Приз симпатий портала Stihi.lv в номинации "Неконкурсные стихи"

medalsОбладателям Приза вручается памятная медаль портала Stihi.lv.



"Неконкурсные стихи" - Номинация для произведений, не попавших в финальную часть или не вошедших в шорт-лист конкурса по оценочной системе "Плей-офф".

Приз симпатий портала Stihi.lv в номинации "Неконкурсные стихи" - памятная медаль с логотипом конкурса - учрежден администрацией портала 1 января 2015 года.


cicera_stihi.lv

Внимание!
Имена авторов конкурсных произведений будут объявлены 31 декабря 2021 года в 23:59 по Москве в Итоговом протоколе конкурса.


Обладателями Приза симпатий портала Stihi.lv
в номинации "Неконкурсные стихи"
на Международном литературном конкурсе
"Кубок Мира по русской поэзии - 2021"

объявляются:


Лана СТЕПАНОВА, Вангажи (Латвия)

20180818_143826_619a94061ffc4

Конкурсное произведение 40. "Наискосок"

Платком очистив руки от земли,
вдыхая запах сосен и теплыни,
две женщины от кладбища пошли,
чтоб срезать путь, местами нежилыми.
Автобусом они пренебрегли,
приберегли последние сантимы.
Опоры ЛЭП маячили вдали
и корпуса складов необозримых.

Ступили двое в царство рельс и шпал,
изношенных, как бабкино корыто.
Там полусонно товарняк искал
какой-нибудь заводик незакрытый.
Двух женщин с рюкзаками за спиной
я знала очень близко и не скрою,
что младшая была когда-то мной,
другая же была моей свекровью.

Мы миновали бывший совбытстрой
и промчермета ржавые останки.
О, как мой город, прежде золотой,
показывал зловещую изнанку!
В пути попался серпентарий труб –
железные питоны и гадюки.
Повсюду громоздились ввысь и вглубь
приметы запустенья и разрухи.

И так весь путь – по шпалам, по репью,
по пыльному, истоптанному лету.
Я не забыла, это был июль.
Год тоже помню: девяносто третий.
Да, в этот год, лихой сверх всяких мер,
на улицах стреляли то и дело,
строчил свои указы Робеспьер,
к тому же бушевал мятеж в Вандее.

Вот бред несу, в мозгу переучёт –
на двести лет так глупо обсчиталась.
Свекровь сказала: если повезет,
к весне Андрюше памятник поставим.
Потом про газ, кулеш из ячменя,
про то, что плохо спит без нембутала,
а я молчала, видимо меня
не очень в тот момент существовало.

Мы всё держали путь наискосок,
Ленивей мысли стали, тени резче,
и кто-то прошептал, должно быть, Блок,
о том, что вечер догорал на рельсах,
о том, что взгляд обжёг и ослепил,
про черный поезд, пламенные дали.
А Бог молчал, хоть где-то рядом был.
Что скажешь, если женщины устали.

По срезанной дороге непрямой,
в тоске железной, по дорожной ветке
мы шли и, наконец, пришли домой
под небом ночи, словно небо вечным.
Зачем же ветер памяти принёс
сюда воспоминание об этом?
Я до сих пор иду наперекос,
а верный путь как будто под запретом.


Анна ГЕРМАНОВА, Оффенбах-на-Майне (Германия)

germanova

Конкурсное произведение 51. "Звонок другу"

                  «В нём шинкуют, и квасят, и перчат...»

Шинкуют, и квасят, и перчат,
гвоздики кладут в маринад,
а ты как подхваченный смерчем
из дома ввергаешься в ад,
где крутится жёрнов пудовый,
висит на стене телефон,
вот-вот — и какого-то слова
сурово потребует он.
Прямая погибель — перечить,
но так устаёшь не дышать!
От самоубийственной речи
на миг возликует душа,
взыграет дикарская радость,
и счастье сорваться с резьбы,
и гордость не кланяться ядрам,
не прятать лица от судьбы.
В такую воронку завертит
одним телефонным звонком,
что впору о жизни и смерти
молоть не своим языком
и врать, что ещё не придумал,
из двух выбирая одно:
метаться за мельничным шумом,
молчать за барачной стеной.
Всё кажется — только осмелься,
и ту, что глядела сестрой,
узнаешь в этапе на рельсах,
в полшаге от речки второй.
Но, часть избирая благую,
себя проклинаешь стократ,
по-прежнему в доме шинкуют
и что-то кладут в маринад.
Под утро бормочешь в подушку,
казнишься, мол, жив, повезло,
пока тебя медленно душит
звенящее в воздухе зло.


Роман НЕНАШЕВ, Санкт-Петербург (Россия)

Nenashev

Конкурсное произведение 262. "Скорин"

Отдел встревожен – гудит и спорит,
волненью вняв:
завскладом Павел Петрович Скорин
пропал на днях.

Во вторник вышел со всеми вместе,
пошёл домой.
И вот такие дурные вести,
о боже мой...

Стремясь глухую сдержать тревогу,
порыв слезы,
сидим гадаем, шагают в ногу
гипотезы:

лежит в кювете, бредёт по кругу
лесной тропой,
сменил гражданство, уехал к югу,
ушёл в запой.

– Да молодую нашёл невесту,
лукавый сыч!
– Считаю, шутки сейчас не к месту,
Михал Ильич!
– Я ж для разрядки, простите, Люда.
Не к месту, да...

Из философских: пришёл откуда,
ушёл куда?..

Все эти слухи отводят гневно,
меняя тон,
его супруга – Любовь Андревна,
и сын Антон.

Директор Тюрин молчит в кручине,
держа фасон.
А накануне коллеге Нине
приснился сон:

гуляет будто она за речкой,
вокруг – сады,
а Пал Петрович сидит со свечкой
вблизи воды.

Бормочет тихо, кривясь от боли,
над кипой смет:
«Все цифры, Нина, сегодня в сборе,
а смерти – нет...»

Встаёт, заходит в речную тину
вперёд спиной.
И вдруг за локти хватает Нину:
«Пойдём со мной!
Нам нужно альфу, затем омегу
поднять со дна!»

И вот, споткнувшись, уже по снегу
бежит она.
И будто кто-то с глазами волка
ей вслед глядел...

Похоже, будет довольно долго
бурлить отдел.

--------------
Пройдёт полгода, расставив точки
и городки;
пойдут по клумбам цвести цветочки,
расти ростки.

Из дома выйдешь (заняться нечем)
в сплошную синь.
– Любовь Андреевна, добрый вечер!
Как Вы? Как сын?

В ответ пошутит, что жизнь, мол, чаша,
а дни – вода,
и вдруг заплачет: – Простите, Саша...
Всё как всегда...

И от внезапности этой встречи
сбоит чутьё:
теряешь мысли, и части речи,
и дар её.

Молчишь неловко и смотришь мимо,
и мир молчит.
И ощущаешь, как нестерпимо
июнь горчит.


Ксения АКСЁНОВА, Липецк (Россия)

aksenova

Конкурсное произведение 267. "С чувством острого несчастья"

С чувством острого несчастья
не потащишься к врачу.
Мам, держи меня за хлястик,
а иначе – улечу
за бесплодные деревья
и высокие слова...
В терпком мареве неверья
я пока ещё трезва.

Эту боль никто не лечит –
с ней скользишь по злому льду.
Мам, держи меня покрепче,
а не то я упаду
на высокие деревья,
на бесплодные слова.
В этом крепком невеселье
я практически жива
и уже не вижу драмы
ни в измене, ни во лжи...

Ну чего ты плачешь, мама,
ты держи меня, держи.


Дмитрий РЕВСКИЙ, Москва (Россия)

revskij

Конкурсное произведение 382. "Водное"

Голос с верхней палубы (не капитана):
"Гребите, ироды, вы достали
раскуривать трубки мира со штилем,
гребите! Иначе
железный мячик
вам борт прошпилит!"

Голос (матросы толпой):
"А ты кто такой?
А что за железный мячик?"

Голос: "Я - осень.
Я ваши дела упрячу
в листья, в волны, в песок, в никуда.
Чтоб не пришла беда
на ваши пустые борта,
ни эта, ни та,
гребите, глупые крабы!"

Голос (матросы толпой):
"Ишь ты какой!
Да мы и сами не рады...
А что за железный мячик?"

Голос (откуда-то с юта):
"У вас лишь минута,
чтобы начать грести,
иначе вас не спасти,
на песке вам хвощом прорасти,
рыб пасти..."

Голос (матросы кучей):
"Вона какой приставучий!
Мерещится, вроде,
при этой погоде...
Но что за железный мячик?"

Слышится скрип вёсел,
сопенье гребцов, отцов-молодцов,
штиль забивается глубже в планктон,
прячется котиком, только уши - на горизонте два острова острые.
В капитанской фуражке, на юте - осень,
в погонах с пятью полосками,
звёздами четырьмя, трубкой дымя...
Всё так просто,
что хочется, чтобы взорвался где-нибудь порох.
горы посыпались в воду горохом,
исчезли уши у штиля,
чтоб стало плохо,
бесконечно плохо -
а потом
чуток отпустило...
И чтобы молчала осень.

А осень улыбку спрячет,
Расправит плечи и когти,
залезет ладонью мокрой
достанет железный мячик
и пристально смотрит.
Смотрит...

(гребите!)


Игорь КАЗАКОВ, Москва (Россия)

6198bc0c00e41

Конкурсное произведение 386. "Суточные миграции бакланов в Керченском проливе"

Человек не молодеет –
неизвестно почему.
Но, согласно наблюденьям,
вдруг – неможется ему.

У него скрипят суставы,
у него в мозгах застой,
но, что самое забавное –
чудит
как молодой.

А бывает – солнце светит,
в небе облачко плывет...
Человек живет на свете,
а не знает что живет.

Он не в курсе, он не в теме,
он не так и не о том,
он – ни там, ни тут, не с теми,
он – когда-нибудь потом...

А бывает – торкнет снизу...
Иногда не по уму –
по внезапному капризу –
жить
не хочется ему.

У него на сердце тяжесть,
у него в глазах петля,
но к ступеням Эрмитажа
он не выйдет погулять.

Нелюдим и многопланов,
от прохожих отстранясь,
он следит полет бакланов!
на мосту в закатный час.

Где четыре – ваших нету,
нашим тоже не свезло...
Хорошо бродить по свету
всем насмешникам назло.

Мимо смыслов и нелепиц,
не пешком, не на коне,
и пропасть, и кануть в лету,
и исчезнуть,
наконец.


Тейт ЭШ, Бахчисарай (Россия)

Tate_Ash__300_619a7ba9f0196

Конкурсное произведение 421. "Последнее"

Когда мой путь будет окончен,
Дай мне четыре минуты.

Я дождусь, когда включится телефон,
В списке контактов найду нужное имя,
Напишу:

Я люблю тебя.

И буду смотреть на экран.
Минуту.
Две.
Три.

Пусть моё время закончится раньше,
Чем придёт ответ.




СПАСИБО ВАМ ЗА ВАШИ СТИХИ, ДРУЗЬЯ!


 
Kubok_2021_333


cicera_stihi.lv





ИЗ ИСТОРИИ ПРИЗА



Внимание!
Имена авторов конкурсных произведений, публиковавшихся анонимно, были объявлены 6 июня 2021 года в 23:59 по Москве в Итоговом протоколе конкурса.


Обладателями Приза симпатий портала Stihi.lv
в номинации "Неконкурсные стихи"
на Международном литературном конкурсе
"10-й открытый Чемпионат Балтии по русской поэзии - 2021"

объявляются:


Сергей Коркин, Красноярск (Россия)

SergeyKorkin

Из конкурсной подборки 25. «Излом»

Пламя

1.

Лепить себя из снега или глины,
Воссоздавать всё то, что съела боль,
Заглядывать в неясные глубины,
К своим печалям подобрав пароль.

Перекурить и снова за работу —
Перелатать скуластое лицо...

Носить дрова
И ключевую воду,
Придерживая сердце за кольцо.

2.

Приклеится пламя к полену
И точит его, словно мышь,
Тепло отдавая колену,
Которым ты к печке сидишь.
Сидишь и не думаешь вроде,
Живым околдован огнём,
А надо бы о непогоде,
О вечном, о том, и о сём.

Автор включен в СПИСОК АВТОРОВ, допущенных до участия в "Кубке Мира по русской поэзии" без прохождения Отборочного тура.


Игорь Гонохов, Москва (Россия)

gonoxov

Из конкурсной подборки 115. «Пока мы здесь»

Овечьи носки

Сидишь у тёплой батареи
и снег порхает за окном.
В носках овечьих ноги греешь.
Сидишь и думаешь о том,

каким же был я идиотом
лет в двадцать, ну, это ваще!
И сразу спрятаться охота,
монеткой закатиться в щель.

Но после солнышко приветит
и понимаешь в тот же час,
что идиотов тьма на свете...
Снежинок меньше в сотни раз.

Что ум не обещает счастья,
что счастье редко кто найдёт.
А кто найдёт - по большей части
обычный бывший идиот.

И убегут сомнений тролли,
и жизнь, как прежде, дорога.
Лишь (от овечьей шерсти что ли?)
немного чешется нога.


Анастасия Ефремова, Рига (Латвия) – С.-Петербург (Россия)

efremova

Из конкурсной подборки 120. «Целуйтесь на эскалаторе»

* * *

Торчу одинокой точкой над буквой ë.
Сплошное "недо- " - вся как двадцатый год.
Пространство - недочужое, недомоë -
Медвежьи объятия никак не досомкнëт.

На стыке недореальности, недосказки
Избушкой на курьей ножке стою торцом.
Я так часто делала селфи в маске,
Что уже не помню себя в лицо.

Зима вредным гусем щиплется сквозь пуховик.
Жрëт булку голубь и гадит прямо на Ленина.
Так веру в завтра, крепкую, как боровик,
Сжирают слизни сомнения и промедления.

Ледяные ночи становятся ещë льдей.
Дни пустеют, густеют, становятся уже.
Я спускаюсь в метро посмотреть на живых людей.
И чихать мне на то, что они простужены.

Мне нужно, чтоб целовались на эскалаторе.
Не я, не ты - но кто-нибудь, кто живой.
Подростки встрëпанные и лохматые,
Старики с седеющей головой,

Училки строгие, узбеки скромные, смурные русские,
Будь ты холодный финн иль горячий чеченец -
Граждане, целуйтесь в метро на спуске,
Сквозь маски, противогазы и ограничения!

Мне очень нужно, стоя над буквой "ë",
Смотреть на кого-нибудь и улыбаться.
Граждане, не забывайте ценное и своë,
Сдавая багаж, помеченный "двадцать двадцать".

Нам так долго твердили о ценности бытия,
Что мы подзабыли - а нафига оно нам.
В мире есть много сумок, а эта сумка моя.
Авоська историй - дороже дольчегабанновой.

Сквозь дырки торчат сотни "недо-" - мой недострой.
Билеты, не запищавшие на валидаторе,
Обломки моих недоштурмованных трой
И кто-то, непоцелованный на эскалаторе.

И если я вдруг случайно умру как герой,
То, наверно, за тех, кто целуется на эскалаторе.
За тех, кто может целоваться на эскалаторе.

* * *

Люди с большой буквы не разводят сопли
Люди с большой буквы несут свет
Люди с большой буквы стройны как тополи
И зычны как минарет.
А я хожу как дурачок по полю
И глупей-то меня и нет.

И репей-то в моей копне
И корней как в трухлявом пне
И копни — не найдёшь глубины.
Глиняно-вязкая жизнь да смешные сны.
Смешные щёки, смешные склоки, смешные строки.
Не шрамы, так — царапинки от осоки.

У высоких —
Не раны, а бездны.
Не нытьё, а предельная честность.
Не враньё, а красивый слог.
Не пьёт, а тяжести жизни снести не смог.

У него пыль дорог, у меня скис творог.
У него пыл страстей, а я неврастеник.
Его предавали, меня попинали валенком.
Его ковали. Меня приплюснули валиком.

Брожу в полях со свечным огарком,
Ищу дураков и дур.
Мы уйдём из этого парка
Красивых скульптур.


Ольга Корзова, Корякино (Россия)

korzova

Из конкурсной подборки 171. «Между мирами»

* * *

Тесна мне старость, Господи, тесна!
Особенно когда тайком весна
Дохнула на заспавшуюся землю,
И хлынул свет, и в розовом окне
Как будто новый мир открылся мне –
Бессмертный мир, и в нём неважно, кем я
Почувствую себя: травой, водой,
Синицею, да только б молодой –
Не маленькой, но чуточку моложе,
Чтоб, валенки отбросив и клюку,
Бежать, торить дорожку ручейку,
Звенеть, как он, хоть час – на воле Божьей...


Руслан Рогачевский, Штутгарт (Германия)

rogacevskij

Конкурсная подборка 196. «Не называется»

* * *

Небо серо небо сыро
Под ногами серый снег
На луну из серо-сыра
Смотрит серый человек

Серый винтик или гайка
Не возьму в свой серый толк
Где-то серенького зайку
Доедает серый волк

В этой хмари в этой сери
Путь в неврозы недалёк
Как в отом сссре
Из которого утёк

По ночам все кошки серы
Как и серая мыша
А в метаниях бисеров
Вам не светит ни шиша

Где-то глубже плещет сера
Светит серая луна
Спать иду буонасера
Зигмунд Фрейд идите на

* * *

Ты на свидания не шла,
Не шла на встречи,
И я обманывал себя

фигурой речи.

И снова звал, искал предлог,
С фиаско новым
Я утешал себя, как мог,

напрасным словом.

Я был в подкладке пятаком,
Забытый Богом,
И всё печалился о том

избитым слогом.

И было тяжко на душе
И горше брюквы,
И ты пришла,
Но всё уже

ушло на буквы.

* * *

Нет ничего, что можно написать,
Нет никого, кто мог бы это сделать,
Есть только стул и жёлтая кровать,
И стены, облицованные белым,

Обивка, поглощающая звук,
И лампочка прерывного свеченья,
И отпечатки бесконечных рук
Искавшего пути из заточенья.

Записаны в настольную тетрадь
Все те, кто здесь стенали и кричали,
И больше никому не разобрать,
Какое Слово сгинуло в начале.

Автор включен в СПИСОК АВТОРОВ, допущенных до участия в "Кубке Мира по русской поэзии" без прохождения Отборочного тура.


Автор 214.

anonim

Из конкурсной подборки 214. «Долго-долго»

Летом в лесу

Летом в лесу поселился Бог.
Был он и добр, и мудр.
Мы не поверили, но потом
Стали ходить к нему.

Чтобы уж точно запомнил Бог,
Кто и о чём просил,
Мы приносили ему поесть.
Каждый – по мере сил.

До темноты стерегли его.
Счет потеряли дням.
Очень хотели, чтоб вышел Бог
И показался нам.

Соорудили некрепкий дом.
Ходим и ходим в лес.
Лето кончается. Бог молчит.
И ничего не ест.

В окне

Сошла листва, оставив долгий дым.
Тревожный запах стынет и густеет.
В окне стоят холодные цветы.
Сплетаются темнеющие стебли.

Мы молча смотрим в солнечный провал.
Не греет свет, мы пачкаемся белым.
Затягивает намертво трава
Обломки искалеченных качелей.

Зола – к золе: и ржавчина, и кость,
И выпревшее дерево, и камень.
Все отживет и выйдет сорняком,
Изогнутыми, жадными ростками.

И больше ничему не прорасти.
Мы напоследок запираем двери.
В окне стоят холодные цветы.
В окне стоят холодные деревья.


Автор 307.

anonim

Из конкурсной подборки 307. «Автостоп»

Автостоп

Я ничего не знаю о России.
Мой прадед где-то сгинул в сорок первом,
Мне кажется Москва холодным адом,
Еще морозней – далее Москвы.

Вот гайка из поездки автостопом,
Подобна Афродите: та – из пены,
Из пыли – эта. Трасса многоцветна:
Огни историй, сказочек жуки.

Вы знаете, в округе Верхотурья
Есть много леса, только первосёлы
Из местных бревен избы не рубили,
Хлысты везли за тридевять земель –

Их домики не рушатся веками.
Южней, на горной круче Качканара,
Где облако текучее ночует,
Буддисты основали монастырь.

Корову их от ветра клонит на бок,
Картошка не родится в рыжей хвое,
Растут одни грибы да мшистый камень.
Монахи чай без остановки пьют.

О жизни я тем более не знаю.
Мой друг другого выкупил из рабства,
Моя жена спасла одну старушку,
Спаситель – всех, я – вовсе никого.

Когда в метро кидают попрошайкам,
Мне хочется сказать: «Да что вы, слепы?
Ведь ряженые это!» Только стыдно,
Должно быть, укорять за доброту.

Старик-поэт сказал мне, будто нашим
Коротким строчкам сгинуть не бесследно,
В студенческие годы он с подшивок
Списал примерно семь томов стихов.

Одно могу сказать: любовь – бывает,
А то б зачем сверкали пылью звездной
Серебряные спины электричек –
От инея и слез поверх зрачков?

Я о себе-то ничего не знаю.
Я плакал сразу после смерти мамы,
И кот издох, - я точно так же плакал,
Теперь не плачу. Это очень жаль.

Однажды я убил доской гадюку.
Жалел потом, что бросил вместе с кожей.
А можно было что-нибудь из кожи
Такое сделать, хвастаться потом.

Сегодня дед какой-то привязался,
Чтоб я спросил его о чем угодно,
Но я не то, чтоб знаю все ответы,
Мне даже неизвестен и вопрос.

А вы мне: напиши-ка о Победе,
Труде в тылу и славе негасимой,
Как выстояла матушка-Расея,
Начать – «Пускай я не был на войне...»

О дедовой медали зарифмую,
Нашел ее за плинтусом недавно.
Колодки, правда, нет - сойдет такая?
Я радуюсь, что не был на войне.

Автор включен в СПИСОК АВТОРОВ, допущенных до участия в "Кубке Мира по русской поэзии" без прохождения Отборочного тура.


Автор 348.

anonim

Из конкурсной подборки 348. «Не спеши, псоглавец»

Тень собаки

Иногда непрошено-незванно
из небытия минувших лет
тень приходит к моему дивану,
цокая когтями о паркет.

Да, была собака не жилица.
Выбор из двух зол стоял: она,
та, что до сих пор приходит сниться,
много лет назад усыплена.

Майский полдень, солнце светит ярко,
только адски холодно внутри.
Я везу её в ветеринарку
на Локомотивной, 43.

Нет, не так – границы разомкнулись
и всё ближе, настигая нас,
взвешивать сердца идёт Анубис.
Не спеши, псоглавец, не сейчас!

Или нет – локомотивы стонут,
словно это к ним пришла беда,
но бежим по полю золотому –
я и Грейс, живые навсегда.

Просыпаюсь, ритм сердечный сбился,
тень бледнеет, пропадёт вот-вот,
а во рту какой-то горький привкус.
Не впервые. Знаю, что пройдёт.


Автор 366.

anonim

Конкурсная подборка 366. «Пробелы в пейзаже»

* * *

Она весь день ждала курьера
с заветным синим рюкзаком,
а он лежал на дне карьера,
слегка присыпанный песком.

Ещё не вышедши из роли,
сжимал квитанции в руке,
и две несчастных бандероли
лежали рядом на песке.

Он жил, верша дела мирские, –
примерный муж, любимый брат,
снимал пейзажи городские
на старый фотоаппарат.

Мечтал о призрачной Ривьере,
коллег не мерил свысока,
ни дня не думал о карьере,
где он – фигура из песка.

Его положат на носилки
и в морг доставят как домой.

А что же, господи, посылки?..
И бандероли, боже мой...

...Всю ночь по городу пустому
в тревожной липкой тишине
бродила тень от дома к дому
с тяжёлой ношей на спине.

* * *

Мы перешли на красный свет
и не заметили,
среди живых нас больше нет,
но есть свидетели:

дорожки в утреннем саду –
две светлых линии,
платок, лежащий на виду,
и в вазе лилии,

газета, маятник часов
и стрелки-векторы,
блокнот, стихи, в конце концов,
долги, коллекторы.

* * *

Уже не вспомнить, право слово,
когда, окрепшие едва,
из механизма часового
явились эти существа.

Цепляев, я и остальные
глядим, не закрывая рты,
как эти монстры временные
пространство роют как кроты.

Обрушен путь земной и млечный,
изъеден бледный небосвод,
и мир, когда-то бесконечный,
уже закончится вот-вот.


Автор - Черсков Сергей, Донской (Россия).

cherskov

Из конкурсной подборки 111. "Давай останемся никем"

Давай останемся никем

Чудесный (как всегда) денёк.
Когда уже не восемнадцать,
любовью можно заниматься,
но не испытывать её.

Две капли крови в роднике,
две божьи твари над лучиной,
давай останемся никем –
ни женщиной и ни мужчиной.

И мы, не ставшие людьми,
которых ревность развенчала,
опять угробим этот мир
и новый день начнём сначала.

Пока мы здесь одни в раю
и майский жук ползёт по глине,
я счастлив целовать твою
ладонь без линий.

Раба идёт

Дорога в храм... Да не дорога – тропка
пугливо вьётся между трёх дерев.
Раба на тропку наступает робко,
невидимые слёзы утерев.

Не чудо ли, но ветхая постройка
легко и просто держит небеса.
Поэзии в незримом ровно столько,
чтоб никогда об этом не писать.

Не за молитвой и колоколами,
не за свечами, добрыми словами,
не за покоем, ликом на стене
раба идёт, и свято это «не».

Раба идёт. Не скажет, не просите,
и не поймёте никогда зачем.
Раба идёт, чтоб к ней сошёл Спаситель
и чуть поплакал на её плече.


Автор 328.

anonim

Из конкурсной подборки 328. "Я здесь давно"

Я здесь давно

Я здесь давно. Уже забыл
И направление, и стаю.
Еще по сути не бескрыл,
По факту - больше не летаю.

Не в крошках суть. Они и там,
Куда летел, ничуть не слаще.
Не потревоженным мечтам
Тепло во сне о настоящем.

Я просто сплю. Избавил сон
От страха первого полета.
Давно сменила эшелон
Моя небесная пехота.

Но я не с нею. Как не жаль,
Ни рядовым, ни капитаном
Не штурмовать мне снова даль
По склонам облачных реданов.

Я здесь давно. Но по весне
Еще мне слышать год за годом,
Как делят птицы в вышине
Не мной воспетую свободу.


Автор 365.

anonim

Из конкурсной подборки 365. "Массаракш!"

Массаракш!

каким бы ни был огнём согрет, каких бы ни жаждал вод,
но ясень, тополь и горний свет – вопросов никто не ждёт,
ищи, свищи соловьём, стократ судьбу-голытьбу кляня,
но где любимая, глупый брат, не спрашивай у меня.

я сам всего лишь послушный страж тех самых ворот зари,
хотя бунтующий массаракш сидит у меня внутри,
я должен эти врата стеречь, волынку тянуть за хвост,
держать в кавычках прямую речь под рок путеводных звёзд.

садись к огню, наливай и пей тоску, беспокойный брат,
но есть условие – ты, орфей, не должен смотреть назад,
забудь любовь, посмотри наверх, там мечется звёздный рой,
там самый чистый идёт четверг.
но тянет землёй сырой.


Автор 253.

anonim

Из конкурсной подборки 253. "Сияние"

Тонарм

...и поскольку от слов и впрямь никакого толку,
и поскольку мы не составили даже плана,
то поставь пластинку, а сверху поставь иголку -
и пускай всё крутится по часовой и плавно.
Это Wonderful Life. На обои ложатся тени,
постепенно сливаясь в одну и теряя лица...
Будь последний пенни - я отдал бы этот пенни,
чтоб оставить всё так. Умудряясь не умудриться.
Продолжая вращаться в простейшем на свете танце.
Проникая друг в друга на уровне протоплазмы.
Будто нет впереди ни разлук, ни снегов, ни станций.
Будто всё, что мы можем - вертеться однообразно.
И сегодня случится всё. Или не случится.
Будь на то воля группы Black или блажь Господня.
Пусть сливаются тени в одну, пропадают лица...
Пусть так длится, покуда тонарм иглу не поднял.


Автор 257.

anonim

Из конкурсной подборки 257. "Lux in tenebris"

Homo

а век идёт наискосок
и времени назло:
где глухо скрежетал песок,
теперь поёт стекло.
тому не сеять, кто ничей,
не жать и не молоть...
но станет бортью для лучей
ещё живая плоть,

и в тот недолгий срок, когда
ты тот же, но иной,
из-под земли взойдёт звезда
и встанет за спиной –
твой недостроенный ковчег
из жил, костей и кож
найдёт однажды человек,
которого не ждёшь.

но перед тем, как увязать
добро и прочь уплыть,
ему про главное сказать
успеешь, может быть –
про то, что ничего и нет,
лишь одолевший тьму
неловкий домотканый свет,
протянутый к нему.


chemp2021_333

СПАСИБО ВАМ ЗА ВАШИ СТИХИ, ДРУЗЬЯ!

cicera_stihi.lv



ИЗ ИСТОРИИ ПРИЗА



Обладателями Приза симпатий портала Stihi.lv
в номинации "Неконкурсные стихи"
на Международном литературном конкурсе
"Кубок Мира по русской поэзии - 2020"

объявляются:


Сергей ГЕРАСИМОВ, Харьков (Украина)

Gerasimov

44. "Август"

август
улица Примакова
школа номер три
которая когда-то
старалась сделать всех вас одинаковыми
хотя это так же бессмысленно
как подстригать снежинки

ты случайно здесь
сорок лет спустя
здесь все те же плохо побеленные колонны
тот же запах краски и натертых полов
ты равнодушно проходишь мимо
и вдруг видишь – цветущий каштан

что это? впервые за сорок лет ты вернулся
и сегодня же
впервые в жизни
ты видишь каштан
который снова расцвел
на самом пороге осени

звезды – миллиард обезьян
пробарабанивших миллиард лет
по клавишам пишущих машинок,
а ты – "Война и мир" которую они
наконец-то напечатали
ты же знаешь это правда?
ты же знаешь
и потому свеча каштана не может быть случайной
и ты не можешь уйти

ты входишь в школьный двор
и видишь старый абрикос
дерево еще живо
здесь когда-то отправился в плавание
розовый парусник твоей первой любви:
девочка по имени Валя тянулась за абрикосами
стоя на высокой ветке
и была похожа на бога с фрески Микеланджело
а абрикосы были Адамом

ракушки превращаются в мел
травы превращаются в торф
звери превращаются в нефть
время превращается в большой неподдельный бриллиант
выскальзывающий из пальцев

и ты понимаешь: судьба это пазл
и сколько бы ты его ни складывал
всегда получаешь одну и ту же картинку
ты так надеялся собрать готический собор
а получился магазин
ты хорохорился: да наши утки вашим лисицам
горло перегрызут!
набрался смелости разрушить все
и снова построить собор
но снова получился магазин

но сегодня свеча памяти горит в твоем сердце
ты идешь дальше
вот старый туалет
который никогда не использовался по назначению
и потому кафель пола всегда был чист
здесь ты впервые попробовал сигарету
впервые дрался до крови
такой яркой на белом кафеле

ты протягиваешь руку
дверь не заперта
ты открываешь ее и видишь россыпь наркоманских шприцов
и только потом замечаешь безумные глаза
и нож
летящий тебе под ребро
и кровь снова такая яркая на белом кафеле
и успеваешь понять: смерть это поле
и в нем растет только дождь


Ирина РЕМИЗОВА, Кишинев (Молдова)

Remizova

163. "Уруру"

кто знал, кто верил, что взойдёт
из-под бетонных плит,
из тьмы и соли сточных вод
она – звезда ковид,
и кто-то в рупор «уруру»
прокличет с высоты,
расправив крылья на ветру,
как чёрные зонты,
и будет нечего сказать –
а только падать ниц –
когда оставят лишь глаза
на половинах лиц?

но мы дотянем до утра,
не слушая вестей.
в моём саду – ланфрен ланфра –
полдюжины чертей,
и петел – ситцевый горнист,
и одолень-трава,
и домотканый синий лист,
надорванный едва:
на нём крюки и знамена,
на нём кресты и гладь...

и если дальше тишина –
мы сможем ей дышать.


Светлана АНДРОНИК, Сокиряны (Украина)

Andronik

337. "Настанет пора возвращаться"

                        сороковые/двухтысячные

беги моя девочка
дания пала
бессонные ночи настали
они наступают
им власти и стали
подай
прижимайся к стене
дорога сулит быть нелёгкой
скажи всем
приходит пора
затемняющим шторам

*
усни моя девочка
не пререкайся
ведь небо над вами спокойно
и канцлер
имперский
железные чёрные птахи
расставил
на небе соседнем
и ясной погоды бояться не вам
равновесие порохом пахнет
в нейтральной глуши сильверхёйд

*
плыви моя девочка
пересекая атлантику
под флагом америки
вернее всего
не попасть на торпеду

*
вставай моя девочка
лондон сегодня туманен
нет лондон сегодня в дыму
но будет победа
однажды
эйнштейн написал президенту
но стоило действовать сразу

*
люби моя девочка
ныне в австралии мирно
притихли японцы
на тихом
пригрей на груди
солдата из ближней америки

*
дыши моя девочка
в этом случайном подвале
всем выжившим воздуха
хватит едва ли
дыши
не жалей стариков

*
беги дорогая
беги но молчи
и пусть не заденут тебя
осколки хрустальной ночи́
беги за целаном
смерть старый немецкий маэстро
тебе не сыграет пока

не выдержал цвейг
вторую по счёту
но ты обязательно
сможешь

*
живи моя девочка
каждую радость цени
постель и обед
но всегда цианид
держи при себе

*
звони моя девочка
предупреждай обрывая короткий
помехи на линии будто в коробке
твоей черепной
хрустит замороженный сахар

*
молись моя девочка
погода по курсу плохая
поможет
блокаду пройти кораблям
пережить городам
если он существует

*

беги моя девочка
в доме чужие
у каждого горькая правда
своя
качайся калиной и пей из днепра
ложись поперёк
прозреют слепцы

*
иди моя девочка
правда почти победила
ни шум ни вода
не заставят тебя
упасть на колени
когда верный шаг до свободы

*
рисуй моя девочка
время ложится на лица
оно не догонит тебя
ты носишь рубаху
что вышила мама
в горах карабаха

*

бегите дышите живите
рангхильда агнешка мария софи
катерина олеся наири
настанет
пора
возвращаться


Александр ПЕЛЕВИН, Москва (Россия)

pelevin

94. "Иванов всплывает"

всплывает и всплывает Иванов
всегда и постоянно Иванов
а вот Петров к примеру не всплывает
и Сидоров опять же не всплывает

а Иванов всплывает и всплывает
он судорожно рот свой разевает
но никаких имён не называет
ему бы надавать бы щелбанов

ты спросишь разве так бывает
ведь это сотрясение основ
уже сама природа изнывает
его энтузиазм не убывает
всплывает то в штанах то без штанов

на миг почудилось всплывает Чугунов
ан нет всплывает снова Иванов

к чему он гордо вверх взмывает
зачем он смыслы затмевает
и нас от дела отрывает

но как бы ни был этот мир хренов
всплывает и всплывает Иванов


Глаша КОШЕНБЕК, Москва (Россия)

ko6enbek

160. "Другие"

на моей помойке объедки сытней и вкусней
и растения создают приятную тень над ней
крапива, лопух, сныть
можно прожить

иногда только надо сплясать перед сторожем
я плохо танцую, но всегда чувствую, когда плясать нужно и можно

а на их помойке грязь, вонища и просроченный доширак
как так можно жить? я просто не понимаю, как
в таких условиях
нет слов

никого на моей помойке нет, кроме меня
потому что я, мне кажется, особенная
а у них толпы дикие бегают с кучи на кучу
я ими брезгую, но подглядываю, если скучно

о, одиночество, твой характер действительно крут,
но у меня нет ничего общего с ними и потом, они пьют, воруют и врут:
у меня аватар с пляжем, морем, дельфином и лодкой
у них такой же дельфин,
но это обман - у них нет даже хребта от селедки

это же у меня есть чудесная журнальная страница
я на ее фоне сижу на коробке от пиццы
и жую вкуснейшую корочку от этой пиццы
удачно получилось сфотографировацца

перед этим надо было танцевать, пока он сидел на скамейке и ел
мне здорово удалось тогда одно движение - кажется, гранд плие
те, на другой помойке, никогда такого не сумеют
а я умею

это они расходники, а я любимица
мне даже приносят еду на специальном блюдце
этим и не приснится, что мне приходилось есть
раз пять или шесть

мой сторож хвастается мной перед друзьями, если они заходят
я всегда выхожу и сижу с приятной мордой перед ними при любой погоде -
дождь, снег, мокрый хвост, ветрище -
надо просто потерпеть ради доброго отношения, угла и пищи

когда он в хорошем настроении, то разговаривает про неинтересное, не замолкая
когда в плохом, молчит и мой мусорный домик ногой толкает
я не обижаюсь, ладно, ничего же такого
я не как те, с другой помойки, со мной не случится плохого

и когда он идет травить их, он подмигивает мне
и я мигаю изо всех сил, иногда получается, иногда нет


Ирина РЕМИЗОВА, Кишинев (Молдова)

Remizova

171. "Маятник"

               "А всё знакомство-то у него было с пауком да с деревцем, что под окном выросло..."
                                                                                                   (Ф.М. Достоевский. «Идиот»)

неразрывным липким сном
будто пойман вдруг,
за решетчатым окном
умер мой паук.

не сидит в углу клубком,
не спешит к еде –
распустившимся цветком
реет в пустоте.

что там, за щитом тенёт –
город или весь?
но крестовый твой поход,
рыцарь, кончен здесь.

ты, когда-то быстрый зверь
и холодный страх, –
только маятник теперь
в ветреных часах.

цепь воздушных этажей
светом зарастёт,
словно смерть мертва уже,
да и жизнь нейдёт.


Елена ТАГАНОВА, Москва (Россия)

Taganova2

233. "На поводке"

вагоны вагоны увозят тайгу в китай
привозят китай в тайгу
вороны вороны попробуй пересчитай
не справишься помогу

от кары от кармы отмахивается дуб
открещивается всяк
а я против ветра по выбоинам иду
к платформе кормить собак

о подвигах не выставляющих свет и счет
раздумывая вотще
о доблестях славе и что там у них еще
и что тут у нас ваще

сутулится ленин а может быть и не он
над домом культуры дым
всучает зевакам пустые листовки клен
картавя на все лады

идут человеки кто в доску кто по доске
качаются на ходу
и я на каком-то невидимом поводке
к собакам своим иду



Kubok_2020_150



СПАСИБО ВАМ ЗА ВАШИ СТИХИ, ДРУЗЬЯ!

 cicera_stihi.lv


ИЗ ИСТОРИИ ПРИЗА


Внимание!

Имена авторов конкурсных произведений будут объявлены 6 июня в 23:59 по Москве в Итоговом протоколе конкурса.

Обладателями Приза симпатий портала Stihi.lv
в номинации "Неконкурсные стихи"
на Международном литературном конкурсе
"9-й открытый Чемпионат Балтии по русской поэзии - 2020"

объявляются авторы конкурсных подборок:

6. "Курочка Ряба"

gluxov

Автор - Юрий Глухов, Москва (Россия).


Дед

Сомнения грызли: не бери, нельзя,
Такую худую и заполошную...
Но пожалел продавца и взял.
Обмыли портвейном, как положено.

Шёл и думал: живём одни.
Скучен день до вечера. Как не спятили?
Курица скрасит пустые дни,
Будет развлечение и занятие.
Запоём весёлое цыпа-цып,
Рассыпая зёрна среди окурков.

Тут проезжающий мотоцикл
Выплеснул пол-лужи на мою куртку.

Никогда не слышал куриный смех,
Довелось на старости. А дальше крыша
Потекла, потом нас засыпал снег,
Бабка простудилась, завелись мыши...

Продавца проезжего ищи-свищи.
Знал, поди, пройдоха, что подсовывал.
Скрасить бы той курицей пустые щи,
Да только жалко её, бестолковую.
Мёрзнет. Из тулупа скроили жилет,
Курица в жилете почти красавица.

Въелась же привычка любить и жалеть.
Хуже, чем курево. Не избавиться.

Золотая

Фоме уйти, а Илье напиться,
Матвею в бой, Тимофею в ящик.
А мне везло – родилась жар-птицей,
Такой красивой, такой блестящей.

Шептала мамка: "Моя касатка,
Ты золотая, а не простая".
Но дед лупил и лупила бабка.
Шныряли мыши, мели хвостами.

Хвосты шуршали, хвосты решали:
Кому лежать, а кому катиться
Живым дрожащим бильярдным шаром
И ахнуть в пол, полыхнув зарницей...

Немытый пол и худая крыша,
А дед и бабка всё пьют да курят,
И ждут от мамки других детишек –
Простых, похожих на мамку куриц.

Фоме любить, а Илье жениться.
Ивану тиф, а Степану насморк.
Сперва везло – родилась жар-птицей,
А дальше хуже – разбилась насмерть.

Простая

Дверь скрипит, что скоро холода.
Стали заходить-прощаться птицы.
Кто-то говорил, что возвратится,
Кто-то намекал, что навсегда.

Грустно. Ветер. Сыплется листва.
Принесло письмо из-за границы –
Нильский крокодил хотел жениться –
Простота, что хуже воровства.

Я вросла в унылый сельский быт.
Да и мамка старая, больная –
Тихо шепчет, что-то вспоминая,
Плачет и старается забыть.

Свет луны – вишнёвая смола,
Ночь вокруг – черничные чернила.
Летом деда с бабкой схоронила
И мышей тогда же извела.

Утром встану, выйду на крыльцо –
Тёплая, сермяжная, простая.
В небе синем птицы пролетают,
Видят мир похожим на яйцо.

А внизу пронзительный и злой
Ветер крутит руки нежным липам.
Нестерпимо хочется в Египет –
Ласковый, далекий, золотой.

Грустно, ветер. Мокрое лицо.
Я бегу, расплескивая жижу.
Я взлечу, как птица! Я увижу
Этот мир похожим на яйцо.


39. "Вот человек"

karapetjan

Автор - Рустам Карапетьян, Красноярск (Россия).


* * *

Табакерка детям не игрушка,
Но дела у взрослых и долги.
Доживает курица-чернушка
Самые последние деньки.

Ты себя, Алёшенька, не мучай
Не сейчас и не на склоне лет.
Всё во сне смешается дремучем,
Чтоб на дне ручья заледенеть.

Так что - заводи свою пластинку,
Наплевав, что времени в обрез,
Может быть, единственной слезинкой
Растопив презрение небес.

* * *

Ругань ещё не средство,
Сами слова сорвутся.
Детство - это заедство,
Но зато не занудство.

Грязно слова слетают,
Жаркою мажут копотью.
Злоба, карга слепая,
Жалит кого ни попадя.

Как вы меня достали!
Как до вас не допёрло?!
Я - человек из стали.
С незащищённым горлом.

* * *

Вот город. В нём человек живёт
И много других людей,
Но лишь один из них - самый тот,
Что всех остальных родней.

Точнее так: человек живёт,
А город вокруг дрожит.
И путь любой то в любовь ведёт,
То прочь от неё бежит.

Хотя точнее: плетут пути
Безумный шальной узор,
В котором надо скорей найти
Ту улицу, дом и двор,
В котором тот человек живёт.

Хрустит под ногами снег.

Вот город. Вот в нём дорога. Вот
В конце неё - человек.


83. "НесказАнное, но высказанное"

gonoxov

Автор - Игорь Гонохов, Москва (Россия).


Москва, Нью-Йорк

Кто-то с утра сочиняет отличный день.
Ты погляди: день становится ярче, шире.
Тень погружает в свет.
Свет погружает в тень.
Будто бы клавиши в музыку Дона Ширли.

Кто-то манхэттенским птицам шепчет: звончей.
Он же играется бликами на Никитской.
Я наблюдаю, как зреет в косом луче
длинная-длинная тень от бутылки с виски.

Кто-то зовёт в путешествие. Гонит прочь.
Вон человек проезжает вдоль стен и окон.
А в чемодане рубашки, бельё и проч.,
и раритетная вещь – Нью-Йоркский Набоков.

Что мне Америка, я ведь и не был в ней.
Пара клише вперемешку с пятнами мрака.
Гинзберг кичащийся списком своих парней.
Шприц для Берроуза, пьянство для Керуака.

Как расставляет судьбы невидимый Он?
Восемь часов не помеха Ему нисколько.
Виски в Москве, а в Нью-Йорке – налит бурбон.
Солнце пройдёт по бутылкам на барной стойке.

Он обживает событиями года.
Смешивает как характеры, так напитки.
Слышишь: на розах ветров звучат города.
И над Москвой распростёрлась музыка Шнитке...

Элегия

Что расскажешь, то уже не жизнь.
Только-только полыхала память:
охра тополей, кизила камедь,
точно алатырь за баней камень...
А теперь не то, как ни скажи.

Тут не в памяти загвоздка. Даже
не совру, что слово – это ложь.
Просто весь рисунок с крыльев смажешь.
Всю пыльцу волшебную стряхнёшь.

Может навсегда щемящим сном
мир кругом, дыханье, воздух этот,
ты и я в изломах тьмы и света,
встречи, дни, житейские приметы...
Может слово вовсе не о том?

Помню «Расемон» у Куросавы:
судят за убийство – весь сюжет.
Несколько свидетелей лукавых.
Версий много – полной правды нет.

Жизнь, как правда, хочет улизнуть
из стиха, из повести, из песни.
Проживи и сотню лет и двести,
так и так реальность неизвестна.
Мы свою напишем как-нибудь.

Намешаем чувств, историй личных,
праздника и прочих кренделей.
Матрица сработана отлично,
если бы не странный свет за ней.

Свет, что озаряет изнутри
куст кизила предосенней ранью,
капли дождевой воды в стакане,
белый камень в городе за баней.
Вряд ли этот свет проговорить.

Отчего искатели живого
все приходят к боли и к тоске?
Бабочка, возникшая из слова,
миг один побудет на руке...

Космос

Третий раз починил
вдрызг разбитый будильник.

Телевизор включил,
разогрел себе щей.

Дочке – киндер-сюрприз,
пацану – подзатыльник.

Человек формирует порядок вещей.

Не совсем формирует.
Выражаясь точнее:

всей натурой продавливает свой ландшафт.

Точно так же,
как лидер той самой Кореи

или просто
какой-нибудь там падишах.

Он иначе не может –
всё ищет, всё хочет...

Копошится в двухкомнатной конуре.

В нём настолько тяжёлое «Я»,
(пусть тело лепили из почвы)

тяжелей, чем материя в чёрной дыре.

Сам не зная того,
препирается с Богом.

Отвоёвывает своё.

Прекращает войну,
если небо с ним строго.

После сильно болеет. Случается, пьёт.

Смотрит в космос подолгу,
(в сверкающий ужас),

где зелёная с белым полыхает звезда.

И тогда понимает, понимает тогда,
что порядок его никому там не нужен.


148. "Лето"

voronov

Автор - Сергей Воронов, Бат Ям (Израиль).


Шопен

Мне всё хуже и хуже. В манеже моём всё те же.
Календарь каруселит до мути, до тошноты.
Озарения тише, и душу уже не тешат.
Помогает немного музыка. Больше - ты.

Время занято делом. Часы поднимают гири.
Метроном выдаёт мне темп, гастроном - вино.
Прислонившись к стене в абсолютно пустой квартире,
Ощущаю себя, будто брошенное фоно.

То, что много лет рассыпается постепенно,
Не умея простить. И ему не хватает зла
На девчонку, что так мечтала играть Шопена,
Но сломалась на гаммах. И выросла. И ушла...

Ты приходишь исправно, в надежде, что всё исправишь.
Излучаешь тепло, я тянусь к твоему костру.
Прикасаешься так, как касаются жёлтых клавиш,
И потресканной деки, и потемневших струн.

Слишком поздно, родная, внутри не звучит ни ноты.
Я не знаю уже зачем, и не помню как.
Всё давно перепуталось, паузы и длинноты...
Но люблю засыпать, как младенец, в твоих руках.

Так уж вышло - в моём мельтешащем холодном мире,
Состоящем из мёртвых окон и серых стен,
Только ты разжигаешь огонь. И тогда в квартире
Наступает покой. И вот-вот зазвучит Шопен.

Досада

Стёрся последний медведь о земную ось.
Дальше всё по инерции, абы как.
Всё, что задумал Боженька - не сбылось.
И он сидит, насупившись, в облаках.

"Боже, - себе говорит, - я же дал им свет.
Я дал им секс, чувство голода и вины.
Твари разбились на пары - а толку нет.
Прямоходящими стали - и хоть бы хны.

Если задуматься - много ли я хотел?
Поиском смысла жизни обременял?
Способ существованья белковых тел -
Вера, что можно неверно верить в меня...

Сколько же я потратил на них души,
Дал им любовь и надежду - а всё не впрок.
Зря я тогда с динозаврами... Поспешил...
Те хоть друг друга жрали без подоплёк."

Смотрит ещё раз на Землю - всё есть на ней.
Где же он просчитался? Облом опять.
"Утро - они придумали - мудреней..."
Боженька открывает кран и ложится спать.

Лето

Ты посмотри, какое лето.
Как на рекламе турагентства.
И тянет очутиться где-то,
где можно догола раздеться.
В муке песочной изваляться,
в солёном море раствориться.
И будет иногда казаться -
такое может лишь присниться.

И созерцая силуэты
таких же обнажённых граций,
почувствовать себя поэтом,
красноречивым, как Гораций.
Стремительность романов летних
приветствовать хмельно и рьяно.
Шептать на ушко: "...из последних.
"Как больно, милая, как странно..."

Свалиться в ягодную свежесть
и в поцелуев многоточья,
и в термоядерную нежность,
всепроникающую ночью.
И там пропасть: под небом синим
и солнцем, жгучим, словно чили.
Под всем, что так давно просили,
но до сих пор не получили.

Возможно, были недостойны.
Возможно, были торопливы,
сменяв на будничные войны
свои лазурные заливы.
Не понимая, что скелетам
загар не нужен изначально.
Ты посмотри, какое лето...
Несовместимое с печалью.


220. "Карантинная бухта"

baranov

Автор - Андрей Баранов, Яромаска (Россия)


* * *

Лучок, картошка отварная -
и бородинского куплю.
Люблю хамсу в начале мая,
и в ноябре ее люблю!

Галдит курортник за калиткой,
штормит ли, брызжа по лицу -
а жизнь моя ползет улиткой
по виноградному листу!

Бабло соседи рубят с пермских,
с тюменских рубят по жаре -
а нам и наших хватит пенсий
на самодельный божоле,

на серебристую хамсичку,
на лук - из Ялты, не простой,
на черный хлеб... Ползи, сестричка!
Ползи, упрямая, не стой.

* * *

На пляже пацаны играют в мяч,
в закате их фигурки гнутся, скачут.
И музыка печальная, хоть плачь,
мадерой местной заливает скатерть...

И запахи тандури, масала,
и ветерка песчаные иголки...
Смеркается... и вечер как зола:
темнеет быстро, остывает долго.

Не знает пара в пьяном медляке,
что музыке - капец, и по руке
струятся и покусывают змейки!
Как будто в парке где-то на Оке
все замело дорожки и скамейки -
столов не видно... Я по грудь в песке!
Последняя лампадка догорает -
и ночь кругом... И всё на волоске!

И только слышно очень вдалеке,
как просят пас и в темноте играют.

Карантинная бухта

В Двуякорной болтает так, что два
удерживают якоря едва,
а тут покой и гладь...почти что нега.
Мне кажется, мы будем здесь до снега...
Обычный карантин пятнадцать дней.
Но на второй - весь город из огней!
Нет, из костров!- в Форштадте! справа! слева!..
Из церковки армянской - Бом! Бом! Бом!
И - чёрный флаг...
"Чума!" - сказал старпом.
Но кэп не согласился: "Нет, холера."

Те, у кого семья здесь, сразу в бот.
Кэп каждого приобнял: "Идиот,
прощай! А возвратишься - пуля в печень".
Назад никто...
А на десятый вечер
стрельба в Морсаде, вопли баб!..
"Погром,
евреев бьют!" - осклабился старпом.
"Нет, мародеры просто,"- кэп ответил.
Четыре дня насиловали, жгли,
горланили, из алтарей несли!..
А через месяц - всё...
Зола и ветер.

До декабря терпели без жратвы -
но это много лучше, чем мертвы...
Спустили бот - и повалило с неба.
"А прав был юнга, что дождёмся снега!.."
На Галерейной трупы, трупы... Смрад.
Я прежде ада здесь увидел ад!
"И москали за эту вот химеру
с хохлами бились?! Те и те с ума
сошли!.. Всё забрала себе чума!"
Но, ежась - юг, а все-таки зима -
поправил кэп старпома:
"Нет, холера".


282. "О людях и деревьях"

marchenkova

Автор - Кира Марченкова, Сельцо (Россия).


* * *

Являешься на свет, и в этом суть
Житейская, простая, но однажды
Перерастаешь собственный сосуд -
Убогий, типовой, малометражный,

И вот уже коснулись потолка
Твоих ветвей изломы и изгибы,
Как будто есть резон его толкать
И выбираться. На свою погибель.

А все же выпрямляешься, растешь,
Осваиваешь небеса и почву,
И подставляешь под весенний дождь
Свою неловко лопнувшую почку.

* * *

С каждым днём и годом обрастая,
Словно ствол побегами, людьми,
Чувствуешь себя не зверем в стае -
Деревом, возросшим в нелюбви:

Старым дубом в зарослях осоки
На пустынном дальнем берегу,
В чистом поле ивой одинокой,
Круто изогнувшейся в дугу.

Дни отдельно прожитого века
На воспоминания дробя,
Кем угодно, но не человеком
Почему-то чувствуешь себя.

* * *

Скрипучая житейская спираль
Пойдёт очередной виток раскручивать.
И вот, из под господнего пера -
Отточенного, тонкого, летучего -

Возникнет мир, уже в который раз,
В окошке, паутиной занавешенном,
И защебечут кто во что горазд
На тонких ветках птицы счастья вешнего,

И поредеет прошлогодний снег,
И вырастут леса многоэтажные...
А дерево проснётся по весне,
Как ни крути, а все-таки не каждое.



ДРУЗЬЯ, СПАСИБО ВАМ ЗА ВАШИ СТИХИ!



logo2020_133


cicera_stihi.lv


Внимание!
Имена авторов конкурсных произведений были объявлены 31 декабря в 23:59 по Москве в Итоговом протоколе конкурса.

Обладателями Приза симпатий портала Stihi.lv
в номинации "Неконкурсные стихи"
на Международном литературном конкурсе
"Кубок Мира по русской поэзии - 2019"

объявляются:


Виктория Смагина, Томск (Россия)

smagina

148. Она собирает фигурки..."


* * *

она собирает фигурки престранных птиц
прозрачность ажурная
вязанное стекло
лимонных дроздов
апельсиновых голубиц
фисташковых славок
с печатью sankt avaion

она рассыпает зерно полновесных бус
к утру исчезает исчисленное зерно
и где-то на третьей странице oktober news
колючее имя растёт сквозь сплошные но

стеклянное имя
притронешься разобьёшь
и только на птичьем щебечущем языке
дано выпевать его нежно
обнимет дождь
за плечики ту
что умеет безмолвно петь

и в час предрассветный
когда городские сны
бредут по траве к расцветающим небесам
летучие духи спускаются с вышины
в стеклянных крылатых
поют двести пять осанн
полёту и солнцу

всё явственней
всё сильней
пернатого моря накатывает прибой
и воздух трепещет

в один из осенних дней
они улетят и её заберут с собой

Номинатор стихотворения - Александр Спарбер.

cicera_zvezdochki_400

Палад, Киев (Украина)

palad

316. Кво вадис

дай мне пирога-на
сядь да слушай кысь
вроде урагана
промелькнула жись

не пылит дорога
не дрожат кусты
зримо шибко много
с пташьей высоты

спросишь ся
кво вадис
чё куда грядёт
нах водила младость
в бабельный поход

счастье точно гелий
пшикнет и нема
сколько их
офелий
приняла нева

кто пробьёт на сполох
кто забьёт напас
в рифмах и глаголах
грудь тузит клаас

пронизая мраки
спёкшийся елей
нет ему кла-аки
сродственней
милей

всё пройдёт
и это
в перегонный куб
мне с тебя конфета
мне с тебя чайку б

ни коня ни свадьбы
штопор и пике
что ли подержать бы
кисть твою в руке

Номинатор стихотворения - Александр Спарбер.

cicera_zvezdochki_400

Элина Витомская, Истра (Россия)

vitomska

373. В саду Целана

Гуляешь по саду Целана, гуляешь,
ощущаешь, как пульсирует, раскрываясь,
бутон песнопенной росистой розы –
плотное и ещё не иссечённое
бубонное средостение
в середине куста, в середине мира,
в точке предчувствия тёмного нахтигаля.

– Это что-то растёт, – говорит садовник.

Там вспухают на звуках слова,
там створаживаются смыслы,
там мятущийся вниз-вверх кадык садовника
похож на жука, заползшего под натянутую кисею,
жука в попытках её прободения,
возвращения тела в воздух, где сгущаются смыслы.

– Это что-то растёт и растёт, – говорит садовник.

И голос его жучиный, чиркающий небо голос,
отражается от кустов роз и камней,
от лепестков миндаля, где молчащие пчёлы.
Всё на этой скудельне растущее поливает, лелеет садовник,
но не слышит ничьих голосов в ответ,
слов прощения и отпущения сотворённых грехов.

– Между тем это что-то растёт и растёт
в верхней колбе песочных часов.

Номинатор стихотворения - Александр Спарбер.

cicera_zvezdochki_400

Юлия Малыгина, Москва (Россия)

Malygina

379. О звуке, нашем общем звуке


*

Закрытым звуком многого не скажешь,
не выразишь, не скажешь «не» — не-не —
смотри, вот это — тени на стене,
смотри! А, впрочем, стало быть не важно.
Идёшь по комнате, согбенный словно вор,
сглотнув слова про волю и неволю —
возьмёшь на первом «а», подкинешь на ладони —
мечтать и не мечтать? —
да не вопрос, мой милый, я что хочешь сделаю.

Смеешься и краснеешь — страшно, страшно —
должно быть «лучше, чем», а просто чем и ждёшь.
Сплетаемся, уже не расплетёшь, где ложь
от правды — стало быть, неважно.
И чтобы не придумать как сказать,
звучит над всем вольфрамовая нитка —
не выразить, не вынянчить, не выткать —
Ни «неудобно как», ни «ладно», ни «а зря» —
не скажешь так,
не верю, что хоть что-нибудь ты скажешь.

Не бьётся. А, нет, бьётся — не бокал,
где плещется спокойствие и сила —
какая блажь, но бьётся-то красиво.
Уходим порознь, слушай это небо
и эту комнату, где бесконечно бьётся —
надлом, ты слышишь? Только не в тебе,
смотри, как это — тени на стене,
как мы, как ты и я, как тесно стало в мире —
но прочен ты.
И я теперь прочна.
Смотри, как льётся свет на покрывало,
как переходят тени на закрытый звук —
Удар
Удар
Удар


*

Ничто не ново, разве что бассейн
открыли заново при нашем фитнес-клубе,
болтаю, выхожу как надо — в люди,
хотя и кажется, что нечто видно всем.

Под животом плывут координаты,
здесь глубина по росту и достатку —
доплатишь — и ещё два метра глубины —
расскажешь, если выплывешь, ну как там —

… купальники покамест надевают…

До бортика плыву, чтоб отдышаться —
чем дольше плаваешь, тем дольше передышка —
всё правильно, и ничего не слишком,
на счёте — наше счастье вкратце —
я помню, ты не стал держать удар.
И хлорка стекленеет на губах —
ничто не ново.


*

Весь мир бассейн, гостиница, кино,
театр, дума, спальня, жилконтора,
да что там мир, тут — воля и неволя.
И ты своею волей преисполнен
болтаешь про проделки преисподней,
а надо бы всего — держать удар.
Прямой удар
Удар
Удар
Удар

Номинатор стихотворения - Олег Бабинов.

cicera_zvezdochki_400

Юлия Долгановских, Екатеринбург (Россия)

dolganovskix

380. Форзац

Сесть бы в поезд — да и ехать, ехать
через города насквозь, но нет —
человек идёт в библиотеку,
позабыв читательский билет.

— По обложке не протянешь ножки, —
говорят ему. Ступеньку вниз
он переступает, словно лошадь,
надорвав случайно фронтиспис.

И летит он с лестницы куда-то,
синяки вбивая в переплёт,
на лету разбрасывая даты,
собирая их наоборот —

так, чтоб если умер, то родился
девяносто лет тому назад,
и себе тогдашнему приснился,
и вздохнул: — Форзац тебе, форзац!

Мчится поезд, тащит человека
без билета, даром, за собой.
Едет человек в библиотеку —
и не возвращается домой.

Номинатор стихотворения - Олег Бабинов.


СПАСИБО ВАМ ЗА ВАШИ СТИХИ, ДРУЗЬЯ!



Kubok_2019_333



cicera_stihi_lv


ИЗ ИСТОРИИ ПРИЗА



Внимание!
Имена авторов конкурсных произведений объявлены 31 декабря 2018 года в 23:59 по Москве в Итоговом протоколе конкурса.

Обладателями Приза симпатий портала Stihi.lv

в номинации "Неконкурсные стихи"
на Международном литературном конкурсе
"Кубок Мира по русской поэзии - 2018"

объявляются конкурсные произведения:

199. Крым

Полуостров раздора лежит, как дитя в колыбели,
в рваных марлях рассветов, в нежнейших молочных туманах,
беззащитен и ясен под небом, а вольные страны
всё не знают – чьё это дитя, наразрыв его делят...

Мать лишь та, что жалеет – да что-то никто не жалеет,
кроме бога, а бога здесь много, как в море креветок,
клёв диктует течение, а не наживка – тем злее
в море катер - но море волнует не катер, а ветер...

Море просит о мире – Анапу, Стамбул, Мариуполь,
и Одессу, и каждый лиман Краснодарского края, -
краем розовым, голос его не уходит на убыль,
нерастраченной вечностью эти валторны играют,

и не льстит, и не мстит, и прощенья у смертных не просит,
просто – миром сияет, любовью, нетронутым светом,
все мы вышли из моря, раздора оно не выносит,
влажной взвесью балует, жалеет, дарит напоследок...

320. Пчеловодье

Цветет осот! Цветет осот.
Пчела летит, пчела поет.
И счастлив гудом пчеловод,
И будет мед. Да будет мед!
Пока засеяны поля,
Пока зелёная земля
Ещё рожает и берет -
Цветет осот, цветет осот!

Перепахано. Перелопачено.
Переломано. Переплачено.
Ни осота тебе, ни ульев.
Объегорили. Обманули.
Облезают цветные домики.
Все газеты про экономику.
Перемерзли за вечность пчелы.
Выпить, что ли?

...В металлоломе медогонка.
В металлолом уперли фляги.
Последний рой смурным ребенком
Гудит, бродяга.

...Цветет осот, кустится донник.
Слащавый запах медоносов.
Года - сквозь пальцы - старым просом.
Вся жизнь в загоне.

...А на веточке, на маленькой, на веточке
Пчёлки-деточки
Перемалывают жизнь в начинку сот.
Вон, осот цветет.

Да где ты, пчеловод.

Время россыпью жёлтых веснушек
по зелёному гуду полей.
Время вспомнить, и время послушать,
пожалеть

И взлететь за пчелиной душой
Небольшой
И к небесному улью нести
Стих

...Рой давно не гудит, стих.

354. Облака

Откликнуться и снова замолчать,
Смотреть, как расцветает алыча,
Трепещут на ветру белье и листья.
А в горле - комом всех твоих обид -
Слова. Произнести или забыть?
Не помогли ни прозак, ни молитва.
Куда ни повернешься - всюду ты
Рецептов пожелтевшая латынь
Цветы (герань?), не крашен подоконник.
Помоешь пол, посуду, вытрешь пыль,
Родиться бы глухим или слепым,
И чтобы ощущенья - незнакомы...
Что остается? Плакать до утра,
Потом смотреть в окно, перебирать
Конверты с пожелтевшими листами,
И забывать привычные слова.
А в небесах - прозрачный караван
Весенних облаков... и тает. Тает.

288. Тим

... и лапками всплеснет паук,
и всколыхнется паутина
кругами, будто на плаву
текучих дней, неотделима
от берегов осенних рам
и глубины прохладных стекол.
Твоей улыбки тонкий шрам
и теплый выдох – самотеком,
за каплей капля,
капля,
кап –
уходят в тихую обитель
животворящих чутких лап,
безузелковых тонких нитей.
За каплей капля,
капля,
кап –
от нежных кружев до рогожки.
Ни вспомнить, ни забыть никак
тепло младенческой ладошки.
И знаешь – час неотвратим:
на дне оконного колодца
вдруг неулыбчивый твой Тим
заплачет...

И зима начнется.

32. Юность

я вышел с открытым забралом
на бой против всякого зла
как тут же отравленным жалом
меня уязвила пчела

лицо моментально раздулось
забрало теперь не закрыть
о юность мятежная юность
о пчёл ненасытная прыть

279. Время Осень

Это не старость, просто - желтеют листья,
Ветер ломает ветки, звенит стекло.
Время варить варенье, читать молитву,
И понимать друг друга без лишних слов.
Возраст. Сезон. Холодное время года.
Хлопают двери, чайник уже поет.
Время не откликаться на каждый голос,
И на чужое имя, забыв свое.
А за окном менялись дома и страны,
Плакал орган, вздыхали колокола.
Поздно ли, рано - дорога выводит к храму,
Вот и тебя, наверное, привела.
В церкви тепло. Выходят певцы на клирос.
Ангельский хор! И крестик зажав в горсти,
Думаешь - вот она, вера. Всегда на вырост,
Может быть
И получится
Дорасти.


СПАСИБО ВАМ ЗА ВАШИ СТИХИ, ДРУЗЬЯ!
 
 


Kubok_2018


cicera_stihi_lv

ИЗ ИСТОРИИ ПРИЗА


Обладателями Приза симпатий портала Stihi.lv
в номинации "Неконкурсные стихи"
на Международном литературном конкурсе
"7-й открытый Чемпионат Балтии по русской поэзии - 2018"

объявляются авторы и конкурсные произведения:


Оксана ГОРОШКИНА, Красноярск (Россия)

* * *

Снег падает.
Выходит человек
из темноты сгустившейся подъездной.
Он в темноте -
беспомощен, нелеп.
Но здесь его
не накрывает бездной,
и человеку дышится легко
и сладостно,
Как будто бы впервые -
снег падает.
Ныряют в молоко
поступки, постулаты, позывные...
У тротуара мнутся фонари.
Их долгий свет
как божий дар на взводе.
Не нарушай гармонию.
Смотри:
снег падает,
а человек - выходит.


Анна ДОЛГАРЕВА, Санкт-Петербург (Россия)

Горб Петра Ильича

У Петра Ильича вырастает горб,
за три ночи всходит на нем
чужеродный, тяжелый мясной бугор,
и таскает его с трудом

Петр Ильич, изумленный горбом весьма,
впрочем, думает: это знак.
А квартира пуста, за окном зима,
о, какая холодная нынче зима,
и в углах гуляет сквозняк.

И в одну из самых одних ночей
Петр Ильич понимает, что
этот горб у него – и не горб вообще,
а неведомое гнездо,

где таится его синеглазый сын,
не родившийся никогда.
Петр Ильич таскает его сквозь стынь,
Петр Ильич говорит соседям: мой сын,
воют призраки в городах.

Петр Ильич разводит овсянку водой,
говорит: «теперь на двоих»,
и все слушает: сын, что сидит за спиной,
тянет ручку ему под дых,

да под сердцем роет холодной рукой, -
умиляется Петр Ильич.
Драгоценный мой, нерожденный мой!
Ты отныне вечно пребудешь со мной,
восклицает в восторге, - и

охает от боли. Мыслит: «не ной!
ведь на старости счастье дано».
Сын лягает в сердце ногой ледяной.
Невозможно в глазах темно.

На последнем выдохе в жуткую стынь
пред глазами мальчик застыл.
Петр Ильич говорит напоследок: прости.
И сын отвечает: прости.
 


Роман НЕНАШЕВ, Самара (Россия)

* * *

Таракана, ползшего по брюху,
взял и... не прихлопнул сгоряча,
из ладони комнатную муху
выпустил, проклятий не ворча,

нищему в протянутую кружку
опустил тяжёлый кошелёк,
тихую печальную старушку
речью элегантною развлёк,

смастерил качели для детишек,
покормил воробушка с руки,
алкогольный выплеснул излишек
жгучему желанью вопреки,

никаких разборок и дебошей,
никаких скандалов не чиня.
Господи, какой же я хороший!
Жаль, что ты не смотришь на меня...


Ольга ЛЕВСКАЯ, Красноярск (Россия)

Антивоенная

Эх лишь бы не было войны да только с нашей стороны
А с ихней подлой стороны пусть сразу будет две войны
Пусть их накроет мор и глад и пусть им бабы не родят
А мы им будем слать харчи из комьев глины калачи
Ведь они на нас хотят наслать и мор и глад и хлад
И пусть они пока молчат да вон глаза как у волчат
Эх лишь бы не было войны да только с нашей стороныыыыы


Елена ДОРОФИЕВСКАЯ, Вышгород (Украина)

Мячик

                              Наша Таня громко плачет:
                              Уронила в речку мячик.
                                                      А. Барто.

Тает лёд, разбавляя джин, остывает паршивый кофе.
...Таню снимают с креста на её Голгофе.
Радио хрипнет, рыдая по Тане громко -
Некогда Таня славным была ребёнком.
Если бы не уроненный в речку мяч,
Что стало б вершиной и флагом её неудач?

...Первый контакт утешителен, односторонен –
Кратко, по делу: «Не плачь, и твой мяч не утонет...» -
Смысл послания, можно сказать, однобок.
Слышала голос и думала - это бог.
Таня боялась ему задавать вопросы:
Мячик, возможно, и сам себя в речку бросил...

Сакральная жертва, завидев смолу и вертел,
Вмиг возрастает над болью, унынием, смертью.
Когда прекращаются слёзы, мудрец Асадов
Умы заполняет: так - правильно, так – не надо...
...Кофе паршив, теплеет в стакане джин.
Таня-формула. Таня выросла. Таня бросает мужчин.

...Ежели верить слезам, то кто кого всё же бросил?
Таня боялась себе задавать вопросы.
Может, где-то есть шире, но Танин мирок - прокрустов:
Таню сняли с креста, пояс остался на люстре.


Вадим СМОЛЯК, Санкт-Петербург (Россия)

Элегия

Катал девчонку на руле,
И в солнечных лучах
Текло на землю крем-брюле,
Стаканчик быстро чах.

И прядь каштановых волос,
Кружась как егоза,
Мне щекотала потный нос
И застила глаза.

Уже планировал привал,
Но в роще облепих
Мой двухколесный Боливар
Не выдержал двоих.

На юный облик алый след
Нанес колючий куст.
Нам было слишком мало лет
И слишком много чувств.

Другу

Сейчас я понимаю, что стезя —
Отрезок небольшого перегона,
И сходят закадычные друзья,
Как будто на конечной из вагона.

Но если б жизнь описывала круг,
То ехавший с устатку или пьяный
Проспал бы закемаривший мой друг
Платформу остановки окаянной.

А утром растревоженной совой
Глядел в окно, отпаивался чаем
И мчался по дороге кольцевой
Туда, где я опять его встречаю.


Инга КАРАБИНСКАЯ, Ухта (Россия)

Междуречье

Там, где однажды друг к другу причалят,
Чтобы сплестись, как травинки в венце, -
Слово, которое было вначале,
Слово, которое будет в конце,
Там, на исходе рассыпчатой речи,
Там, на изгибе небесной брови,
Вдруг ощущаешь себя междуречьем
Первой любви и последней любви.


Стихотворение из конкурсной подборки 291. "Бубубу".
Имя автора будет оглашено в Итоговом протоколе конкурса.

Сельдерей

Застоялый запах сельдерея.
Навсегда закрытое окно.
В полудреме, словно в галерее,
Полотно сменяет полотно:

Горизонт. Фаллические трубы.
Вдаль плывет химический завод.
Понимаю, ты меня не любишь.
Ничего, до свадьбы заживет...

Обветшали старенькие платья.
Всей еды - подсохший огурец.
Мне опять сегодня не заплатят.
Значит похудею наконец...

За окном февральские чернила
Заливают серую пургу.
Нет, я не сержусь, не изменила.
Просто видеть больше не могу...

Не везло: то Гамлеты, то мавры,
То Бузыкины, то вовсе никого.
Шли на суп заслуженные лавры.
Плыл за горизонт родной завод.

Я сплела венок из сельдерея
И легла устало на кровать.
Это хорошо, что мы стареем,
А иначе грустно умирать.



 
LOGO_GIF
  
 

cicera_stihi_lv


ИЗ ИСТОРИИ ПРИЗА

Обладателем Приза симпатий портала Stihi.lv

в номинации "Неконкурсные стихи"
на Международном литературном конкурсе
"Кубок Мира по русской поэзии - 2017"

объявляется

Лана СТЕПАНОВА, Вангажи (Латвия)

Конкурсное произведение 306
.

Последнее

Вечерний парк, аллея у пруда,
два льва крылатых.
Усталый человек пришёл сюда
считать утраты,
глядеть, как безнадёжно тает свет
в древесных кронах
и прикоснуться к тем, которых нет –
всем поимённо,
покуда ветер северный поёт,
забыв про ноты –
то кается, а то, наоборот,
винит кого-то.
Но человеку ветер не указ,
смешны наветы.
Как наяву он видит дом сейчас,
который где-то
стоит, плодовым садом окружён
и взят в осаду,
но только раньше срока, на рожон
туда не надо.
Пропитана слезами гесперид
земля сырая,
а меж ветвей, серебряных на вид
последнее жар-яблоко горит
и не сгорает.



kubok17_333

cicera_stihi_lv

ИЗ ИСТОРИИ ПРИЗА

Обладателями Приза симпатий портала Stihi.lv
в номинации "Неконкурсные стихи"
на Международном литературном конкурсе
"6-й открытый Чемпионат Балтии по русской поэзии - 2017"

объявляются произведения:



Александра ГЕРАСИМОВА, Томск (Россия)

gerasimova

Эскимо

                 маме

такой проходит жизнь
неузнанной неброской
в рокочущей толпе
сокрывшая лицо
купи мне эскимо
я буду эскимоской
как триста лет назад
я буду молодцом
я всё перетерплю
возьму и не заплачу
ты станешь говорить
'солдат ты мой солдат'
мы выкроим смеясь
на платье мне заплату
и от потешных битв
не будет и следа
всё можно залатать
разлуку и растрату
и туго затянуть
на память узелок
купи мне эскимо
и сахарную вату
никто не оловянн
ничто не виновато
и платьице цело
никто не уволок

Стихотворение публиковалось анонимно.


Елена УВАРОВА, Алматы (Казахстан)

Uvarova

Луна

Снегами меря вертикаль,
сбиваясь, плача от досады,
всю ночь бродяжничал февраль,
белил столичные фасады.
И с ледяного валуна
в просвет тумана, к тучным нивам
взбиралась сонная луна,
замедлив шаг, неторопливо.
Вязала тьму в тугую прядь
седым лучом, как будто свяслом.
То разгоралась, то опять,
под вой собак, в бессилье гасла.
И коротала в пустоте
свой бабий век, вернее – вечность.
И вниз глядела на людей,
из-подо лба, по-человечьи:
на тех, кто спал и видел сны,
кто был судьбой зажат и выжат,
кто от субботы до весны
пытался жить, точнее – выжить.
Луна смотрела просто так,
мигала, гасла, вспоминала,
что было время: правил мрак,
сводил концы, искал начала.
И так же ветреный февраль,
бродил, отбеливая бездну,
и освещать земную даль
луне казалось бесполезным.

Стихотворение публиковалось анонимно.


Юлия МИХАЙЛОВА, Москва (Россия)

Mihailova_Y

Тишайший день


В огромном мире для меня, невечной,
Есть тихий кайф в сезон больших простуд:
Сидеть, молчать, смотреть на пустоту
Через глаза имбирных человечков.

Кипящий чайник так по-бабьи охнул,
Пузатую отбрасывая тень.
А солнце намечает новый день,
Лучом гуляя по закрытым окнам.

День - мысленно лететь в горах Кавказа
Бездумным отогревшимся вьюрком.
Быть никому, никем. И ни о ком
Не вспоминать, чирикая, ни разу.

Один лишь день щека и лоб усталый
В домашних зеркалах отражены.
И каждый звук - предатель тишины,
Хотя бы ложка чайная упала.


Анатолий ЖАРИКОВ, Высокое (Украина)

Zharikov

* * *

Ноябрь, зевая, лист срывает.
свет слизывает с волны.
Бери шинель, иди до мая
проигранной тобой войны.

Навстречу поздняя дорога,
щадя твои больные ноги, -
сама в себе и широка,
как современная строка.

Как старый бог под белым флагом
сердец и слабых душ ловца,
иду. Исходит тень с лица.
И спирт кончается во фляге.

* * *

Уверенных двенадцать градусов
в конце апреля.
Сучки из почвы повылазили
и спины греют.

Цветки взошли голубоглазые
из перегноя.
И насекомые по-разному
нас беспокоят.

Селяне технику готовят,
серпы, орала.
Жена сняла с меня пальто и
постирала.

Прогулка с Еленой Бессоновой

Опомнишься утром
какого-то хрена, какого-то мая
и смотришь, смотришь в себя,
всматриваешься будто:
-Маска, я тебя знаю!

Живу да живу
кто его знает сколько.
Сократ говорит: «Дежавю».
Де Сад говорит: «Ломка».

Высокий у граждан вкус,
как газ над сектором Газа.
Вижу Салон Искусств,
сидя на унитазе.

Или пойти погулять
с поэтом Извековым?
Только где ж его взять,
этого человека?

Вытаптываешь слог,
с которой и Бог не был.
Смотришь на потолок
и видишь – небо.


Наталия ПРИЛЕПО, Тольятти (Россия)


Prilepo

Корова


В памяти пятнами – розовые цветы.
В мутной воде стакана – пустые стебли.
Бабушка жалилась – лето совсем остыло,
И невесомо садилась на край постели.

В памяти – пятна коровьей тугой спины,
Трепет боков, выступающая хребтина.
В сене корова лесную искала сныть.
В старой закуте пачкалась паутиной.

Были рога у коровы остры, характер – крут.
А по ночам на погоду болели ноги.
Бабушка видела солнце в глазах ее круглых.
Солнце – не солнце, а масляное пятно.

Трубы печные под вечер дышали дымом.
В лунки копыт осыпалась сырая пыль.
Воздух был полон полыни и лебеды.
Тлели за лесом солнечные опилки.

Тронешь траву – и в ладони въедалась медь.
Бабушка край занавески неловко комкала.
Долго ждала корову и не заметила,
Как заболела пылью и сквозняком.

Путала месяцы, слушала голоса.
Замкнутый дом отзывался темно и жутко.
Я ведь совсем не умела ее спасать.
Сяду на край постели и так сижу.

Пятна сливаются в серый, теряют вес.
Бабушка вешает выцветшие занавески.
Лес ей – сегодня и завтра – такой же лес.
Розовые цветы вдоль горячих рельсов.

Иногда по ночам сквозь далекий-далекий лес
Переломанным голосом плачет моя корова.
Костяными ногами отчаянно землю месит.
Помню пятна ее, выступающую хребтину.
И во мне просыпается что-то страшное, нехорошее.
Что-то звериное.


Виктория КАЧУР, Чехов (Россия)

Kachur

Езолированное

плетёшься с работы, из банка, с рынка,
как вдруг за секунды считанные
меняется всё - попадает соринка
в мягкое, в беззащитное.
здесь нет вообще страхового случая -
пожарного ли, потопного.
давай-ка, захлопни створки получше,
чтоб впредь не случалось подобного.
пускай о беде твоей как о вине
приятели судят вчуже, ну
а ты сиди в тёмной раковине
и нянчи свою жемчужину.


Анна ГОРЕЛОВА, Нижний Новгород (Россия)

Gorelova

* * *

«Спи, мой хороший, спи уже»... Стонет теплоцентраль.
Город до хруста выстужен. В городе вновь февраль.
Сгорбился у обочины сонный-бессонный дом.
Пахнет бельём замоченным, гарью и молоком.
И торопя метельную зимнюю ночь к концу,
горлица колыбельную тихо поёт птенцу.
«Бáю-баю́»,– заученно... больше не вспомнить слов.
Комната вся измучена дробью глухих шагов.
Время со скрипом крутится мельничным колесом.
А за окошком улицу начисто занесло:
малость – и Богом брошенный город исчезнет с карт...
«Тише же, ну, хороший мой. Подзаплутавший март
я для тебя аукаю. Ты потерпи ещё.
Знаю, что вместе с вьюгою плачется хорошо».
И хоть ничуть не верится даже в рассвет самой,
шепчет голубка первенцу: «Сделаются весной
ночи – совсем короткими, руки мои – теплей».
Снежный узор решёткою на ледяном стекле.
Ей бы из дома выбежать, птицей сорваться вдаль!..
«Спи, мой хороший, спи уже. Завтра пока февраль».


Ирина РЯБИНА, Вологда (Россия)


Ryabina

Зелёные зайцы


Горчичный (по цвету), лакричный (по вкусу) день,
Медовое солнце и взрывы стручков акаций.
Иду и пытаюсь забраться поглубже в тень,
Напрасно - прохожие тычут вдогонку пальцем:
"Смотрите, смотрите, какие смешные зайцы!"
А зайцы не слушают, им отвлекаться лень.

Зелёные зайцы беззвучно катают мяч
По тёплому полю привычно-родного ситца.
Мне с ними спокойно. Щербатый асфальт горяч,
В автобусных окнах пекутся, как пиццы, лица,
Старушки мечтают как можно скорее влиться
В поток пассажиров, спешащий в прохладу дач.

Пижамные зайцы бегут по моей спине,
Мы с ними бросаем рисованный мяч прохожим.
Я знаю, что люди не ходят в пижамах вне
Закрытых квартир, только мир так суров и сложен...
Я в нём озираюсь, как в тёмной чужой прихожей.
Быть может, зелёные зайцы помогут мне?

Падала зима

отвесно падала зима
на растопыренные сучья
деревьев и на гребни крыш,
краснело небо, словно мак,
роняло лепестки в сугробы,
и холод высочайшей пробы
по ломким вмятинам от лыж
стекал всё ближе к дому, ближ...

а ты молчишь.

играют блики
на хлипких чашечках в серванте,
в бокале с чуть горчащим кьянти.
остатки прошлого тепла
дрожат и прячутся в камине,
седеет пепел,
будто иней...

за хрупкой прочностью стекла
ночь,
завернувшись в тёмный кокон,
бросает звёзды в стёкла окон,
как крошки с барского стола.


Иван КЛИНОВОЙ, Красноярск (Россия)


Klinovoy

* * *

#яумрувкрасноярске читаю на каждой стене.
Человек не скотина, но верится в это всё реже.
Люди в чёрных машинах тела наши держат вчерне,
Нашим душам забанивши выход в астрал и на стрежень.

«Не дышите!» – сказала мне женщина в строгих очках,
Шаря миноискателем где-то в районе Шираза.
«Я и так не дышу. Я своё отходил в новичках.
Мне Поздеев уже подмигнул из-под противогаза».

«Без дышать не останемся» – мантра не хуже других.
Только чёрное небо над нами всё дольше и чаще,
И уже не спасает зелёное море тайги –
Дым отечества, как ни дыши, не становится слаще.

И покуда за нас всё решается вдруг, с кондачка,
И покуда любой, кто не в чёрной машине, – дожитель,
Я по-прежнему жду, чтобы женщина в строгих очках,
Улыбнувшись, сказала заветное слово: «Дышите!»


Анна МАРКИНА, Люберцы (Россия)


Markina

* * *

Пытаешься, пытаешься распутать
в себе большую правду, но в глазах
такая вдруг проскальзывает смута,
что стыдно человеку показать,
как будто был ремонт в тебе загадан
как снег из лета, ждал его, сбылось:
явилась бестолковая бригада,
обои налепила вкривь и вкось,
но если взгляд смотрящего заточен,
он распознает, как ему ни ври,
что стены под ажурными цветочками
искривлены и полны червоточин,
а трещины расходятся внутри.



2017_150


cicera_stihi_lv


ИЗ ИСТОРИИ ПРИЗА


Обладателями Приза симпатий портала Stihi.lv
в номинации "Неконкурсные стихи"
на Международном литературном конкурсе
"Кубок Мира по русской поэзии - 2016"

объявляются:




Татьяна ЛЕРНЕР, Риммоним (Израиль)

Lerner

Конкурсное произведение 123.
ЦАРСКОЕ

Я не пишу. А все мои слова
я отдала тебе. Владей, как можешь.
Сверни в записку слышные едва.
Достань бутыль, желанную до дрожи,
(хотя и зарекался: ни-ни-ни,
когда ей имя выбирал по святцам),
с неё корону сковырни, всплакни
и выпей всё. Так легче расставаться.

Так легче корни рвать, корёжить ствол.
В бутыль – записку. Эдаким Салтаном
пусти её по воле бурных волн.
Зайди в кафе. Там два смешных ботана
на крохотной эстраде, босиком,
не удостоив публику ни взглядом,
поют белиберду о том, о ком
им рано знать, а петь вобще не надо.

Мол, входишь в море тёплым и живым,
а вынесет безгрешным и холодным.
Мол, сколько не кружи по мостовым,
а дождь прольёт водой околоплодной –
и знай поди, чем вынырнешь на свет,
кусочком глины для уроков лепки
божественных, или пучком комет,
иль шавкой в долгой очереди к репке.

И демон, обкурившийся травы,
к тебе подсядет, сплюнет: «Одиноко?
Эх, царь, боюсь, итоги таковы,
что око не торгуется за око,
будь хоть цадик, хоть каторжник. Не ты ль
теперь горюешь, пьяный и отпетый,
о слове, запечатанном в бутыль,
не ставшем ни поэмой, ни победой».


Игорь КАЛИНА, Майнц (Германия)

Kalina

Конкурсное произведение 172.
АНГЕЛ БЕЗРУКИЙ

Что б наконец от города отдохнуть,
и поскорее на вешалку сбросить ношу,
думаешь через кладбище срезать путь,
но почему-то выходит намного дольше.
Взглядом выхватываешь среди камней,
статуй, надгробий, крестов и колонн лежащих,
то что сказали люди, которых нет,
людям которых не стало немного раньше.
Время - смотритель чокнутый, оттого
трёт эта бестолочь камень посередине,
и вынимает медленно из него,
буква за буквою, имя необратимо,
будто нарочно рядом оставив мох.
Смотрит на это старание отрешённо
слова не в силах вымолвить ангелок
сам в результате обеих кистей лишённый.
Подзадержавшись слушаешь - меж тобой
и незадачливым стражем мраморнолицым,
прежде чем стать осенней густой землёй
красноречиво и взвешенно шепчут листья.
Вдруг ниоткуда вспыхнет над головой,
перепугав тишину, озорная белка,
цокнет сердясь: - Иди-ка ты с глаз долой.
Что ты стоишь любопытствуя у калеки?
Рыжий прыгун любимой забавы ждёт -
в час когда нет проходящих и посторонних
жёлудь бросает ангелу, ну а тот
ловит с усмешкой отсутствующей ладонью.


Инга ДАУГАВИЕТЕ, Мельбурн (Австралия)

Daugaviete

Конкурсное произведение 258.
ЗДЕСЬ

Здесь гора - направо, леса - налево,
Запотело небо - протри платком...
на столе - горбушка ржаного хлеба,
И течет холодное молоко
Белопенной речкою из кувшина,
( Вспоминай кисельные берега!)
У соседа слева - под лавкой шило,
У соседа справа - ручной наган.
Повезло родиться (и пригодиться).
К иноверцам ненависть - на века!
К инородцам...
Здесь хорошо - туристом,
Из окна вагона. В руке - бокал.

Камни вздрагивали от стонов ночью,
А потом, при первых лучах зари...

Забери религию, слышишь, Отче?!
Храм оставь - религии забери!
Тяжкий труд, наверное - в предрассветной,
До-заветной, смутной для всех поре
Сотворить из хищника - человека...
А потом людей превращать в зверей.

Здесь направо - парк. Пожелтели листья,
Впереди - зимы черно-белый скетч.
Повторяют травы слова молитвы
На одном-единственном языке.


Анна МАРКИНА, Люберцы (Россия)

Markina

Конкурсное произведение 400.
ИНОГДА МНЕ КАЖЕТСЯ, ЧТО И МЕНЯ ЗДЕСЬ НЕТ...

Иногда мне кажется, что и меня здесь нет
среди бледных, серых, не выдающих чувства,
среди ровных людей, не наводящих шорох:
порешать задачи, переварить обед,
не разбирая ни слов коллег, ни себя, ни вкуса,
и не то, чтобы свет изжит, просто – общая приглушенность.

Это время потерянных и молчащих,
тренингов: путь к себе, беспредельность власти и личный рост.
Это время, когда горчишь или недосолен,
здесь прикажут быть поострее, а там – послаще.
Это время людей, задвинувших благородство
вместе с бабушкиным сервизом на антресоли.

Отгораживаться замками и занавесками,
не впускать просящего, поглядывать через щелочку,
перешагивать через немощных и убогих,
чтобы просто удерживать равновесие,
чтобы спрятаться в иллюзию защищенности,
будто страшное не гоняется за тобой.

Понимая все это, скатываться в депрессии,
прибиваться к сильным, лишь бы не отделяться,
и мечтать все бросить, свинтить в тайгу,
оставаться, ждать, притворяться пресным,
ни во что не верить, чтоб не стать объектом манипуляций,
собирать свой мир через «больше так не могу».

Но пока ты держишься, названный чудаком,
вне спокойствия, безопасности, теплых мест,
и стоишь с фонариком, погруженный в темень,
для других оборачиваясь маяком,
я могу еще верить, что выход есть
и никто еще не потерян.


Игорь ГРИГОРОВ, Архангельск (Россия)

Grigorov

Конкурсное произведение 41.
ПУТЕШЕСТВИЕ

Бывает так, что сердце застучит,
Как шпильки старшеклассниц в переулке
Или трещотка флюгера в метель, -
И вот уже знакомые врачи
Рекомендуют пешие прогулки,
Скрывая эротическую цель.

А для тебя ходьба – как мир иной,
(Так от Печоры далека Онега),
Но, выполняя дружеский совет,
Ты движешься в ближайший обувной
И выбираешь тапочки для бега,
Сурово отвергая белый цвет.

А после – обживаешь ближний сквер,
Как ближний свет. Приобретаешь карту,
Изобретаешь правила игры,
Шаги считаешь, лодырям в пример,
И, офисну подобен Бонапарту,
Воюешь виртуальные миры,

Начав, конечно, с Польши. Учишь польский,
«Пшепрашем, пани». Путь, бесспорно, скользкий -
По берегам не столь пустынных волн:
Не помогает древнеримский опыт,
Когда идешь по краешку Европы,
Оставив одесную Корнуолл.

Ты продолжаешь двигаться, и твой
Сурок свистит Take five, глотая такты -
То птичья трель, то колокольный звон.
И ты, шурша осеннею листвой,
Свернешь за край ракушечного тракта,
Чтоб наконец увидеть в Лиссабон.

Тебя встречает море, чаек крики.
Что ты Энрике, что тебе Энрике?
Луна – скорей эскудо, а не грош,
И ты целуешь на прощанье польку,
«Пшепрашем, пани». Пред тобою только
Атлантика, и ты по ней идешь.

Оформив атлантическую визу,
Уходишь вверх, по незаметной снизу
тропинке узкой в небе голубом,
И смотришь вниз - немного умилённо -
на тех, кто не дошел до Лиссабона
И даже не слыхал про Лиссабон.


Алена РЫЧКОВА-ЗАКАБЛУКОВСКАЯ, Иркутск (Россия)

ZakablukovskayaA

Конкурсное произведение 248.
ОРЕХИ

Перебирая старый шкаф, кулёк прогорклого ореха
Находишь в нём. Был ледостав. Был ледостав.
Да вот – проехал по приснопамятной реке...
Кулёк кедровых междометий.
Они как замершие дети
В моей руке.
О, Виноградарь, мой Виноградарь –
Души свеченье, свеченье плоти.
Мой Виноградарь проходит рядом
И исчезает на повороте...
Под куст бросала сухое племя
Пыльцою плесени обелённое.
Сухих орешин тугое темя
Не сразу выстрелит в мир зелёный.
А вдруг да выстрелит самопалом?
А ты здесь сорные щиплешь травы.
А ты плывёшь и не веришь в чудо.
Что может проще – орехов груда
В осоте, в тлене.
Долой из плена природа бьётся осатанело –
Разрыв аорты и оболочек.
И, рты разинув, стоят росточки.
Кедрёныш малый он та же пальма
В микроскопическом эквиваленте –
На тонких ножках зонты La palma.
Сорокалетней взираешь дурой
На этот выводок эмбриональный.
На их сошествие ниоткуда –
Из дали дольней из грёзы давней.
Сидят скорлупки а-ля береты
На их головках.
О, дети-дети...Легко ли трудно
Существование,
Но озарение приходит с вами.
Уходит с вами.
И греет после.
И светит.
Светит.


Клавдия СМИРЯГИНА-ДМИТРИЕВА, С-Петербург (Россия)

Smiryagina

Конкурсное произведение 117.
ЦАРЬ

Царь смеётся, глядя сквозь века:
вновь его народ ломает копья.
Ох, и глубока ты, и крепка,
выучка да выправка холопья!
Яблочко по блюдечку бежит,
круг за кругом резво нарезая.
Кто там показался? Вечный Жид?
Или сарацин залетных стая?
Впрочем, развлекаться недосуг:
снова петушок на спице бьётся,
точит острый меч вчерашний друг,
и опять отравлены колодцы.
Ты же царь, а значит, виноват,
в смутах, воровстве да недородах,
в том, что въехал в ухо брату брат,
ты виновен, ты, отец народа.
Если слишком мягок, если крут,
если на колу сидит предатель,
каждый пряник твой и каждый кнут -
всё припомнят, кстати и некстати.
Царь вздыхает, жестким пальцем вновь
яблочко по кругу запускает.
Что там ждёт у правнуков – любовь
или злоба чёрная людская?
В штофе, словно кровь, горит вино,
яблочко торопится, кружится.
Царь не спит. В окне темным-темно.
Только петушок торчит на спице.


Петра КАЛУГИНА, Москва (Россия)

Kalugina

Конкурсное произведение 50.
С ИЗНАНКИ

Тёплый хтонический ветер,
лакомый запах Москвы.
Помню, как ехал и бредил,
гнил с головы.

Видел названия станций,
воющей тьмы провода.
Заповедь «Не прислоняться»
к ней никогда.

Надо – к чему-то – стремиться.
Ехал и чуял нутром,
как распускается в лицах
Роза метро, –

Словно растет прореха.
С севера на восток
Ехал себе и ехал,
Летел себе, лепесток.
.
Грезил, нахально грезил,
Как бы в глаза дерзя
Жызни. Был груб и весел.
А что, нельзя?!

Нет в ней тебя – и ладно!
Может быть, ты – вон та.
Чувствовал: нет, прохладно.
Парок у рта.

Видел судьбу с изнанки.
Всю пролетел насквозь.
А с лицевой так и не довелось.


Марианна БОРОВКОВА, Москва (Россия)

Borovkova

Конкурсное произведение 161.
МНЕ ОБЕЩАЛИ

мне обещали снег в сочельник
и лёгких саночек разбег,
но ни полслова о тебе
пророчествовать не посмели

несметные дары просты:
рахат-лукум, кишмиш, гранаты -
мы были бы друг другу рады,
когда б не я,
когда б не ты

когда б не долгие метели
шептались с кем-то по углам,
и улица, белым-бела,
навстречу празднику летела

вставала ночь не с той ноги,
родные пламенели лица,
и на глазах смелели птицы,
развязывая языки

арбузный ломтик освещая,
звезда сияла над столом,
откладывалась на потом
мелодия моих молчаний -

её оплакивал дудук,
живого слова соучастник,
они мне обещали счастье
я жду

а где-то бледный призрак лета,
и голубой проём окна,
я не могу об этом знать
я думать не хочу об этом

о, золотая хванчкара,
серебряное цинандали,
вы мне бессмертье обещали -
теперь пора!


Анна ДЕНИСОВА, С-Петербург (Россия)

Denisova

Конкурсное произведение 334.
О ПУСТОТЕ И МАМЕ

по утверждению вывески, этот дом
видел одни рождения, но неправда -
здесь хоть нечасто, но всё-таки умирали.
ты уцелела и, выкарабкавшись с трудом,
выиграла бой... ни героем, ни генералом
не ощущала себя.
возвращалась - простой солдат,
с грудью пустой - безмедальной и безмолочной,
зыбкое тело ещё непривычной дочки
в жизнь волокла – прямиком в персональный ад.
путь через пекло - смертельней, зато короче.
так и тащила меня на своем горбу.
я говорила: агу! чёрт возьми, агу!
что в переводе значило: не могу
и не хочу!
подавленный слабый бунт:
б ы т ь не хочу
и не бу...

словно надеясь продлить, сэкономить дни,
их забывали срывать – и запаздывал календарик.
но, собирая всех вместе, в краях недальних
всё раздвигалась оградка вокруг родни.
стол никогда уже больше не раздвигали.

жили-тужили, с твоей пустотой втроём -
пагубной, горькой, неведомого разлива,
в чашке водой притворяющейся стыдливо.
и говорила я: мама, не пей её.
и пустоту на двоих несли мы.

долго, так долго несли - и срастались с ней...

P.S.

день был промокшим.
чернилами на бумаге
всё расплывалось, пока в пустоту повторяла маме:
Бог с тобой, пей, но пожалуйста, только не...

а безответность гудела на линии между нами.


Борис ФЭРР, С-Петербург (Россия)

ferr

Конкурсное произведение 284.
OPUS M.

                            ... audi, vide, sile

на свет лица стремятся мотыльки.
не шелохнусь, я к воздуху приколот.
запомни, дикий сад, меня таким.
тепло кропит, вытачивая холод.
где к паутине крепится роса -
там все полнее, пуще, безраздельней
забытым звуком зарастает сад.
забытым звуком. сорным. колыбельным.
я подчиняюсь слитности цветков,
чей кроткий зов и вкрадчивое пенье
душе моей доступны целиком.
чем ниже тон целительных растений,
тем неизбежней близость мотыльков.


*


СПАСИБО ВАМ ЗА ВАШИ СТИХИ, ДРУЗЬЯ!


GIF2




cicera_stihi_lv



ИЗ ИСТОРИИ ПРИЗА


Обладателями Приза симпатий портала Stihi.lv
в номинации "Неконкурсные стихи"
на Международном литературном конкурсе
"5-й открытый Чемпионат Балтии по русской поэзии - 2016"

объявляются:


 

Полина ОРЫНЯНСКАЯ, Москва (Россия)

Orynyanskaya

Война

К войне привыкаешь. Где-то идёт война,
А ты просыпаешься, ставишь согреться чайник.
Ты смотришь на мир из собственного окна,
А там на проталине пара собак скучает.

Войну ты включаешь с выпуском новостей.
Она похожа на выдумки Голливуда.
Её можно вместе с кофе подать в постель.
Под неё можно сексом заняться или помыть посуду.

Война утомляет флагами всех мастей,
Дешёвым пафосом безобразных прилюдных истерик.
А чтобы не было бездомных старух и убитых детей,
Выключаешь телик.


Женис КАЗАНКАПОВ, Астана (Казахстан)

Kazankapov

* * *

А ты идешь, и за тобой светло.
Мурлычет клевер, тронутый ладонью.
И дождь разносит мокрою метлой
твой след полынный, сладкий и бедовый.
Шаги сминают свежую печаль.
Стихает хруст ломающихся копий,
когда я пью смородиновый чай
в оставленных тобою теплых копнах.
И в сотый раз я поле перейду,
насобирав ковыль поступков колкий.
А ты уже почти не на виду,
и мне искать в стогах твои иголки.
Я окунусь в ручей родных кровей,
молитвы бормоча до отупения.
А ты идешь по лестнице наверх,
и опадают желтые ступени.



Игорь КАЛИНА, Майнц (Германия)


KalinaI

* * *

захлёбываясь мне не говори
что люди белоснежные внутри
и это дьявол мажет сажей душу
вот дети бьют улиток в беготне
о стену и текут по белизне
скорлупки размозжённые ракушек
они в себе не чувствуют вины
за то что быстро скрыться от войны
улитка несуразная не может
а сами позабыли как бегом
неслись когда кулак схватил их дом
и с панцирем саманным сделал то же
им не грозит в Германии беда
берут моллюсков с влажного листа
и отнимают жизни бессердечно
не скоро пятна сохнут на стене
я думаю что злоба не вовне
она в самой природе человечьей

 

Андрей МАРТЫНОВ, Москва (Россия)

Martynov

* * *

ничего не надо
больше ничего
лишь бы снегопада
длилось волшебство

и струился с неба
падал белый снег
и белее снега
не было вовек

и улёгся ветер
на исходе дня
и на белом свете
не нашли меня



Геннадий КАЦОВ, Нью-Йорк (США)


Katsov

Отец

Он говорит: «Основное – порядок снов.
Здесь все молчат, и за столько прошедших дней
Мы не сказали с соседом и пары слов.
Чем беспробудней здесь сон – результат верней».
То есть, сон в радость ему, ну и в руку – мне.

Он говорит: «Надо только успеть в сюжет
Вставить конкретные месяц, и день, и час,
И перечислить в родительном падеже
Мне, как родителю тех, кто покинут, – вас».
Он мне сказал: это делал уже не раз.

Он говорит, что у них, неизвестно где,
Есть все возможности нам подавать сигнал,
И сообщать – то приметой, что быть беде,
То: «Я в окошко снежок ночь назад бросал».
Я это слушал во сне и, смеясь, кивал.


Александр ДОЛГУШИН, Висагинас (Литва)

Dolgushin

Расклеенный мир

Клей плохой. Расклеиваюсь весь.
На соплях, как-видно, всё держалось.
Осень. Лакмус. Дождевая взвесь.
Листьев разношёрстных побежалость.

Побежалость беженцев от войн.
Кровь и ор над пропастью вселенной.
Мир идёт по грани ножевой.
Что-нибудь включить повеселей, но

Видимоприёмник барахлит.
Как ни бей – набит он дураками.
И разводит добрый Айболит
В облаках беспомощно руками.


Андрей МАРТЫНОВ, Москва (Россия)

Martynov 

Конкурсная подборка 250 публиковалась анонимно

* * *
жили-были
любили
копили
запасали как чувствуя впрок
грозовые июльские ливни
и алеющий майский восток

драгоценные зёрна сомнений
и целебные капли обид
составлялись в единые звенья
в целом всё же прекрасной цепи

небосвод был высок и незыблем
и никто не боялся войны
нам казалось
другие погибнут

а другим
всё казалось
что мы

 

СПЕЦИАЛЬНЫЙ ПРИЗ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ОРГКОМИТЕТА КОНКУРСА

присуждается ряду произведений Чемпионата


Ольга ДОМРАЧЕВА, Большеречье (Россия)

Domracheva

РОЖДЕСТВЕНСКОЕ


когда январь в объятиях закружит
тебя и небо, снег и фонари,
до оголтелой тишины – снаружи,
до белизны клокочущей – внутри,

качнётся шар и всё перевернётся:
вода и свет, дома и облака.
звезда родится в глубине колодца,
слетит чуть слышно слово с языка.

синицам вдоволь нынче белых крошек,
блаженный мир нечёсан и небрит.
а ты стоишь на небе, огорошен,
с новорождённой звёздочкой внутри.


Лана СТЕПАНОВА, Вангажи (Латвия)

Stepanova_L

МЦЫРИ

В детстве свет был ярче, пространство шире
(десять лет, двенадцать? не в этом суть),
а стихи с ореховым словом «мцыри»
не давали мне по ночам уснуть.
Это слово звуком околдовало:
разгрызёшь скорлупку – услышишь хруст.

Я брала фонарик под одеяло,
и опять Арагва текла в Куру,
вылетал огонь из небесной топки,
устремлялся в бой с человеком барс,
за водой шла девушка узкой тропкой,
на излом героя брала судьба.

У весов две чаши, и обе с грузом.
Что важней, весомее – как понять?
На одной – молитвы, покой и узы,
на другой – три вольных, счастливых дня...

Мне тогда казалось, что я смогла бы
сделать выбор в пользу блаженных дней.
А сейчас и воля, и страсть ослабли,
и всё чаще хочется, всё сильней
от тревог и гроз схорониться в келье,
запереть замок, потерять ключи...

Подержала слово на языке я,
а оно, как грецкий орех, горчит.


Елена ФЕЛЬДМАН, Шауляй (Литва)

Feldman

ИЗ ДНЕВНИКА


1.

Ну, вот и все. Не страх, а жалость
Поземкой выбелила путь.
Минуты три еще осталось –
Судьбой дарованная малость,
Чтоб календарь перевернуть,
Проверить ставни и щеколды,
Погладить чайник остромордый,
Засохший выбросить букет
И подобрать один опалый,
Кленовый, желтый, пятипалый,
Непроштампованный билет.
Ни направления, ни даты...
Куда спешить нам, провожатый?
Пускай еще повьется нить.
Давай присядем на дорожку:
Еще секунду, каплю, крошку! –
Все недожитое дожить.

2.

Когда б Творец на Пасху разрешил
Двум све́там обменяться новостями,
Я б написала Кате, Саше, маме –
Ну, и тебе, мой ангел. Меж могил

Я и сама смеяться не могла,
А карточка почтовая все стерпит:
Улыбки, сплетни, даже штемпель смерти –
Совсем как наш, вот только без числа.

Здесь хорошо. Туманы по ночам
И чопорные аисты на крыше.
Поднимешь взгляд от Диккенса – и слышишь,
Как стряхивает лишний воск свеча.

Но ты навстречу мне не торопись;
Живи покамест громко, жарко, жадно,
Бросайся в каждый омут безоглядно
И ласточкой мисхорскою кружись.

Ведь ты, мой друг, не любишь тишины,
А здесь ее бездонные озера,
И чудище стозевно и озорно
Без устали обходит наши сны.

Бывает, обернешься невзначай –
Ничто, врасплох застигнутое взглядом,
То притворится крымским променадом,
То застучит дождем. Таков-то рай!

Нет, не спеши. Но адрес – запиши
(Не вымарает ли усталый цензор?)
И сохрани в столе.
Прощаюсь; вензель;
И вместо марки – лоскуток души.
 

Марина НЕМАРСКАЯ, Санкт-Петербург (Россия)

Nemarskaya

* * *

Там, где Ириновский проспект
впадает в улицу Коммуны,
метель листает, как конспект,
деревьев ветреные руны.

И небо в воздухе скитов
слезливей, чем чернильный стержень.
Сквозь монастырь идешь, никто
среди живых уже не держит.

Здесь напрямик от суеты
в слепую даль ведет дорога,
в твой мир иной, ведь только ты
здесь говоришь с собой и Богом.

И слышишь свет и видишь смех
родного первенца, и словно,
прощаясь, ты прощаешь всех.
За всё. Посмертно. Поголовно.

 

*

СПАСИБО ВАМ ЗА ВАШИ СТИХИ, ДРУЗЬЯ!



LOGOGIF2




cicera_stihi_lv



ИЗ ИСТОРИИ ПРИЗА


Обладателем Приза симпатий портала Stihi.lv
в номинации "Неконкурсные стихи"
на Международном литературном конкурсе
"Кубок Мира по русской поэзии - 2015"

объявляются:



Конкурсное произведение 289.


Тейт ЭШ, Москва (Россия)

ash

АЛЁНА. СКАЗЫ МЕСТНЫХ ПЕРЕЛЕСКОВ


Я смотрю, как дорога петляет в яру:
То ручьи огибает, кормя мошкару,
То растущую наспех крушину.
Но пока навигатор сверял полюса,
Повторила запаска судьбу колеса,
И придется оставить машину.

Ветки ближних осин колыхнулись на миг.
Промелькнула мыслишка: слабо напрямик?

Редколесье приветствует стайкой дичка.
Наверху воробьи ворошат облачка
(Ставят заполдень время и дату).
Но доставшийся путь - для ботинок и краг:
То коряга в траве, то грозит буерак.
Вдруг остатки тропы перерезал овраг,
Будто так и лежавший всегда тут.

И на дне - словно двое, укрывшись дохой -
Молодой березняк переплёлся с ольхой.

Я стою над оврагом. Блажит бузина.
Где-то топь огрызнулась урчаще.
Обходить по низам - не успеть до темна.
Остаётся - наверх, через чащи.
Безразлично стучатся сердца под корой.
Всё тесней и казённей смыкается строй.
Всё темней, но придётся идти же.
Привалился к бревну я, не чувствуя ног.
И назойливый звук (телефонный звонок?)
Наводнил разнолесные тиши.

Телефон мой был дома, и в минусе счёт.
Я вскочил. Огляделся.
Ещё раз.
Ещё.

корни. камни. кора... нахожу, наконец.
на траве, что насквозь насекома,
под листом трепыхается, будто птенец,
мой мобильник, оставленный дома.
постаревшая туча закрыла зенит.
я смотрю на айфон. и на ту, что звонит.
мысли мечутся с брани на брань же.
...затухает экран. замер зуммер. когда
стало небо светлей и слышнее вода,
всё становится так же, как раньше -

смс. будто палец подносишь к огню.
«ты чего не ответил? алёна. звоню»

вот, пожалуй, и всё. рассыпается снедь.
взгляд становится стылый и шалый.
но в руках телефон продолжает звенеть.
так и раньше трезвонил, пожалуй.
ствол упавшего дуба от чаги пузат.
схоронили алёну лет восемь назад.
всё кружится - коряги, ухабы.
тишина - и опять обдало холодком.
древний лес. мой мобильник. звонок за звонком.
за звонками - звонок. и звонок за звонком.
и от холода деться куда бы.

две осины листвой заживляют просвет.
над моей головой ворожит муховед.
под ногами всё хрустко и ветхо.
пальцы сами собой нажимают «приём».
кроны дёрнулись. свет опадает в проём.
и качае-
качается ветка

*


Наши поздравления автору!

Администрация портала
stihi_lv
medals_portal
ТОП-12
произведений Международного литературного конкурса

"4-Й ОТКРЫТЫЙ ЧЕМПИОНАТ БАЛТИИ ПО РУССКОЙ ПОЭЗИИ - 2015"

в номинации "Неконкурсные стихи"


Ведёхина Ольга, С-Петербург (Россия)
 
vedehina

Деревья зимой


Когда штормит, держись за ветки взглядом -
за кровеносные сосуды с чёрной кровью
земли.
Держись за эту вязь природного фарси.
Оставь асфальт, бетон, хайвейные огни -
вкуси
разнообразие масштабом с бесконечность.
Непритязательная лёгкость встречи
с кружением зигзагов, завитков
и линий, и отрывистых штрихов…
Доступный фон, кораллы внеморские,
актёры, чьей-то волею немые -
в своём служении при нас, для нас…
Бесснежных зим устойчивый каркас.
Меж небом и поверхностью земной смиренно реют
деревья.


Вереск Родион, Люберцы (Россия)

veresk

* * *

Пару раз в год, в облачно-хвойной яви,
Расступятся ветки и - то ли снаружи, то ли внутри -
Платформа в трещинах. Дизель на Местерьярви.
Окурки на насыпи. Мертвые фонари.

И как в себе уместить - воду, листву, расстояние?
Пока вагон ползет по ржавеющей колее,
Там, на другом конце твоего сознания,
Пыхает лапник в костре, ель зацепляет ель.

Это не выжечь, не вырубить, не спеть под гитару -
Все, что выше водораздела, в височной кости:
Длинные прозвища станций, на мокром шоссе фары,
В апреле снег, в мае - дожди, в июле - дожди.

Воздуха наберешь, тронешь темную воду ладонью.
Река стала морем. На куртке расходятся швы,
Молния заедает. Выдохнешь в межсезонье.
Корни. Хвоя. Песок. Правый берег Невы.


Воля Алена, Таллин (Эстония)

volja

квадраты


"Пода-а-ай для прокорма, ба-а-атюшка..." -
затянет, бредёт по площади.
Кисейную юбку в катышках
наденет, гундит: "...хоро-о-ошая…"
Господь отпускал под ликами -
сторицей столиц отвешивал,
и сизыми голубиками
года добавлял по грешное.

Мужик бы держался, нечему,
отпразднует и не знается:
когда не стоишь со свечками,
до гроба потом не каешься.
Возьмёт что и ладно - крошками
нет почести - нет признания,
и станется ей, тетёшная
от края до края - крайняя.

Товарки по следу косятся,
кивают:"С ней только свяжешься...
Промоет не только косточки,
в объедки запишет каждого.
Вороньим крылом заведует,
летает, а глаз завистливый.
Седьмое колено дедово
седмицей в анналы втиснуто..."

Саднит ветерок, за дудочкой
доносит: "...необыча-а-айного…"
И любят убогих, дурочкам-
юродивым всё прощается.

Что Чёрный Квадрат малевичен,
что Белый - такой же, крутятся.
Пика́ссо.
На шаре – девочка.
Захочет... И это сбудется.


Долгунов Олег, Вильнюс (Литва)

Dolgunov

Туман


Туман, разбухший возле дома,
Ни пяди не сдавал назад,
Был в нескольких местах надорван,
Но рубцевался на глазах,
Подвижен и многообразен,
Сгущался несколько минут...
К чему бы?
Вечер рухнул сразу,
И утопил, и утонул,

И по шагам идущей к дому
Не различить издалека
Ни шарфик газовый бордовый,
Ни влагой тронутый рукав -
От обронившей тяжесть ветки...
Лишь пальцы склонны выдавать,
Что руки
ищут сигарету,
А губы -
нужные слова.


Ефремова Анастасия, Тарту (Эстония)

efremova

Жёлуди


             Лукоморья больше нет, от дубов простыл и след...
                                                В. Высоцкий

Ты говоришь: "Всё было. И больше уже не будет,
Лукоморье погибло, дубы превратились в гробы,
А в наше-то время, ты знаешь? да, были люди!..
А эти... смотреть-то страшно – пустые лбы.

Ты знаешь, как мы горели? Ведь мы – горели.
Боролись, братались, любили жизнь и вино.
Мы строили флагман – да вот проглядели щели.
Мы всё ещё живы – но каждый уже иной.

И свет в глазах – тусклее, чем в коридоре.
Да что там – отблеск, не тянет уже на свет..."
Подводишь итог с усмешкой: "Хана Лукоморью".
А где-то в глазах: "Докажи. Докажи, что нет".

Стрелки бегут к утру. Всё было? Ты прав, всё было.
Простые слова – пронзительны и грубы.
Бери лопату. Пошли. Какую ещё могилу?
Жёлуди видишь? будем сажать дубы.


Засыпкин Алексей, Сыктывкар (Россия)

zasipkin

Безбожник


Что-то слишком много стало Бога.
Сквозь рифмованный чертополох,
Как бы ни крива была дорога,
Свесив ноги, едет прямо Бог.

Богу тряско от камней и рытвин,
Плещется Вселенная в горсти.
А ездок заходится в молитве,
Вожжи отпустив.

Медленные странницы – страницы –
Бродят между выжженных колонн.
Чей-то дом стоит без черепицы.
Чей-то накренившийся балкон.

На балконе — сломанный треножник,
Ветхий кладезь видеокассет.
Может, Он сбежит к тебе, безбожник,
Ото всех.


Злотникова Ольга, Минск (Беларусь)

zlotnikova

* * *

У каждого своя – не подберёшься –
Дозволенная мера слепоты.
Какою же змеюкою ты вьёшься,
Душа моя? Чего не видишь ты

За камнем придорожным, за вещами,
За словом, за значением вещей?
О, как же мы с тобою обнищали –
Не в чем-то маловажном – вообще!

И что за слепотою: просто страшно
Раздвинуть горизонты и взглянуть,
Как сердце – часовой стоит на башне:
Глядит, не промелькнёт ли кто-нибудь.

Как сердцу – часовому даже выстрел
Милее, чем вот эта тишина,
В которой засыпаешь слишком быстро
На все (как это страшно!)
Времена.


Инина Александра, Орел (Россия)

inina

Сон серой пичуги


Земля на разрыве весенне свежа,
Как будто мадонна открыла ресницы,
Но это лишь птица влетела в пожар,
Затем, чтобы сниться, и сниться, и сниться.

Забыться, лежать, как другие лежат -
Одним из обоймы в своей веренице,
Не видеть, как птица влетает в пожар,
Затем, чтобы сниться, и сниться, и сниться.

и плыть
отражением
облака спящего
по томной воде
захмелевшего лета
рисуя барашков
упрятанных в ящики
от света до света
от света до света

Меж миром и небом истерта межа,
Незримо по сердцу проходит граница -
Ты серой пичугой влетаешь в пожар,
И он тебе снится, и снится, и снится…


Кац Андрей, Беер-Шева (Израиль)

kac

Слетались бабочки ползком


Сухим, как ветви саксаула
Колючим блюзом бритых дней
Тебе и мне сводило скулы
Все леденей и леденей.

На запах свежих почемучеств
Слетались бабочки ползком.
Деля обугленную участь
С уже пылавшим мотыльком.

Погасшей лампой злого солнца
Цедилось утро натощак.
Мы пили кофе по-японски.
По-конски
Я хотел коньяк.


Табишев Кирилл, Нефтекамск (Россия)

tabishev

Пуговица


Пожалуй, есть вещи - о них неприятно задумываться,
Пока мы живые, пока обстоятельствами не сжаты,
Но однажды в прихожей звенит, оторвавшись, пуговица -
Ты пришивала её когда-то;

Была же эпоха: стреляли рябиной, таскали яблоки,
Не ощущая масштабов мира, времени не ощущая,
И становится ясно, какой я тебе был маленький,
Какая ты мне - большая,

Как время идёт. В духовом шкафу поселилась ржавчина,
Снаружи хлопочут руки, морщинистые от мыла,
Мелькая всё реже и реже, переставая, будто нечаянно,
Теряясь под слоем пыли.

Есть ли миры, где Маяковский жив, где не в петле Цветаева,
Где не берут Гумилёва на мушки чекистских ружей,
Где неизменно звучит над посудой твоей эмалевой
Голос, зовущий на ужин?

Их нет. И кто-то другой выходит на улицу вечером,
Кто-то другой закуривает, обведённый оконной рамой.
Становится слишком мало разумного, доброго, вечного,
Тебя не становится, мама.


Фамицкий Андрей, Минск (Беларусь)

famicky

НИКТО


Никто

Под свисток динамичного паровоза
Умирает Анненский на вокзале.
Никакая поэзия или проза
Ничего пронзительней не сказали.

Ждут курсистки прекрасного педагога,
Паровозный дым окна черным застит,
Царскосельская тихо поет дорога,
И одна Звезда незаметно гаснет.

* * *

Все мы лежим по струнке,
Кутаемся в простынки,
Небо как на рисунке
Или на фотоснимке.

Все так ненастояще –
Нет ни воды, ни суши,
Есть только чертов ящик,
Черный и вездесущий.

Помнится – что-то было,
А потом отболело,
Черное – отбелило.
Белое отбелело.

* * *

ты музыка последняя моя
чей сумрачный мотив почти не слышен
так мертвые меж мертвыми снуя
не в силах молвить голосом остывшим
так осень злая лижется как смерть
клубами дым летит в дома и клубы
так возраст замораживает губы
и я не в силах в зеркало смотреть


Фральцов Александр, Самара (Россия)

fralcov

* * *

Сколько я проживу на свете? -
не услышать кукушку мне -
то восточный, то западный ветер
щепку звука мешает в волне.
И русалка поёт в пучине,
за спиной тараторит чёрт.
Всё ломается - кто починит,
на мякине не проведёт?

Стрелки словно на снимке замерли:
карамелью откапает час
и поднимется Солнце замертво -
ради мира, не ради нас.

 


logo100gif


prizstihilv3



ИЗ ИСТОРИИ ПРИЗА


Приз симпатий портала Stihi.lv в номинации "Неконкурсные стихи" - памятные медали с логотипом конкурса - учрежден администрацией портала 1 января 2015 года.


Наши поздравления авторам!

Творческих Вам успехов в 2015 году!

Администрация портала
stihi_lv
14
ТОП-7
произведений Международного литературного конкурса

"КУБОК МИРА ПО РУССКОЙ ПОЭЗИИ - 2014"

в номинации "Неконкурсные стихи"


Лада ПУЗЫРЕВСКАЯ, Новосибирск (Россия)

ЧЕЛОВЕК ЧЕЛОВЕКУ...

человек человеку попросту божий хлыст,
вышивающий крест
над рек слюдяными пяльцами.
зазевался – сиди и думай потом за жизнь,
сторожи свою тень, хрусти ледяными пальцами.

жизнь как путь, а не повод тупо набить мошну
и пуститься вразнос между разными берегами.
человек человеку – провод, бикфордов шнур,
если закороти́т, то, как ни оберегали
здесь свою безмятежность, годную на плакат,
как железную дверь надеждой ни подпирали,
а судьба вдруг рванёт, будто взятая на прокат,
прочь, по сказочной траектории, по спирали.

человек человеку запросто – божий глас,
отменяющий разом все имена и отчества.
громыхнет между делом –
и тут ты покажешь класс
беспощадной охоты на все свои одиночества.


Татьяна КАЛУГИНА, Москва (Россия)

НЕ МОГУ МОЛЧАТЬ

мой коллега Олег,
редактор отдела прозы,
по вечерам практикует бег
трусцой, в любые прогнозы.
по набережным Москвы
бегает, и по спальным
районам своих подруг
бегает, и по дачным
поселкам своих друзей
бегает, –
поджарый, сорокалетний,
вызывая одобрительные смешки
у нас, поедающих шашлыки
и пьющих вино бордовое
из маленьких водочных рюмок,
словно комарью кровь.

сам он не пьет, не курит,
смотрит вперед, на закат/рассвет,
и вниз, на свои кроссовки.
в жизни,
считает он, особого смысла нет,
но есть повод для тренировки.

иногда он спрашивает у меня:
как думаешь, нужна ли тут запятая?
а я иногда говорю: ну и бред!
слушай, сейчас тебе зачитаю...

как-то раз я привезла ему вёрстку на вычитку.
да-да, прямо к нему домой.
(курьер нас покинул, а исполнявший его обязанности
тех.редактор ушел в запой.
пришлось мне самой.)

«здравствуй, – сказал Олег. – проходи».
я прошла, отказавшись от тапочек.
стрельнула взглядом по сторонам: гантели, завал cd,
коллекция экзотических ярких баночек
(кока-кола, фанта и всё такое,
еще, наверное, с девяностых...)

у меня еще были к нему вопросы
всякие, по работе.
но все они выветрились при входе
на кухню,
при виде большой пятилитровой банки,
кишащей улитками ампуляриями –
«спиральками» и «катушками»:
различают по форме домика, –
пояснил Олег, улыбаясь мне благодушно.

«ты что, их ешь? продаешь?
или ты у них вместо бога?
а когда их становится слишком много, ты... – ?»

«я смываю их в унитаз!
ну не всех, конечно, часть популяции.
а потом они заново размножаются.
ну показывай, что там у нас», –
и надел очки в роговой оправе.

да, я знаю, что я не вправе...
что я грубо вторгаюсь в приваси
и что это недопустимо.
но мне снятся улитки-мимы
по ночам,
и беззвучно взывают к милости.

извини, Олег, но больше я не могу молчать...


Нина САВУШКИНА, Санкт-Петербург (Россия)

НА ЗАКАТЕ

На закате в окрестных лесах не гуляй,
не ныряй в неположенном месте.
Здесь река воровата, - сорвёт невзначай,
да утянет серебряный крестик.

Померещится вдруг, что погибель сладка
в ржаво-илистой ванне-нирване,
над которой безмолвно парят облака –
невесомые словно дыханье.

Ты вослед за лучом, по теченью, ничей
поплывешь, уносимый стремниной,
к берегам, где в сиянии сосен-свечей
холм пылает, как торт именинный.

Здесь разлит стеариновый свет сентября,
словно рислинг в незримых бокалах,
и ползёт вдоль просёлка сквозняк, теребя
занавески в домах обветшалых.

Здесь внезапно поймешь, робко переступив,
переплыв заповедные грани:
жизнь и смерть – это просто прилив и отлив
в нескончаемом чередованьи.


Сергей ШИРЧКОВ, Нижний Новгород (Россия)

МОЙ БЕДНЫЙ ДВОЙНИК...

Мой бедный двойник проживает в глуши,
окрестности там до того хороши,
что грех не остаться при случае,
у дома – запруда, в которой ерши
такие колючие!

И тихо, как после погони. Ах, да –
среди тишины закипает вода,
спокойно и самонадеянно,
и дерево машет по-свойски, когда
он смотрит на дерево.

Все мысли как мысли, а в общих чертах:
достроить бы дом, но не нужен чердак,
совсем бы уехать – беспутица...
Приятно откладывать то, что и так
ни разу не сбудется.


Ирина ГРАНОВСКАЯ, Рамат-Ган (Израиль)


СТО ЛЕТ ДО КОНЦА МОРЯ

В потоках просолённого тепла,
Шурша многоязычными речами,
Туристы расстилали под лучами
Соловые, вальяжные тела.

Блеск тихих вод был нестерпим для глаз,
И дамы, щурясь чувственно и сладко,
Размазывали по массивным складкам
Лечебную струящуюся грязь.
А поплавки-купальщики в воде,
Густой, как первый отжим из оливок.
Считали островки воздушных сливок,
Плывущих небом к солнечной слюде.

Пьянили, словно легкий алкоголь,
Верёвочки купальников по моде.
Невдалеке, меж гор, белел заводик,
Пакующий целительную соль.

Песок под нежным ветром шелестел,
Похожий на старинную бумагу,
И солнце жадно слизывало влагу
С распластанных вдоль моря потных тел.
Седой уборщик, важный, словно Ной,
Искал в песке обёртки и обломки...

На берегу, у самой водной кромки,
Сидел поэт с беременной женой,
Читая ей с листка последний стих
О вечной тайне глаз оттенка нори...

А Мёртвое живительное море
Тихонько умирало возле них.


Вадим СМОЛЯК, Санкт-Петербург (Россия)

МОЛИТВА

Не забирай ее, Господи! Пусть живет.
Пусть остаются теплыми грудь, живот.
Все, что просил по осени на нужду,
Не посылай мне, Господи! Подожду.

Не отнимай у губ ее сладкий дух.
Лучше старух забытых тобою двух
Вынь из земного ада в небесный рай.
Только ее не надо, не забирай!

Знаешь, ничтожно мало она жила,
Видишь, душа - воздушные кружева,
Слышишь, как голос тихий сквозь вой стихий,
Словно молитву шепчет ее стихи.

Хоть не грешила, всё же грехи прости.
Тело – пушинка, больно тонка в кости,
Не утолит кровавое воронье.
Боже, помилуй, не забирай её!

Дай домечтать, доплакать и долюбить.
А про меня не думай, уж так и быть.
Все, что я клянчил давеча в сентябре -
Не посылай, не надо. Оставь себе...


Олег БАБИНОВ, Москва (Россия)

ГИПЕРБОРЕЯ

Стихнет буря и медленно выпадет снег
на суглинки, подзолы.
И наступит опять восемнадцатый век -
шлейфы, фижмы, камзолы.

О, мадам! Где-здесь обитает эрмит -
пожилой венецьянец,
обожатель харит, отставной фаворит,
записной вольтерьянец.

После кофию будут - потешный поход
на шотландских лошадках,
разговоры, глинтвейн, Рождество, Новый Год,
фейерверки на святках,

и падение ниц кружевного платка,
и поклонник в поклоне,
и кормление птиц, и колючесть снежка
в беззащитной ладони.

Будет Deus, женевец, месье часовщик,
свято верящий в Разум,
на вечерний парад торжествующих книг
зреть сияющим глазом.

Как легко флиртовать под присмотром небес,
разделив эту веру
в вечный мир и спасение через прогресс,
по аббату Сен-Пьеру!

Не сердитесь, мадам! - Я порхаю к трудам,
чтоб к уходу остались
размышленья - как руки, воздетые к Вам -
De natura totalis*.

Посмотрите светло на седые холмы!
Наша Гиперборея -
лишь любовь, лишь дыхание долгой зимы,
лишь Амур да Психея.

* - "О природе всего" (лат.)


KUBOKLOGO-99gif






cicera_stihi_lv






Полина ОРЫНЯНСКАЯ, Москва (Россия)

Война

К войне привыкаешь. Где-то идёт война,
А ты просыпаешься, ставишь согреться чайник.
Ты смотришь на мир из собственного окна,
А там на проталине пара собак скучает.

Войну ты включаешь с выпуском новостей.
Она похожа на выдумки Голливуда.
Её можно вместе с кофе подать в постель.
Под неё можно сексом заняться или помыть посуду.

Война утомляет флагами всех мастей,
Дешёвым пафосом безобразных прилюдных истерик.
А чтобы не было бездомных старух и убитых детей,
Выключаешь телик.

Женис КАЗАНКАПОВ, Астана (Казахстан)

* * *

А ты идешь, и за тобой светло.
Мурлычет клевер, тронутый ладонью.
И дождь разносит мокрою метлой
твой след полынный, сладкий и бедовый.
Шаги сминают свежую печаль.
Стихает хруст ломающихся копий,
когда я пью смородиновый чай
в оставленных тобою теплых копнах.
И в сотый раз я поле перейду,
насобирав ковыль поступков колкий.
А ты уже почти не на виду,
и мне искать в стогах твои иголки.
Я окунусь в ручей родных кровей,
молитвы бормоча до отупения.
А ты идешь по лестнице наверх,
и опадают желтые ступени.

Светлана АЛЕКСЕЕВА, Клин (Россия)

Хроники дождя

Ты мне пишешь о том, что в Макондо опять дожди,
И, пока не закончатся, мне приезжать нельзя.
Без меня в тростниковых болотах туман чадит,
Без меня серебристые нити в листве скользят.
Отсыревшие книги похожи на спитый чай,
Механизмы ржавеют, ветшает сукно надежд,
Попугаи в прогнозах о солнечных днях молчат.
Мутный студень зари хоть трофейным мачете режь -
Не добудешь ни искры. Туземцы зарылись в ил,
Даже скупщики снов растеряли былую прыть.
Ты не помнишь, чтоб раньше так сильно по мне грустил,
И клянёшься, что будешь до гроба меня любить.
Ты по несколько писем за день сочиняешь мне,
Но размыло ведущие в наши края пути...
За кого ты воюешь в дождливой чужой стране?
Я ведь даже на карте её не смогла найти.

Игорь КАЛИНА, Майнц (Германия)

* * *

захлёбываясь мне не говори
что люди белоснежные внутри
и это дьявол мажет сажей душу
вот дети бьют улиток в беготне
о стену и текут по белизне
скорлупки размозжённые ракушек
они в себе не чувствуют вины
за то что быстро скрыться от войны
улитка несуразная не может
а сами позабыли как бегом
неслись когда кулак схватил их дом
и с панцирем саманным сделал то же
им не грозит в Германии беда
берут моллюсков с влажного листа
и отнимают жизни бессердечно
не скоро пятна сохнут на стене
я думаю что злоба не вовне
она в самой природе человечьей

* * *

утро чисто вымыто проклятье
у ствола в тени прикорневой
на земле лежит зелёный дятел
как лоскут а я ведь знал его
здесь конец пичугиного века
мой не знавший отдыха сосед
третьим затуманившимся веком
наглухо зашторил божий свет
стартовал немыслимо с карниза
явно же не зная ни черта
вообще о том что между жизнью
и не жизнью крепкая черта
да на этой скорости приятель
раза в три быстрее голос стих-
нет и капли времени не хватит
на ещё один весёлый стих
ну прощай навек воздушный житель
дай пожму обвисшее крыло
как и я ты вдаль смотрел и видел
безграничный путь а не стекло

Геннадий КАЦОВ, Нью-Йорк (США)

Отец

Он говорит: «Основное – порядок снов.
Здесь все молчат, и за столько прошедших дней
Мы не сказали с соседом и пары слов.
Чем беспробудней здесь сон – результат верней».
То есть, сон в радость ему, ну и в руку – мне.

Он говорит: «Надо только успеть в сюжет
Вставить конкретные месяц, и день, и час,
И перечислить в родительном падеже
Мне, как родителю тех, кто покинут, – вас».
Он мне сказал: это делал уже не раз.

Он говорит, что у них, неизвестно где,
Есть все возможности нам подавать сигнал,
И сообщать – то приметой, что быть беде,
То: «Я в окошко снежок ночь назад бросал».
Я это слушал во сне и, смеясь, кивал.

Александр ДОЛГУШИН, Висагинас (Литва)

Расклеенный мир

Клей плохой. Расклеиваюсь весь.
На соплях, как-видно, всё держалось.
Осень. Лакмус. Дождевая взвесь.
Листьев разношёрстных побежалость.

Побежалость беженцев от войн.
Кровь и ор над пропастью вселенной.
Мир идёт по грани ножевой.
Что-нибудь включить повеселей, но

Видимоприёмник барахлит.
Как ни бей – набит он дураками.
И разводит добрый Айболит
В облаках беспомощно руками.

ИМЯ АВТОРА конкурсной подборки будет объявлено 6 июня 2016 года в итоговом протоколе конкурса.

* * *

жили-были
любили
копили
запасали как чувствуя впрок
грозовые июльские ливни
и алеющий майский восток

драгоценные зёрна сомнений
и целебные капли обид
составлялись в единые звенья
в целом всё же прекрасной цепи

небосвод был высок и незыблем
и никто не боялся войны
нам казалось
другие погибнут

а другим
всё казалось
что мы

ИМЯ АВТОРА конкурсной подборки будет объявлено 6 июня 2016 года в итоговом протоколе конкурса.

Матёрый

Метелило. Смеялась дико ночь,
Затягивалась дымкой беспросветной.
Морозное седое волокно,
Примявшее степные сухоцветы,
Сугробами ложилось тут и там
В неистовой колючей круговерти.
Раскалывалось небо пополам.
У старенькой кошары сиплый ветер,
Встряхнув на крыше связку камышей,
То выл протяжно, то надрывно плакал,
Заглядывая в кровельную щель.
А там внизу, среди овец и мрака,
Разрубленного ламповым лучом,
Матёрый волк, припав к земле промёрзлой,
Вдыхая прелый воздух горячо,
Смотрел колючим взглядом: страшным, грозным,
Как в слабых человеческих руках
Чудовищно поблескивают вилы,
Как потом проступает вражий страх
И капает на ветхие настилы.
Пастух – совсем мальчишка, для него
Такое столкновение в новинку.
От ужаса качая головой,
Нахмурившись, и грозно выгнув спину,
Он ждал прыжка и чувствовал, что твердь
Становится непрочной и воздушной,
Что где-то у затылка дышит смерть,
А жизнь глядит насмешливо-бездушно.
...От плача задыхался вьюговей,
Отчаянно хлестал кнутом по крыше.
Он видел, как летит на вилы зверь,
И с тяжкой ношей падает парнишка.