Петра (Татьяна) Калугина (П.К.), Юлия Малыгина (Ю.М.) и Доктор (Доктор) о возможных итогах поэтических "дуэлей" на стадии 1/4 финала.
Диалог - прогнозы
ЮМ:
Таня, всё никак не могу остановиться с потоком идей) Тут недавно Александр Спарбер спросил о произведении «Со странностями» и я поняла, что вроде мы с тобой всё уже рассмотрели, а пространство для интерпретации всё равно ещё осталось.
Можно, конечно, рассмотреть способ взращивания произведения (а я убеждена, что хорошее произведение растёт «само»), а можно сюжет — а можно поговорить сразу и о том, и о том — и получится разговор о поэтическом сюжете, в конце концов — не фабулу же нам пересказывать в ироничном/возвышенном ключе во время обзора-прогноза?
ПК:
«Со странностями» — на мой взгляд, тут всё довольно прозрачно. Игровой текст, построенный на оксюмороне «скоростная улитка». Отличнейшее стихотворение для детской книги, которое можно расположить где-то между зарифмованной парадоской про зайца и черепаху и стихами о свете звезд, давно погасших. Или о сусликах, которых ты не видишь, но они есть.
Классное, в своей группе, стихотворение, но для меня как было загадкой, так и осталось — почему оно прошло так далеко.
На этапе ⅛ таких загадок было несколько, сейчас их количество сократилось до одной. Я имею в виду текст... а впрочем, ниже станет понятно, какой именно.
Доктор:
Есть же гении на свете, из которых идеи льются потоком. Везет некоторым. Доктор в этом плане — существо низшее, очевидно. Он этих потоков — боится, как огня. Особенно — если гений женского пола: их логику мужчинам понять трудновато. Ведь мужику потом эти потоки разгребать, как Гераклу.
1 пара
Конкурсное произведение 128. "Кысмет"
Конкурсное произведение 444. "Чашка"
ПК:
Оба стихотворения сильны своей психологической составляющей. В «Кысмете» это последние минуты жизни, околосмертные видения и собственно уход в смерть. Рассказано об этом так тонко, такими филигранными штрихами, что эпизод воспринимается как нечто жутковато-достоверное и естественное. А все «нажимы» пришлись на описание обстоятельств, на исторический антураж. Кое-где это даже пережимы: два сына — один «в пилотке со звездой», второй «в фуражке с Totenkopf»; выбрасывание трупов через окна и двери прямо на станциях, во время стоянки поезда. Где-то в комментариях под стихом мелькнуло словечко «конъюнктурно», и я с этим вполне согласна.
Другой вопрос — как описать всё это, чтобы было не конъюнктурно?
В «Чашке» психологизм несколько иного свойства. Там есть «я», и это «я» внутри ситуации, проживает ее, является непосредственным участником драмы. Жаль только, что оно зачем-то играет в Маяковского, заимствует его манеру «любовного страдания» — вышагивания-метания по тесной клетке крупного зверя, да еще так напрямую предъявляет это читателю, с отсылкой к имени-источнику.
Впрочем, вторая часть текста от Маяковского освобождается, более менее. «Драма брака» сосредотачивается на метаморфозе, происходящей с разбитой чашкой: сначала это осколки, но не выброшенные и не склеенные, а бережно завёрнутые в газету и спрятанные на антресоли; затем — это «вторая жизнь вещи», осколки склеенные, но... задвинутые на антресоль еще дальше.
В этом символическом склеивании, но упрятывании подальше с глаз, в этом неумении принять нечто болезненное — в этом здесь точка поэтической сборки текста. Автор нашел великолепный способ воплотить эту точку — в вещи, в чашке.
Не знаю, какой из этих двух «психологизмов» должен победить, оба очень круты и тонки, возможен любой исход поединка. Поэтому сделаю не столько прогноз, сколько выражу свое личное пожелание — а желаю я победы «Чашке». 60/40.
Доктор:
Доктор — единственный в мире, как оказалось, специалист по «чашке головного мозга» — прогнозирует результат в этой паре в зависимости от того, на каком этапе лечения находится пациент. Если осеннее обострение втянулось в новогодне-зимний период, то, как шутят у нас в реанимации, — «Превет, «Кысмет!»
А если хроническое течение «чашки головного мозга» вступило в фазу ремиссии, то «Кысмет», как нельзя кстати, окажется в нужное время, в нужной паре.
ЮМ:
Странно, что Доктор так и не потратил время на анализ стихотворения «Чашка», не соотнёс его с другим текстом, о похожести на который так часто говорил. На этом и заваливаются всегда разговоры о вторичности-первичности-сравнении и т.д.
Но вернёмся к рассматриванию двух произведений относительно друг друга. Таня говорит о психологизме, и как раз психологизм — а именно то, с какой лёгкостью текст говорит о трупах в тексте «Кысмет» — не убеждает. Это тоже, в некотором роде «Зулейха» с достопамятными «зелёными сугробами зелени», когда не нажим и просчитанный цинизм, а оно случайно так получилось. Так что и относиться к этому бессмысленно.
Текст «Чашка» выполнен куда как тоньше — хотя, о чём я — он взращен по-другому совершенно, он совершенно из другого мира, из мира тайны. Герой подражает Маяковскому — очень точный по психологизму портрет 20-30-летнего парня, ну ведь сразу понятно, каков он, даже если начало истории происходит в 90-х, а не вот прям сейчас — заметьте, текст не лицо субъекта описывает, не одёжку, а всё равно — характер — как на ладони.
Странно, что Доктор, отдающий предпочтение драматическим произведениям, не полюбил это стихотворение.
Может всех так раздражает слово «Молодость»? Но, ведь, это слово не означает возраста, если мы говорим о поэтическом произведении, значит не оно.
Тревожить и раздражать здесь может псевдодокументальность этого стихотворения — кажется, что кто-то рассказывает историю тебе на ухо. Но работает она на постоянном превращении, на неожиданных, но ожидаемых поворотах — и ты слышишь (если можешь) чудесное.
Но жюри любит трупы из вагонов, поэтому победит Кысмет 70/30,
хотя мне бы очень хотелось, чтобы победила в паре «Чашка» — это было бы полезно для обновления тем Кубка.
2 пара
Конкурсное произведение 86. "Свекровь"
Конкурсное произведение 365. "Бетельгейзе"
ЮМ:
Можно углядеть в этих двух текстах общее, так или иначе в каждом из них случается принятие, только «Свекровь» удивляется этому по-детски, а «Бетельгейзе» наслаждается непринятием, смакует его, утверждая максиму «выхода нет».
На уровне «первой техники» «Бетельгейзе» выигрывает у «Свекрови», а на уровне внутреннего устройства — проигрывает.
В «Бетельгейзе» время течёт нелинейно, текст рассказывает про «моя хата с краю, ничего не знаю», а потом перерождает человека в неуклюжа с помощью привычного приёма «и тут я проснулся» — «человек удивляется снится такая чушь».
В «Свекрови» роль перемещения по времени играет «припоминание» — «с которой породниться выпало мне много лет назад», «помнится» — приём перемещения обнажён, как и в случае «Бетельгейзе». Но вместо того, чтобы сказать «ах, а я-то всего неуклюж», происходит смещение на неведомое: «и так мол было, и так — а всё равно в душу лезет нежность».
В обзоре я упоминала уже стихотворение с ЧБ 2020, повторяться не стану — но сам приём выглядит свежее и современнее, чем «и тут он проснулся». Тогда о чём я говорю, когда говорю о простоте внешнего устроения? О том, что в «Свекрови» происходит линейный рассказ в рамках заданной ситуации «припоминания», за текстом нет чего-то неизведанного, всё неведомое проговорено, в «Бетельгейзе» роль неведомого выполняет гул многочисленных текстов, слишком очевидный и даже нарочитый.
И неверно говорить, что «Свекровь» не поэтичный текст будто бы, будто бы он (...) — тут всё-таки работа и напряжение слов осуществляется: «словом будто гвоздиком стальным» — вы слышите, как работает звук, как правильно всё случается? Да, этот текст мне кажется простым, мы расходимся с ним во вкусах и мировоззренчески, но выполнен он с большей степенью новизны.
Прогнозирую победу стихотворения «Свекровь» — 60/40.
ПК:
В этой паре лично я остановила бы свой выбор на «Свекрови».
Хотя бы потому, что текст «Бетельгейзе» написан так, как об этом уже писали, устроен так, как на эту тему уже бывало устроено в русской поэзии, осмысляющей минувший век. Он слишком дитя этой традиции, обертон этих интонаций.
Не то чтобы это плохо, но в победителях конкурса хочется видеть что-то особенное.
Не могу назвать «Бетельгейзе» особенным.
А вот «Свекровь» — могу, местами. Не целиком. Меня мало интересуют вынужденно-родственные отношения двух женщин, условно «молодой» и условно «старой». Судя по «дыму в глазах» и «личику — мочёной грушовке» здесь речь скорее об очень преклонных годах, о дряхлости. И вот эта женская ипостась дряхлости (большой усталости тела от прожитой жизни) — запечатлена автором одновременно бесхитростно и точно; как бы «непредумышленно» точно, «случайно».
Но такая случайность дорогого стоит!
Где-то в комментариях обронено: «Дым в глазах — это что-то инфернальное. В сочетании с мочёной грушовкой — вообще трэш» (Александр Веселов).
«Инфернальное» — слово, кажется мне, попало в цель. При этом совершенно ясно, что дым в глазах — это старческая белесая катаракта, а не адский огнь, дым и сера. Всего лишь — мутная радужка...
Лисий нос... личико — мочёная грушовка... Маленькие хрупкие ножки, аккуратно составленные на приступочку... Субтильное тельце («как дитя»)...
С одной стороны — мелкий демон, хитрая лисица, загнанная в угол телесной ветхости и уже не способная причинить вред — и поэтому «причиняющая» невестке приливы нежности, умело манипулируя на всем, что между ними было (включая сына/мужа).
С другой стороны, дынька-то на столе — «прямо со свекровиной бахчи». Не исключено, что эта засахаренная во времени почти-мумия сама ведет хозяйство, выращивает дыни, а может и диких кобылиц объезжает.
Мелкая, тощая старушонка с костяными ножками, обладающая необъяснимой силой, шаман, баба Яга.
Баба Яга — «адская богиня» у древних славян, «запретное божество».
Для чего я так углубляюсь в это? Да чтобы показать: автор пожертвовала типическим ради архетипического, привлекла в текст более глубинные пласты, нежели «родовые дрязги», и сделала это так, что — трудно заметить, сделано это или нет. Может, тут вообще «тупо реализм», бытовая сценка.
Ан нет. Будь это просто зарисовкой из жизни свекровей/ невесток, не затронул бы текст за чувствительные струны ни отборщиков, ни жюри, ни читателей.
Не знаю, что решит жюри, но у «Свекрови» есть тёмная перспектива вглубь — которую можно подсветить своим читательским восприятием/ воображением.
А с «Бетельгейзе» в этом смысле всё слишком ясно, проработано, проговорено.
Если допустить, что БЖ пойдет тем же путем, что я, то «Свекровь» оно должно оценить выше, так что мой прогноз —
70/30 в пользу «Свекрови».
Но далеко не факт, что мои мысли и мысли БЖ в этот раз совпадут.
Доктор:
Вы ж — золотые мои девочки, красавицы! Сейчас Доктор будет на ваших глазах реанимировать остатки совести и здравого смысла, благополучно скукожившиеся в обозримом обществе до стабильности.
Дело не в том, что «Бетельгейзе» — стилистически безупречно выверенное произведение. И не в том, что до исполнительской техники этого стихотворения — многим так и не суждено дорасти в их поэтической карьере.
Вся суть в том, что «Бетельгейзе» — это реверс фильма «Зеркало для героя».
В первой строфе нам показывают не такое далекое прошлое и моральную трагедию «маленького человека», поставленного перед страшной дилеммой: умереть человеком или жить обывателем.
Трагедия эта — для многих, в общем-то, была и не совсем трагедия, и не совсем дилемма. Ведь способность к выживанию в любых невероятных условиях — эволюционное преимущество Homo sapiens, не так ли?
«человек к человеку пришёл говорит открой
я уже не могу ночевать на земле сырой
я продрался сквозь сумрачный лес и гнилую гать
я полжизни в бегах я устал ото всех бежать
догоняют враги не откроешь и мне каюк
человек человека послушал и дверь на крюк
у него сыновья и жена и белья бадья
у него именины и правда всегда своя»
Вторая строфа — переносит нас в настоящее. И ставит читателя, еще не потерявшего остатки совести и способность к прогнозу, на место героя, предлагая задуматься о том, каков будет твой выбор в откровенно приближающемся «завтра». Как ты, современник, отягощенный «штырями» прошлого, застрявшими в сердце и торчащими из груди, — поступишь, когда к тебе, такому тепленькому и расслабленому семейным уютом, постучатся в дверь?
«человек удивляется снится такая чушь
в подошедший трамвай забирается неуклюж
и садится и молча глядит в ледяную тьму
и гадает гадает к чему этот сон к чему
почему что осталось внутри то сидит внутри
а из слабой груди на полметра торчат штыри
почему за окном и на сердце полярный лёд
и трамвай альтаир бетельгейзе в депо идёт»
Последняя строка — это, на мой взгляд, метафора неопределенности. Герой стихотворения — в текущем моменте не в состоянии дать точного ответа на вопрос. Как, впрочем, и большинство из нас, если в реальности еще не сталкивались с таким бескомпромиссным выбором.
Победитель в паре — случится исходя из того, как определяет для себя «день сурка» каждый конкретный член жюри. Как благо или как зло.
ЮМ:
Доктор, вот Вы ведь провоцируете, по большому счёту — а толку? Метафора неопределённости — её в совершенстве отработали без остатка модернисты, там негде свежей мысли прорасти — все неопределённости всех родов и мастей, на всех возможных пуантах, всё разнообразное «мы не знаем», это в принципе было говорение перед краем бездны. Но мы уже давно в ней.
Поэтому и задаём мы тексту вопрос — и чего? Понятно, о чём текст, но — жить-то как, если уж поехал на лыжах, взятых в пристенке терема высокой модернистской поэтической культуры?
Доктор:
Доктор откровенно не понимает и побаивается ваших альтернативных формулировок, Юлия.
Единственно, в чем точно уверен, так это в интерпретации вашей реплики «и чего?»
И ничего, собственно, если, как я догадываюсь, проблемы выбора для вас не существует и она вас не волнует.
ЮМ:
Доктор, я понимаю, что единственное оружие в отсутствие аргументов — личные нападки. Но для меня было бы странным разбираться с персонажем — это смешно. Назовите имя, друг, и необходимость спора как-то заиграет новыми красками.
«И чего?» — это фиксирование остановки текста там же, где остановилась огромная громада текстов. И он ничего не добавляет к ней. А мог бы сделать выбор, как Андрей Чемоданов, чьего неуклюжа не грех ещё раз процитировать.
я сегодня поймал неуклюжа
он неловко по лужам бежал
восклицая тихонько о ужас
и ужасно его было жаль
неуклюжа я вытер чем было
на колени себе посадил
предложил неуклюжу повидло
неуклюж неуклюж был но мил
из окна посмотрел а снаружи
на заклание и на убой
миллиарды бегут неуклюжей
и слеза по асфальту рекой
[А. Чемоданов «я сегодня поймал неуклюжа...»]
3 пара
Конкурсное произведение 277. "Скифия"
Конкурсное произведение 358. "Ночь на Ивана Купала"
ПК:
«Скифии» везет на соперников: то маленькая прелестная милота «Со странностями» ей досталась, то вот теперь симпатяга «старичок»... В данном случае, мне кажется, неубиваемый «старичок» с девятью звёздочками ниндзя всё-таки сойдет с дистанции. Его звёздочки просто увязнут в рыхловатом рассыпчатом глинозёме «Скифии», щедро напичканном всякими-разными штучками-артефактами.
Однако не удивлюсь, если обманчиво маленький-сухонький-простенький «старичок» проглотит этот слоистый расстегай и не поперхнётся.
На нынешней Балтии возможно всё!
Предрекаю победу «Скифии» с вероятностью 70/30.
ЮМ:
А я продолжаю верить в лирическую силу стихотворения «Ночь на Ивана Купалу», в его нравственный закон и звёздное небо над головой — 70/30
Доктор:
«Скифия» — неплохое, да. Но слегка затянутое. Точнее — сыроватое, словно плохо выжатое постельное белье. Конкурент у нее — «выжат» хорошо, можно даже сказать — идеально высушен.
Предсказывать не берусь, но прогнозирую отчаянную борьбу не на жизнь, а на смерть между умом и сердцем в организме жюри.
4 пара
Конкурсное произведение 132. "Скажи ему"
Конкурсное произведение 93. "Клавкина высота"
ЮМ:
Пожалуй, начну со своего же комментария:
«Крановщица тоже, в некотором роде, современна — она мне с самого начала напоминала книгу «Зулейха открывает глаза», тем что это тоже сентиментальная эпопея.
Не понимаю, что обидного было сказано о стихотворении, но знаю точно, что профессионализм авторов измеряется ещё и умением отчуждать текст, потому что эпоха авторской грандиозности и центричности прошла.
Наступает время «есть что-то ещё» — это выражается во многом, от политики до рекламы яиц — мистика, магия, страх перед неизвестностью.
Одним из ответов на страх, на самом деле — самым простым — является текст про крановщицу, в какой-то мере превращающий субъект по ходу действия.
Но в тексте «Со странностями» (который я в комментариях сравнивала со стихотворением «Клавкина высота») превращение субъекта происходит поэтическим способом — на уровне звука, сочетания слов, соположения слов и интонирования, а в крановщице — прозаическим способом, с помощью некоей истории, которая не выглядит как лирическая история.
Наследует крановщица новому эпосу.
Дело здесь не в подвиге, а в идее, что двужильные попадают на небо — ну не знаю, как на небо, но двужильная Бузова вполне себе звезда.
А всё потому, что противопоставить особо нечего.
Хотя нет — есть.
Есть история о расщеплении субъекта и его сборке — есть мистика.
И вот что победит — мистика или миф — понятия не имею.»
Когда оставляла процитированный комментарий, то даже не предполагала, что так скоро сойдутся в паре мистическое и мифологическое — и вот это произошло.
Как человек, смотрящий в будущее, прогнозирую победу мистического, потому что текст, который его транслирует, как раз выполнен на стыке лирического и драматического, он синтезирует, он вбирает и при этом расщепляет лирический субъект.
Мы действительно не те, кем были давно и мы действительно не знаем, кем мы станем в будущем, но мы можем предугадать. Может современное стихотворение начинается с того, что берёт себе право предугадать, как наше слово отзовётся.
70/30 — за «Скажи ему».
ПК:
Я думаю, тут сошлись два вида стихосочинительтсва: поэзия, движущаяся наощупь, шатко-валко, в темноте по стеночке, и поэзия чётко прописанная, инженерно выверенная, с кирпичиками концептов, каждой фразой образующих ровненький ряд кладки. Но! — текст умудряется в эту кладку замуровать бутыль с посланием, с чем-то почти нечитаемым — угадываемым инстинктивно.
Что лично я угадываю? Что никакой это не социально-романтический реализм, вся эта «Клавкина высота», а квази-современная история о женщине-крановщице. Да там даже про ковид есть, если уж на то пошло! «Мышей летучих нету здесь, они сюда не долетают».
Абсолютно современная история, этого года, двадцать-двадцать.
Но эту историю автор «окунул» в некий цемент бэкграунда, такой хваткий и цепкий, моментально остывший на этом женском образе, так добротно и «по-советски» схватившийся, что все дружно начали воспринимать Клавку как гостью из «прекрасно-обрыдлого социалистического прошлого».
Тут многое на это сработало, даже имя. Клавдия!
Но если без предубеждения и эмоций взглянуть на этот образ, то — ничего особо «прошлого» в нем нет. Это современница наша. Как ни парадоксально.
Мне кажется, сила текста именно в этой «обманке» для почтенной публики. Это как бы такая усмешка авторская: окститесь, люди, ничего не изменилось. Задерите голову к кабине ближайшего подъемного крана.
«Скажи ему» — более закрытый, съёженный текст. Меня не удивляет, что он так высоко забрался по конкурсной лесенке: многим в какой-то мере близок поэтически осмысленный «аутизм», скелетик в шкафу / фантом в кладовке.
Вспомнился анекдот про Чапаева:
Музей революции. Экскурсовод показывает на скелет со словами:
— Это скелет легендарного героя революции Василия Ивановича Чапаева.
Экскурсант:
— Извините, а это чей маленький скелетик рядом?
Гид:
— Это скелет Василия Ивановича в детстве.
Думаю, могутная Клавка одной левой смахнет «скелетик» с игрового поля.
Вангую победу крановщицы с вероятностью
60/40.
Доктор:
Вся прелесть «Скажи ему» в том, что это определенно «психоделический» текст. Совершенно не согласен с определением Тани, что это «поэзия двигающаяся в темноте».
Произведение ловко балансирует на грани недоговоренности и, вместе с тем, не скатывается к примитивной «угадайке».
Я бы не постеснялся поставить этот текст наравне с фильмами мастера психологического саспенса А.Хичкока.
Но есть одно большое «Но».
Стихотворение совершенно лишено достоверных мелких неповторимых деталей, которые являются показателем не просто понимания автора на уровне «про что, как и куда», но и попыткой к хоть какой-то индивидуализации художественного произведения.
Проблема еще и лично Доктора в том, что выбранный автором базис «психологических комплексов» — бесконечно далек от того, чему Доктор готов сочувствовать и переживать.
О «Клавке» Доктор уже говорил, и буде с нее.
Прогнозы делать в этой паре не берусь, ибо несколько предвзят, даже несмотря на определенную критичность к «Скажи ему».
