Собакевич

Из прибрежных кафешек шансон и попса,
прокоптившись на гриле, летят в небеса,
и на город спускается вечер.
Чебуреки полнеют, шурша на печи,
собакевич у стойки тоскливо молчит –
вдруг его кто-то очебуречит.

Я к нему подхожу – как зовут тебя, джим?
А пошли-ка, брат, к морю и там поедим
на прохладном пустующем пляже.
И пока будут вешние волны тихи,
мы с тобою за ямбы поймаем стихи,
что впотьмах между камней бродяжат.

…Мы сидели с ним сытые на берегу,
золотистый хребет месяц выгнул в дугу,
стала ночь соленее и гуще.
И тогда я сказал: «Мне пора». И вздохнул.
И, пожав собакевичу лапу, примкнул
к псиной стае, по небу бегущей.

Котовский

Ты меня окрестила Котовским –
ни ума, ни фантазии, видно.
Я хотел подойти философски
к этой кличке, отнюдь не элитной.

Да, я лысый, и что здесь такого?
И Сократ из того же был теста.
Только это ни сколько не повод
тыкать в морду отсутствием шерсти.

Да, характер бандитский, в натуре.
Да, хвостом, словно шашкой махаю.
И спасибо, что я не Петлюра,
как соседская свинка морская.

Пусть я внешне похож на химеру,
но, пардон, не из мусорки вылез.
Почему я не Черчилль, к примеру,
или крепкий орешек Уиллис?

Что ты, стерва, припёрлась с улыбкой
и глядишь, как змея, не мигая?
– Эй, Котовский, покушаешь рыбки?
– Я бегу, я бегу, дорогая!

Про

здесь не будет про болею
и не будет про умру
про вождей про мавзолеи
про жи-ши про уруру

про избыточную нежность
про страдающих бомжей
про летящих в неизбежность
вверх тормашками мышей

про утопших ивановых
про забойных крановщиц
про рождение сверхновых
про кощунство первых лиц

про кусающихся тварей
про адамово ребро
про тетради про трамваи
про во всяких смыслах Бро

про войну про сны про кошек
про супы про карасей
и про звёздочку в ладошках
по размеру с бетельгей…

здесь не будет потому что
у меня не есть идей