* * *

Две чешуйки рыбки жерех,
безыскусный белый свет.
Ни австралий, ни америк,
ни европ в помине нет.
Только блики да полоски
на играющей волне,
только мыслей отголоски,
гомонящие во мне.
Только мыслей отголоски...
Сами мысли не в цене.

Ни с богатством, ни со славой
не столкнулись по пути,
развеселая забава -
жизнь, как поле, перейти.
Где-то пашешь, что-то сеешь,
и возможен урожай...
Не одну обувку сменишь
по дороге за Можай.
Не одну обувку сменишь...
А не хочешь - проезжай.

Жизнь - сплошные недомолвки,
с послесловием в конце,
всё на кончике иголки,
а игла - опять в яйце.
Недалёкий дальний берег,
переправы стылый след.
Две чешуйки рыбки жерех,
безыскусный белый свет.
Две чешуйки рыбки жерех...
Замечательный сюжет.

* * *

Там, где запад и восток понятны северу,
там, где юг и отдых сводятся в одно,
там ромашка в поле что-то шепчет клеверу,
там денёчки, как костяшки домино.
Там молитвою твоею утро полнится,
и в луче пылинок бойких чехарда...
В час бессонницы мне это место вспомнится,
и отступят обнаглевшие года.
Счастье плавилось в ладонях стеаринное,
ни восток, ни запад счастью - не указ.
На стене ворчали ходики старинные,
будто знали что-то важное про нас.
Но, как водится, у счастья нянек семеро...
Вот такое чёрно-белое кино
там, где запад и восток понятны северу,
где денёчки, как костяшки домино.

* * *

Я вернусь в эту жизнь налегке,
постепенно, раздумчивым шагом,
с узловатой клюкою в руке

чуткой стёжкой по краю оврага.
Просочусь я в обыденность дня
родниковой живительной влагой.

Даже если забудут меня,
заметёт сетевая полова,
я вернусь, никого не кляня,

по руинам избитого слова,
заступая за край ремесла.
Я вернусь в половине второго...

Жаль, не знаю, какого числа.