Давай останемся никем

Чудесный (как всегда) денёк.
Когда уже не восемнадцать,
любовью можно заниматься,
но не испытывать её.

Две капли крови в роднике,
две божьи твари над лучиной,
давай останемся никем –
ни женщиной и ни мужчиной.

И мы, не ставшие людьми,
которых ревность развенчала,
опять угробим этот мир
и новый день начнём сначала.

Пока мы здесь одни в раю
и майский жук ползёт по глине,
я счастлив целовать твою
ладонь без линий.

Раба идёт

Дорога в храм... Да не дорога – тропка
пугливо вьётся между трёх дерев.
Раба на тропку наступает робко,
невидимые слёзы утерев.

Не чудо ли, но ветхая постройка
легко и просто держит небеса.
Поэзии в незримом ровно столько,
чтоб никогда об этом не писать.

Не за молитвой и колоколами,
не за свечами, добрыми словами,
не за покоем, ликом на стене
раба идёт, и свято это «не».

Раба идёт. Не скажет, не просите,
и не поймёте никогда зачем.
Раба идёт, чтоб к ней сошёл Спаситель
и чуть поплакал на её плече.

Паруса

Ночка больно наступила
спящей бабке на мозоль.
Вязок сон и пахнет илом.
«Здравствуй, милая Ассоль!»

И старик, на гриб похожий,
по колено борода,
улыбнулся: «До чего же
ты светла и молода!»

В этот мёртвый час отлива
у безбрежной полосы
в такт волнам неторопливо
затревожились часы.

«Ася, Ася, ты не рада?
Почему живёшь одна?»
И на кителе парадном
зазвенели ордена.

Зачерствел на кухне ужин.
На траву легла роса.
Заалел рассвет ненужный.
Почернели паруса.