* * *

В каждой гальке – столетия волн, шлифовавших бока,
В каждой малой песчинке – эпоха дробящих ветров.
Открывается вечность за суетным словом: "Пока!" –
Словно к рейсам последним несёт эскалатор метро.

Словно рельсов касается дальний и призрачный гул,
Нарастающий ритм в огневой сердцевине стиха.
А мгновенная жизнь – заметаемый след на снегу,
Или ласточкой быстрой стрельнувшая в небо стреха.

Многоточием дней обещаний вернуться не ставь,
Напряжённой мечтой ожидания не береди.
Заблудился Орфей, перепутав на карте места,
Эвридика одна, и никто не идёт впереди.

Натыкаясь в ночи на колючее слово "Вчера",
Понимаешь, что жизнь к неживому нельзя ревновать,
Что столетия камень дробят на песчинки ветра,
Что эпоха нужна, чтобы гальку волной шлифовать.

* * *

От долгой засухи помалу,
от карантина ль
венецианские каналы
запахли тиной.
Тоска и скука одолела,
просохли вёсла,
и пеший быт для гондольеро –
что спёртый воздух.
Взгляни из уличного мрака:
склоняясь к рыку,
о чём там лев святого Марка
листает Книгу?
В каналах, прежним полноводьем
когда-то гордых,
какие тени флёр наводят
на рёбра гондол?
Как будто небо осушили
полотна Босха:
нагая грязь черней и шире,
чем видел Бродский.
Быть может, новая Харибда
широкоскуло
все упования молитвы
в себя втянула,
а может – вместо воскресений
в роскошных мессах
шальные люди Моисея
готовят Песах?

* * *

Послушай, Сократ, для чего ты сократствуешь?
Послушай, Эзоп, для чего ты эзопствуешь?
Ведь этим стократно ты ближних не радуешь,
а только раздорам и сварам способствуешь.
Жене не приносишь ни драхмы за лекции,
детишкам статира за вирши не выгорит.
И тёщи сентенции, вовсе не лестные,
в тебе обличат неискателя выгоды.
И плебс, и начальство, то зрелища требуя,
то хлеба, на слово твоё раздражаются.
Не модно сократсво, эзопство не трендово,
они от людской глухоты отражаются,
К тебе возвращаются, жалят неистово,
царапают всё, что отглажено лаково.
Уж лучше скитанье по миру Улиссово,
уж лучше на подвиг натуга Гераклова.
Толпа порицает за все прегрешения,
но самые-самые в мире несносные –
сократство с эзопством, недуги душевные,
которые всюду поэзии свойственны.