* * *

Он в детстве летал – никакого секрета,
А впрочем – ни слова, ещё засмеют.
На волнах невидимых, солнцем прогретых,
Держался, бывало, по двадцать минут.
И было парение делом привычным –
Дорога до школы, дорога домой,
Едва задевая ногами черничник,
Макушкой касаясь листвы золотой.
Он думал, что многие дети летают,
Ну что здесь такого: толчок и подъём,
Но раз не сбиваются мальчики в стаи,
Что толку об этом молоть языком.
А вырос – и вроде уже неприлично,
Солидный мужчина и дважды женат.
Но только наткнётся в лесу на черничник,
Как сразу ступни нестерпимо зудят.
А вы не летали? А вы не хотели?
А может забыли, как было легко
Касаться верхушек серебряных елей,
И пить кучевые, как молоко.

* * *

Мне снился Крым - не наш, не мой, не твой -
Италия советского разлива,
Где персики повыше, на Донской,
А на Днепровской дозревают сливы.
И электричка Симферополь-пляж
(там не хватает лампочек в вагоне),
В проход бросая скромный мой багаж,
Зайдя в тоннель, во тьме кромешной тонет.
Домчит с гармошкой, гармонист годков
За шестьдесят, монет немного в кепке,
Затянет «гордость русских моряков»,
И дрогнет баритон когда-то крепкий.
О, кто меня отпустит в этот Крым,
В мои шестнадцать, к сохранённым тайнам!
Дышать горячим воздухом степным
И улыбаться спутникам случайным
В вагонной тесноте, в сети, в плену
Разносчиков газет и балахонов,
В моём - и навсегда моем! - Крыму
От солнца золочёном, как икона.

* * *

В пруду засыпает звезда подо льдом,
Всё небо – в серебряных лунках.
А в доме тепло, он пропах миндалём,
Корицей, печеньем имбирным, и в нём
Всё так, как на детских рисунках.

Порою мне кажется, всё это сон
Счастливый, но надо проснуться.
И я просыпаюсь, и пахнет наш дом
По-прежнему ёлкой и миндалём,
И дети поют и смеются.

И ангел, в наш сад заглянув (иногда
Заходит, узоры надышит
На окнах), и пальцами – точно слюда! –
Достанет большую звезду из пруда
И тихо повесит над крышей.