Три глотка эликсира перемещения

Кубик льда кладу в стакан,
доливаю виски,
уходи, моя тоска
по долинам Крымским,

по горам и берегам
в кипарисах-соснах,
где сверчки и птичий гам
и, конечно, звезды.

Первый делаю глоток
золотого молта –
вверх сместился потолок,
засветился желтым,

на втором глотке в окне
заблестело море –
теле(будто бы)кинез –
чао, бамбино, сорри!

Белый парусник вдали
укрощает волны,
я в стакан еще долил
и теперь он полный,

третий раз глотнул – и счет
продолжать нет смысла,
сквозь меня покой течет,
голова повисла.

Артемьев и одиночество

Это и цель и средство –
Сартра читать на пляже,
утренним солнцем греться,
взглядом листать пейзажи,
не говорить ни слова,
в море нырять за рыбой –
я понимаю Вову,
он захотел – и выбыл,
пьет «сухари», а также
красный портвейн «Алушта» –
кто его здесь накажет
или попрет со службы?
После заката – курит,
пробует слышать музу,
камни ему – за стулья,
свечка ему – за люстру,
соком лимона сбрызнет
неприхотливый ужин...
Вова доволен жизнью,
Вове никто не нужен.

23-й день осени

Тополя и кипарисы
обрамляют виноградник,
из угла по биссектрисе,
словно по морю кораблик,
трактор едет, погружаясь,
в зелень лоз почти по крышу –
время сбора урожая,
я его в прицепе вижу:
вон, лежат горою кисти
черных, липких, сочных ягод,
их не станут мыть и чистить –
всей гурьбой в давильню лягут,
и забродит сок с мезгою
вместе с косточками в чанах...
Опустевшее Морское –
нет, не выглядит печальным –
солнца всё еще в достатке
и вода слегка за двадцать.
Я упьюсь кагором сладким
и с луной пойду купаться.