* * *

Вот ещё глоток. Немножко.
Выпит яд.
Полуявственно, сторожко
Полувзгляд
Полушёпотом пристыжен,
Весь из мук,
Растревожен и унижен –
От разлук.
Полуявь спешит по следу
В полусон.
Сильный празднует победу
Через стон.
Обниму и отогрею
Солнцем рук:
Так Ассоль, поверив Грею,
Сразу, вдруг
Поняла про парус алый
И ждала.
Полутьма. И вздох усталый.
Два крыла
Разомкнулись и поникли.
Дальше – смерть.
Ангелы к челу приникли. –
И не сметь
Раздражаться, ныть рядиться,
Сожалеть. –
Перестало сердце биться
И болеть.

* * *

Отчего печальна, словно виновата,
В чём твоя, земли скудеющей, вина?
Солнце не взойдёт, как ни молись, с заката,
День не осчастливит полная луна.
Заросли тропинки сорною травою,
В зарослях скривились жидкие кусты,
Сад присыпал землю жалкою листвою,
Огород и поле не родят – пусты.

Дом, когда-то знатный, обветшал и высох,
Покосились ставни, выщерблен забор,
Ворох ржавых ведёр и дырявых мисок,
Сучья и бумаги покрывают двор,
Некогда служивший выходом и входом.
Через сень калитки виден белый свет,
Что встречал рассветом и манил восходом
Тех, кого сегодня в этом доме нет.

Грустно-мимолётно луч коснётся солнца
Наглухо забитых вперекрёст ворот,
Скрипнет, ветром тронут, ворот у колодца,
И вздохнёт печально дней круговорот.
Жалоб не услышит, не вглядится в лица
В суете и спешке промелькнувший день.
Недосуг и людям Богу помолиться. –
Сколько их, забытых Богом деревень.

* * *

За всё, что взято, и за все хочу,
За все неистребимые желанья
Живой монетой страсти доплачу,
А заплачу веригами страданья.
Веди меня, Господь, на Страшный Суд,
За приговор мне назначая цену.
Я та, благодарившая за труд,
Что вывел Ты из тишины на смену
И в трудный час бессилия помог
Не раз, не два – неведомые числа.
Сознанье прозревает: Слово – Бог. –
Считать и помнить не имеет смысла,
Поскольку нет им на земле числа,
Как нет весов и меры над грехами,
Чтоб отграничить свет от ремесла
И вровень стать с бессмертными стихами.