Стихотворения, предложенные в ТОП-10 "Кубка Мира по русской поэзии - 2020" членом Жюри конкурса. Лучшие 10 стихотворений "Кубка Мира" будут объявлены Оргкомитетом 31 декабря 2020 года.
Имена авторов подборок будут объявлены 31 декабря 2020 года в Итоговом протоколе конкурса.
1 место
Конкурсное произведение 297. "Точка кипения лета: град"
I.
..не стон скалы
не отражения ветвей в небесном зеркале
не мгла, не птичий ветер, не голоса берёз —
я
делаю колодцы в облаках
неловким взмахом рук
я
раню бесчувственно-немые пальцы —
крошится и звенит стекло
но облака по серому скользят, как выстрелы
из допотопных пушек —
один, другой, а следом целый фронт —
построились свиньёй и наползают
сквозят по льду и валятся под лёд железной тяжестью
ржавеют
стекают рыжим, близится закат
небесный лёд шипит в траве как змеи
за лес кати́тся гром
саднят немые пальцы
и никогда стремится к насовсем.
II.
раскроет крылышки латунный мотылёк
чтоб чьё-то сердце стало алым маком —
раскроено навылет, на просвет
как маленькое солнце Хиросимы
как поцелуй солёный под шинелью
не первый, но единственный
цветок
горячим градом закипает лето
затмение —
схождение планет по линии земли, луны и света
на расстоянье выстрела —
смотри же, как сам собой из воздуха роится
нестройный гуд войны
как ветер милосердия крепчает
когда-нибудь, быть может
он догонит и мой висок, затылок, но
теперь
я
встряхиваю раненые пальцы —
здесь будут маки, долгим полем — маки
природа никогда не умирает
хромает ветер, угасает дождь.
III.
и больше
ничего не происходит
помимо
изначальных перемен.
2 место
Конкурсное произведение 358. "Ночь на Ивана Купала"
На Ивана на Купала
ночь ужасно хороша.
Девять звёздочек упало
из небесного ковша.
Две увязли в тёмной тине,
две – в бидоне молока.
Две остались на картине,
недописанной пока.
Мчит седьмая, как Галлея,
дым сгустился над восьмой,
а девятую, лелея,
старичок несёт домой.
Там никто его не встретит,
там давно уже мертво.
Вот она ему и светит,
вот и радует его.
3 место
Конкурсное произведение 277. "Скифия"
1
ворочаюсь. в палатке духота.
мне снится свёкла с посиневшей мордой.
в унылом белом венчике. неспешно
блуждает по заброшенному полю.
увидела меня. бредёт ко мне.
я круг черчу – но прёт ботва, хохочет.
тьма закрывает родину и солнце.
орут ослы у селища
--
раскоп.
зной капает на согнутые спины.
стекает на раскиданные ноги.
покорные студенческие руки
лениво пересеивают глину.
в культурном слое трупики мышей.
здесь каждый вымирает как попало.
под кочкою покоится без цели.
торчит себе в стороночке не к месту.
а если выйдешь за нестройный лагерь –
со всех сторон валяется пространство
с остатками чужого бытия.
2
ворочаюсь. четвертый час под утро.
в палатке кое-как навален воздух,
но ни вдохнуть, ни вытряхнуть. обратно
проваливаюсь в сон и снова вижу:
поверх земли лежит передо мною
неспешно издыхающее поле.
ржаная кровь пульсирует...
--
раскоп.
земля в отвалах. судороги солнца.
полынника полуденное бденье.
тяжёлый запах конской безнадёги.
протяжный крик орла.
и даже если всё это сносит налетевший ветер –
такая пыль, что разберёшь едва ли,
с каким столетьем будет нынче плов.
3
ворочаюсь. я здесь, мой телемак,
полсотни лет. всех победила скука.
ты умер так давно, что наши боги
и собственные имена не помнят.
с тоской смотрю я на разбитый череп.
их здесь десятка два, а может, больше.
конец сезона близится, но глина
отдать готова только мертвецов.
--
последний день раскопок. жду машины.
дожди придут, как только мы уедем.
залатывать разрушенное поле
со всех сторон сползутся сорняки.
Меня толкнул опомнившийся ветер.
И вместе с ветром – кто-то из приезжих,
Послав к чертям все правила и прочих,
Сигает в горло выкопанной ямы.
Взрывает землю жирной пятернёю.
Впивается в упругую брюшину.
Летит наверх ахейская посуда –
И бьется на щербатые куски.
Поток веселья, хрюканья и брани.
Я подхожу к раскопу ближе, ближе.
Наверх взлетают глиняные комья.
Летит в меня берцовая. За нею –
Презерватив, бутылка из-под колы.
Летят мечты, сомнения и птицы.
Летят куски разбитого айфона.
Я понимаю: Скифия нашлась.
4 место
Конкурсное произведение 288. "Транспарентность"
Прохлада хороша,
и, не дыша,
рукой обводишь воду, и вода
тебя собой обводит.
Медлит след,
колеблется, разглаживаясь, кромка –
и плоскость удивительна, и ёмкость,
в ней сам собою обусловлен свет.
Вода всё изменяет,
и на дне
просторней небосводу, да и не
нам судить об этой глубине –
вот гранулы её, а вот волокна,
и камни – будто каменные окна;
и кто сквозь них и воду смотрит в нас,
– сквозь нас? –
покуда взгляд не канет
в высь, далеко,
и там найдутся камни
такие же, как те, что здесь, сейчас
глядят,
но мы прозрачны, как вода,
и не существовали никогда.
5 - 10 места
Конкурсное произведение 365. "Бетельгейзе"
человек к человеку пришёл говорит открой
я уже не могу ночевать на земле сырой
я продрался сквозь сумрачный лес и гнилую гать
я полжизни в бегах я устал ото всех бежать
догоняют враги не откроешь и мне каюк
человек человека послушал и дверь на крюк
у него сыновья и жена и белья бадья
у него именины и правда всегда своя
*
человек удивляется снится такая чушь
в подошедший трамвай забирается неуклюж
и садится и молча глядит в ледяную тьму
и гадает гадает к чему этот сон к чему
почему что осталось внутри то сидит внутри
а из слабой груди на полметра торчат штыри
почему за окном и на сердце полярный лёд
и трамвай альтаир бетельгейзе в депо идёт
Конкурсное произведение 153. "Трудно быть лохом"
я просыпаюсь счастливым,
как в детстве.
час до рассвета,
всё в сумраке синем.
я прохожу анфиладою комнат,
стонут рассохшиеся половицы.
в зале тепло,
на столе светит лампа,
книгу листает старик незнакомый,
ласково машет рукой, приглашая
ближе меня подойти.
повинуюсь
и начинаю бессвязно и горько
перечисление бед и страданий,
я упрекаю, корю,
вспоминая
все неудачи свои и несчастья.
он мне внимает весьма терпеливо,
смотрит участливо
с кислою миной,
ждёт -
мой словесный поток иссякает,
я,
выговариваясь,
замолкаю.
и говорит он:
"да, сдулся продюссер,
твой сериал - он пошёл, как попало,
был гениальным сценарий вначале,
не получилось.
так, может, закончим?
завтра родишься вновь,
где пожелаешь,
выберешь место, культуру и расу.
хочешь, будь избранным,
стань модельером,
дреды носи да наяривай в бубен.
не задалось -
может, где-то случится,
но идеальным сей мир не бывает,
он - прототип
и в процессе отладки,
и уследить в нём за всем невозможно.
хочешь, я дам тебе мир в управленье,
свой и неюзанный,
с тиранозавром,
станёшь в нём главным языческим богом,
жертвенных девственниц
любишь отведать?"
"да, я готов!"
"ну так дело за малым -
лезвие в ванне,
а вены - на теле,
тёплой воды -
и всё будет по кайфу.
завтра найдут, унесут, прикопают...
что ж не спешишь ты?
ты богу не веришь?"
...
капает кран,
я лежу бездыханным,
кто-то хихикает.
трудно быть лохом.
Конкурсное произведение 443. "Моя сестра взяла мое пальто..."
Моя сестра взяла моё пальто
и говорит, что грубое оно.
И говорит, что тесно и плешиво.
Что за подкладкой — сад из табака,
а там и стол, усадьба и река
и кто-то спит на дне моей вершины.
И всё бубнит, мол, старое оно,
что подновить его — несите долото,
и хорошо бы все в усадьбе живы —
а над рекой подходят облака
к чему-то неизвестному пока,
к чему-то, что пока мы не решили.
Как я наивна, как наивен сад —
а за подкладкой вербы говорят —
кричу — не нужно — и сестра — не нужно.
Усадьба превращается в скелет,
из-под основы — запредельный свет
и колокол чуть слышен перед службой.
.........................
Мы делали всё время эту жизнь,
теперь бери пальто, в него ложись,
учись лежать безмолвно и бесплотно.
Мы станем тенью вешалки пустой —
в блаженных песнях беженки святой,
где дили-дон случайно нас находит.
Конкурсное произведение 436. "Черное"
чёрное море. штрихованно-серые волны.
бриз, периодика неба, статьи облаков.
солнце лежит на газетке подвяленной воблой,
прячутся пегие псины в тени лежаков.
водят по берегу грязного белого пони
с черной, как будто бы пёсьей пришитой башкой.
— делайте фото, последние фото в сезоне,
пони в попоне, — талдычит погонщик босой.
скидки на фотки, лошадка для ваших детишек,
мягкая грива, печальных ресничек изгиб.
соня уткнулась в мамашу, испуганно дышит,
соня боится лошадку, и дядьку, и рыб.
юркие рыбы сбиваются в плотные стайки,
деток кусают, кусают, кусают.
потом
дети хоронят бескрылую тёплую чайку —
чайку убила лошадка с собачьим хвостом.
соня бубнит и рисует на небе узоры.
— мама, прощальные птицы — смотри, впереди.
— доктор сказал, что ребёнку показано море,
море-то чёрное.
лошадь свою уведи!
тает погонщик в подножье бетонного пирса,
шмыгает носом и длинно гудит теплоход.
и закрывает приморский сезон продавщица.
и по солёному к сладкому тихо бредёт.
сколько же вас понаехало-поналетело,
бледных, бескрылых. москва, барнаул, кострома.
пресса, и квас, и чурчхела. а хули чурчхела.
сладкая вата — солёная чёрная тьма.
Конкурсное произведение 306. "Фигурка оригами"
Есть время,
и есть время, за которое проходит время.
И есть форма времени,
липнущая к большим, громоздким вещам:
к скалам, улицам, городам,
к станциям метрополитена, таким как эта,
липнущая как краска,
остающаяся, как след лесного пожара на стволе старой сосны.
И вот ты здесь,
на той же станции метро,
и время, за которое проходит время, так мимолетно,
что ты видишь сквозь него,
словно сквозь прозрачную пленку.
Здесь ничего не изменилось,
и поэтому кажется, что она снова идет навстречу тебе,
как в тот день, еще не зная, что встретит тебя,
но уже светится тем неярким светом будущего,
что позволяет различить ее среди других,
как включённую лампочку среди не горящих.
Она поднимает глаза и смотрит на тебя,
и ты ощущаешь тяжесть времени:
оно мягкое и теплое, как пуховое одеяло,
но сколько таких одеял уже на твоих плечах?
Она уходит, стертая потоком времени,
но ты вдруг понимаешь, что время не поток,
скорее оно – ступени эскалатора,
на которые ты еще не стал, перед которыми остановился.
Эскалатор движется вниз, и ступени
исчезают прямо перед твоими ногами.
Лишь только успеваешь сфокусировать взгляд на одной – как ее уже нет.
На другой – и ее тоже нет.
На третьей...
А на каждой пятой – цифра, исполненная желтой краской: 25, 30, 35...
Мимо проезжают люди. Миг - и их тоже нет.
40, 45, 50...
А другой эскалатор, рядом, движется вверх,
и ступени выплывают из-под ног,
но цифры, цифры-то все те же, и они только растут,
с какой бы стороны ты не смотрел
вот 55, а там скоро и 60...
Но вот подкатывает твой поезд,
ты входишь в вагон,
и все важное, что ты успел понять,
складывается в маленькую фигурку оригами,
чтобы остаться навсегда в твоем сердце...
Конкурсное произведение 148. "Хроника одного самоубийства"
Врачей обычно судят за их ошибки,
это целая отрасль юриспруденции, вполне доходно.
(Гипотеза: это от вечных потерь
в сердцах врачей образуются хорды).
По мосту над Гарлемом. Слышите, доктор Лорна? -
От воды до воды разливаются радиоскрипки.
Выбирайте любой канал, от латино до рока,
и рулите себе, превышайте, Вас не осадят.
Перед входом в больницу река раскрывает объятья,
Это очень красивое место, особенно на закате.
Доктор в ритм попала в час "пик" на пустой дороге,
Разогналась и пропустила свою развязку,
Shit! Щиты вдоль дороги анонсируют несостоявшиеся премьеры.
А в больнице свои плакаты: "Особые меры:
Соблюдайте дистанцию! Маски спасают!" -
Но не на всех есть маски...
Приучайтесь считать потери. Забудьте школу,
Где учили спасать, "скорой помощью" называли.
Это сколько народища в их разграфленном зале!
Начиная день, регистрирует самых тяжелых.
Весь апрель подъезжают с визгом, бегут, чтоб успеть.
Лорна Брин констатирует смерть.
Доктор, вам раньше не доводилось
от бессилия плакать?
Все прахом.
Она об ошибках, видно, пока что не все узнала.
Никого не спасешь, это ложь, что умеет наука...
Вздумаешь всхлипывать, всхлипывай: N-95 поедает звуки.
Смерть бормочет над ухом:
"Вы так одиноки, доктор Лорна!
Я готова помочь разобрать завалы".
Врачей за ошибки судить закономерно,
Но когда врачи осуждают себя, их суд, как анамнез, тяжеловесен,
Лорна Брин, скорая помощь уже в двух кварталах,
Скорее вскрывайте вены
Движением верным.
Не хотела сдавать дежурство,
Оставалась порой до полуночи,
Но в тот день ушла к десяти.
(Надгробие: "Лорна Брин, сорок девять, директор отделения неотложной помощи").
Вечная память тем, кто пытался спасти.
