Саночки-салазки
да метель-пурга,
да под скрипку пляски,
да хмельной цыган.
Я пребуду нищей
без словес и слав
в лодочке без днища,
даже без весла.
Горечь в каждой фразе –
в этом ремесле
ждать ли мне оказий
через сотню лет.

Были бы здесь избы,
в них иконы чтоб,
клен во мгле повис бы,
опершись на столб…

Гаджет сжали пальцы,
жгут карман слова.
В старом паблик-зальце,
ведь полуподвал,
в маске от ковида,
в паре мокрых шуз –
про гумно с овином
запросто пишу.
Пофигизма больше,
мы не на балу ж!
В полуокнах – площадь
и два ока луж.

Это зависть разве,
не тоски петля?..

Ветер гнал по грязи
листья, как цыплят.
Час вечерней стыни
бронзовых тонов,
мрак пустых гостиниц,
запертых домов,
горестной кареты
заполошный вой,
клена с новым ветром
рукопашный бой.

На дисплее вяло
стерла текст. С ленцой
тень мою жевало
деснами крыльцо.