Куплю «родительский очаг» –
всей жизни чей-то полустанок,
пока совсем он не зачах,
врастая в землю непрестанно.
Когда ненужным и пустым
однажды стал, зима касалась
огромным облаком густым
и не кончалась. Не казалось,
промёрзли стены и полы
прогнили кое-где и рано,
к весне разбитое стекло
зияло раковиной рваной,
по стенам выросли вьюны,
на свет из тени пробиваясь,
и Дом заснул, и видел сны
про то, что снова оживает,
про то что - лето, стрекоза
смешными крылышками машет,
хозяйка моет шваброй зал
и ходит в тапочках домашних,
что двери хлопают опять
туда-сюда тепло гоняя,
что печка топится на пять
поленьев, лето отгоняя…
Открыв глаза, очнулся Дом
и вдруг чихнул, расправил плечи:
паслась коняга под окном,
траву жуя под небом млечным,
поспели яблоки в саду,
по ним скользи – не надо санок,
чужая женщина окно
веранды тёрла неустанно.
Хозяйка – я, ему: «Привет!» -
сказала, тряпку отжимая.
«С тобою нам помногу лет.
Давай дружить, мой Новый Зая.»