Осеннее

И вот подходит многими тропами –
жива, мертва – в убранства разубрана –
темна, мокра – сентябрь – к нам осень –
кому с богатством – кому с убытком.

Смотрю в природу – черт гиппократовых
ищу – какие явны – сдернуты
покровы все – и откровенность
нагло и хладно сквозит, пугает.

Скользит перо – бумага набрякшая
буквы меняет – так время долго и...
И не прочесть никак, что пишешь –
русскою осенью – в день печальный.

«Двусмысленное время года –
что сон? – что смерть? – урон и груды
богатств. Последние свободы.
Льдов и снегов налягут спуды

потом – когда? – на грудь земную,
пока что дышится свободней,
чем летом – и в тьму снеговую
ещё природе не сегодня»

Персефона

Ляг, Персефона, в землю – нага в ее наготу.
Правильно в наших широтах быть тебе, проводить
долгую зиму – о, святу быть месту – среди пусту-
ющих снегов – дай себя, богиня, похоронить.

Будешь простоволосая – в саване нет простей –
собьют тебе домовину, подвяжут платком лицо –
те, кто придёт, богиня, прильнут ко лбу, кто к стопе –
воет многоголосье – выносят – скрипит крыльцо.

Освободи нашу землю, прости ее, усмири,
черную, Персефона. Неуемных ее времен
плодоносье уйми – последние прибери
зерна с собой – мертвые в мертвую ссыпь ладонь.

Еще будут благие дни – далекие времена –
а почему им не быть – не кончен круговорот –
ор – сестер незабвенных – и будет весна-красна –
чей-то не твой, Персефона, – круг – чьих-то не здесь забот...

Последнее...

Что было тут страны, народа, бога? –
в моей душе унынье и тревога.
Мир изнемог, в нем бога устранили –
страна мертва, наказанная строго, –
народ перемололи, перебили.

Неотличимо время – год от года –
ликуй, моя последняя свобода, –
напропалую – то есть уравняли
мы подвиг, подлость – мы иного рода
врата прошли, вериги себе взяли.

Не те границы и не те устои –
все спутано – как легкое, простое
небытие – и бытие – их сроки
неявные – ах – время золотое –
не о тебе ли хором все пророки?