...дцать

патриарх подкинул осень:
поматросив, бабу бросил –
разберёмся и с вопросом
как-то позже – не пожар...
после дружеских объятий
в череде мероприятий
инфернальное накатит,
если рот не дышит в пар:

снеговик надел морковку
из метлы собрал винтовку
и собрал в патруль братьёв,
побледневших без мороза -
в депрессивный край психоза
взял повёл снеговиков
дребезжанием курантов
с наполнителем из ваты
по траве из ноября:
звон кастрюль в потешных шлемах,
замыкания на клеммах,
светят фонари как бра...
белым спрятаться так трудно,
опрокидывая урны,
и патруль уже разведка:
расплываются объекты,
не работают приметы –
местность кажется соседкой –
всё не сложится в субъект
перехода в перебег...
прилипает к стенам вата,
редкий всплеск пальбы по небу
добивает всех, кто не был
неудачливым солдатом...
ни одной кругом собаки,
отрабатывают знаки,
стёкла камер в молоко,
убежавшее по плитам,
прикипевшее к убитым -
за спиною никого...

Вадиму Шершеневичу

я разоряюсь ерундой навязанных приобретений:
пустым в очередной постой упасть, упасть до перемены
заученных вещей для фраз, произносимых без обиды
беззвучно – шумный унитаз, а я пока имею виды:
подушка мнется как букет, и обжигаются ладони
об друга друг, в аллеях бродят только пони
заместо лошадей катая мелкий бред,
а рядом лошадь срёт для воробьиных стаек:
ночлег тебе – не завтрак, не, тем более, обед:
пустой чаёк и птицы улетают...

Вода

в глине вязнут когти птиц –
зарастёт, когда взлетят:
побережье коротать:
пух и перья – это снег?
а дожди– опять вода?
мне без голоса подпеть
птичьим пляскам в облаках –
пусть пернатые живут

жжёт событий урожай
от роддома до креста
в рамках, в рамочках, без них –
хлеб, подмоченный водой,
в прикроватный столик стол
превращается с утра -
начинается с конфет
возле зеркала обман

память прячет имена
и тасует адреса
в стопках выцветших колод,
пострадавших от воды,
от простуды до беды
бойко ходит паровоз,
но по узкой колее
и, опять же, не за так

на живую топчет ткань
снова новая игла –
платье вылилось в халат,
промокает от воды,
обошёл не все посты,
криво сшитый дождевик,
потерявший общий дом
за уверенность служить

вязнут в глине сапоги
у желания пройтись –
все возможные следы
стёрты, залиты водой –
было, не было, не твой,
а какой-то идеал
поедает банку шпрот
на балтийском берегу...

кое-где не там, не ты
что-то жрёт и жжёт костёр,
отражая лиц огонь
в окружении воды...