Литературные обозреватели портала Stihi.lv Юлия Малыгина (ЮМ) и Олег Бабинов (ОБ) обсуждают конкурсные произведения "9-го открытого Чемпионата Балтии по русской поэзии - 2020". Подборки с 41 по 60.

ЮМ:

В третьем обзоре хотела бы продолжить тему интересного и неинтересного чтения, тем более, что второй обзор подарил два прекрасных штриха к этой теме: «интимное и общее» и «пошлость».

Про интимное и общее — никогда не интересно было следить за реалити-шоу, за личной, не проработанной болью, которая может послужить толчком к стихам только в моменты, когда всё, что ни происходит является предметом коллективного проживания. Когда принято проживать всё вместе, всем общежитием — да, абсолютно личное интимное, д р у г о е — трогает, но когда всё индивидуально, то почему одно индивидуальное должно трогать больше другого. Ресурсы внимания конечны, мы стоим всё равно перед этим «больше», мы всё равно всматриваемся в него, пусть бы и неограничены ресурсы для написания, но ресурсы восприятия конечны, что не отменяет необходимости и возможности собственного места.

Ещё про общее — поражает использование общего словаря; переживания, как водится, — интимные и личные, а словарь же — общий. Мне любо другое соотношение — общие переживания личным словарём, когда можно сказать: «да, это про меня и как великолепно написано!» Но бывает и совсем драгоценный случай — и переживания личные, и словарь.

Посмотрим, что получится рассмотреть в этой двадцатке.

Ах да, про пошлость. Надеюсь, не придётся о ней говорить.

ОБ:

Юля, прости, что в начале этого обзора обращаюсь не к тебе.

Дорогие друзья, поэты-читатели!

Хотел бы начать так — цитатой из эпиграфа к одной из глав «Капитанской дочки»:

Мы в фортеции живём,
Хлеб едим и воду пьём.

...

Или, например, вот так:

Довольно кукситься! Бумаги в стол засунем!
Я нынче славным бесом обуян,
Как будто в корень голову шампунем
Мне вымыл парикмахер Франсуа.

Далее ремарка, которая к делу не имеет ни малейшего отношения, и читать её не стоит.

(К слову, меня уже вот несколько месяцев подряд в одной из ближайших парикмахерских стрижет мастер по имени Франко. Почти что Франсуа. Он приехал из Перу зарабатывать деньги своим мастерством в Москву (на фотографии я — задолго до того, как Франко стал заниматься моей бородой). Что с ним будет теперь?)

...

Нет, не так, а, возможно, простой, но слезовышибательной строфой из раннего БГ:

Мне кажется, я узнаю себя
В том мальчике, читающем стихи —-
Он стрелки сжал рукой, чтоб не кончалась эта ночь,
И кровь течет с руки.

...

И всё-таки я начну этот обзор признанием, а не цитатой:

Дорогие друзья!

Я с огромным уважением отношусь к каждому из вас и, конечно, понимаю, что за каждым из ваших стихотворений стоит послание в вечность.

Более того, я знаю и признаю, что многие из ваших стихов написаны кровью вашего личного опыта. Либо кровью вашего воображения. Что, по гамбургскому счёту, одно и то же.

Поверьте мне: у меня нет никаких сомнений на этот счёт.

(В наше время никому доверять нельзя. Мне можно).

Всё, что я пишу о стихах — голимая субъективность. Более того, ни как поэт, ни как человек разумный я не верю в объективную реальность, существующую вне языка. Наша реальность исключительно субъективна. Ну еще интерсубъектна: вот мы ходим и бродим с Юлей вокруг стихов, говорим каждый о своём, но как-то пытаемся приспособиться друг к другу, и получается диалог. Но каждый поэт поёт о своём.

Многие здесь приблизительно представляют, какие стихи мне нравятся (хотя спектр моих предпочтений, что видно уже по моим выборам из предыдущих двадцаток, довольно широк). Я воспользуюсь возможностью интерсубъектного диалога с вами, друзья поэты, чтобы попытаться сформулировать это здесь и сейчас.

Мне нравятся стихи, в которых лирический субъект даже не пытается приблизиться к ложной объективности. А если приближается, то с изрядной иронией, понимая ее условность, ее договорной характер.

Я принципиально, преднамеренно, совершенно и абсолютно против объективации в поэзии. Против приближения собственной крови — опыта ли, воображения ли — к иллюзии объективной реальности. Стихи могут быть сложными, могут быть якобы «простыми» (за окошком тополь серебрист и светел), но их нельзя сводить к общему знаменателю (в чём, на мой взгляд, пагубная традиция советских семидесятнических стихов: вот я сведу свою искренность к тому, чтобы было понятно и немного философично и самоиронично, и, возможно, мои стихи и не заметит глупая цензура.) Но выродилось это в страх высказывания.

Мне не нравится сведение лица необщего выражения к лицу общего выражения — ни в качестве осознанной стратегии, ни в виде авторской скромности (одно и то же ведь!).

Возможно, мы поговорим об этом дальше, в следующих обзорах.

Представляется важным разграничить эти две дистинкции — «субъективность» и «субъектность». То, что я пишу о ваших стихах — субъективно. Ваши же стихи — субъектны (или не очень; всё исключительно на мой вкус).

Прошу относиться к моим отзывам либо как к тому, что вы можете принять, либо как к тому, что вы принять не можете. В первом случае, вы примете это как нечто к размышлению (будь оно позитивно либо негативно). Во втором случае, на мои комментарии обращать внимание не нужно. Я не эксперт никакой (в ваших комментариях это слово звучало), я просто такой же автор, пишущий, что думает (ну да, имеющий некий мысли на тему, представляющую наш общий интерес). И да, я пытаюсь поменять нынешнюю поэтическую реальность.

В обзоре следующей двадцатки я постараюсь быть максимально позитивным, но (я прочитал эти стихи прежде, чем писать свои комментарии), это получится не всегда. Так что.


Конкурсная подборка 41. "Сквозняки свободы" Автор — Сергей Смирнов, Кингисепп (Россия).

ЮМ:

Часто, тут и там, всплывает понятие «головные стихи» как характеристика стихотворений. Никогда не понимала, что же это за «головные стихи» такие. А вот столкнулась с подборкой и примерно начала понимать, что это такое.

Написано как по нотам, всё на месте, или... нет, всё же чего-то не хватает. Что-то выпущено в этом продуманном калейдоскопе слов, где на том конце вовсе не цветные фигурки, а жидкость из-под них.

Если цитируется, что радиоприёмник — кот, то обратная связь всё равно остаётся недоказуемой. В том и прелесть образа, таким образом выстроенного и работающего, что обратная связь трудна. Обратная связь могла бы быть прописана, но она выпущена, остаётся в лакуне. Прямо как в различных логических шутках, вроде того, что «все деревья — растения, значит все растения — деревья».

Но это ладно, не самое примечательное в этой подборке, а самое примечательное — заявленных сквозняков свободы совсем не ощущается, нет ни ощущения воздуха, ни ощущения запертого, закрытого пространства, где вот тебе — сквозняк.

Нет и отношения к этой свободе, помните, как там у Алексиевич? «Нам казалось, что свобода — это очень просто. Прошло немного времени, и мы сами согнулись под её бременем, потому что никто не учил нас свободе» [«Время секонд-хенд» Светлана Алексиевич]

Подборка говорит о восьмидесятых, но зачем этот разговор? Затем, что большое видится на расстоянии? Но разве «сквозняки» — это то самое большое?

И ещё фильм вспомнился прекрасный, 89-го года, как раз в тему сквозняков — «Город зеро» называется.

Может это и немало. А вообще точно немало, в самом начале подборки — прекрасный центон:

Идёт направо – песнь заводит,
Налево – сказку говорит.
Мой кот, как радиоприёмник,
зелёным глазом ловит мир.

[А.С. Пушкин + А. Вознесенский]

А в середине подборки совершенно прекрасное:

И на небо в венке стеариновом,
жестяными крылами гремя,
он взлетел над родными рябинами –
за него, за тебя, за меня.

[«Снова в Америку» С. Смирнов]

Олег, ведь тебе знакомы восьмидесятые лучше, чем мне, что скажешь ты?

ОБ:

Юля, мне кажется, что то, что ты называешь «головными стихами» подразумевает как стихи умные (а Сергей Смирнов — безусловно, и умный, и умелый поэт), так и стихи «робкие», стихи «стесняющиеся» субъектности. И твой вопрос относительно восьмидесятых следует переадресовать к учителям-семидесятникам. Восьмидесятые были взрывом субъектности.

Мне тут в фейсбуке у Гребенщикова попалась афиша вечера молодых поэтов, музыкантов и художников, состоявшегося в 1985 году в московском ЦДРИ. Поэты — Виктор Коркия, Олег Хлебников, Александр Еременко, Марина Кудимова, Александр Лаврин, Алексей Парщиков, Илья Кутик, сам БГ с Сергеем Курёхиным и Михаилом Чекалиным (музыканты), художники — Сергей Шерстюк, Сергей Базилев, Владимир Наумец. Ведущие вечера — Константин Кедров и Андрей Мальгин. Так это же торжество субъектности! Я тогда ходил туда маленьким, несчастным первокурсником и жадно в это всё вслушивался.

Мне Серёжа (а мы были практически одногоршечниками как раз в ранние семидесятые, поэтому я имею право называть его так) представляется автором семидесятнической традиции в большей степени, чем восьмидесятнической. Сергей — поэт скромный. Я не считаю скромность поэтическим достоинством, но подозреваю, что у сережиных учителей в Лите во второй половине восьмидесятых она достоинством как раз считалась (домыслы, домыслы, домыслы мои любимые).

Вот ведь и придумки замечательные: и кот как радиоприёмник с вражьими голосами, и отъезд Свидригайлова в Америку (где ему и место; ан нет, и там, выясняется нет места ему), и сидящие на корточках, увидевшие в небе форточку.

И, кроме строчек, отмеченных тобой, Юля, есть и другие у Сергея замечательные:

круша конструкции из стали,
тяня короткие из средних.

Что там вечность, изба паучиная,
что там бог, до колен борода!

И на небо в венке стеариновом,
жестяными крылами гремя,

Мы, сидевшие на корточках
и смолившие бычки,
увидали в небе форточку –
рассмеялись, дурачки,
на узорчатые ставенки,
на поповскую герань,
что рискованно поставлена
на немыслимую грань.

Но, к сожалению, есть и другие, которым не хватает храбрости, потому что они либо эдакое внезапное снижение накала (например, «Поборник музыкальной моды»), либо просто не на том месте, где должны были быть («пою тебе сегодня оды, // зеленоокий мой приёмник.» — ну поставь ты их ближе к началу либо в середину, где этим одам самое место!).

Или окончание в последнем стихе:

Молча мы в зенит уставились
и, закончив перекур,
встали, сплюнули, отправились
в свой барак на берегу.
Пыль прибило тёплым дождиком,
в подворотне пёс брехал...

...а вослед сверкали стёклышки,
райский сад благоухал.

Ну остановись ты на бараке на берегу! — но нет, не может, и вдруг возникают совершенно не соотносящиеся с бараком (по крайней мере, в этой части стихотворения) тёплый дождик, подворотня, стёклышки и райский сад. А всё потому, что на бараке остановиться страшно, а в хороших семидестятнических стихах должны быть еще тёплый дождик, ласковый такой, пёсик в подворотне, невероятно откуда взявшиеся стёклышки и — всенепременно — благоухание райского сада.


Конкурсная подборка 42. "Дом" Автор — Ирина Полюшко, Саров (Россия).

ОБ:

Юля, у меня настолько доброе и тёплое отношение к замечательному человеку Ирине, что я скажу только то, что «Саша, а может Вова» — лучшее стихотворение в подборке. Потому что оно удалось как стихотворение субъектное, личностное — не как зарисовка, а как высказывание, как нечто неповторимо личное:

Шаг по площади. Палочки резво скачут,
А из нашего времени вычет начат.

Вот это очень хорошо сказано, как и «я люблю тебя, Саша, а, может, Вова». Как такое возвращение куда-то далеко, где живет любовь, но ты уже не помнишь, как звали предмет любви. Но это неважно, потому что у любви одно имя на всех ее субъектов и объектов — Любовь. Единственно, слово «вата», про которую не скажут, из этого всего выпадает — потому что оно из совсем другого разговора, который вовсе не про любовь.

ЮМ:

Олег, меня смущает в этой подборке отсутствие просматриваемой сверхзадачи. Допустим, описание дома, хорошо, будем считать, что получилось — но что дальше? Что стоит за этим домом? Ничего, кроме «простого человека», да интонации тоски, как будто обращающейся к т о й с а м о й т о с к е.

Но она закрывается от той самой тоски общим бытом — это то самое общее, которое для каждого частное, одинаковое частное. У каждого торт, у каждого хлеб — но «не хлебом единым» — да, не им одним. А чем? Как найти это?

Читать стихи было приятно, отторжения не вызвали, но и присоединения не случилось. И дело, как мне кажется, не в моём возрасте. А в том, что личное мельчит, выражается в слишком мелких деталях стиха — «зябкие рожки антенн»; «ты умеешь выглядеть оркестрово / залихвацки и даже молодцевато» — вот бы быть, а не «уметь выглядеть», может тогда бы и стихи прозвучали громче, не выглядели бы оробелыми.

Очень нравится, когда стихи пишутся «простым прохожим», ведь «дом» в этом случае — сам лирический субъект, вот бы ещё не робеть быть наособицу.


Конкурсная подборка 43. "Кровеносная система уравнений" Автор — Андрей Чайкин, Ярцево (Россия).

ЮМ:

Помню, что подобные тексты были на Кубке. Это или те самые, или похожие на них. Слишком большая раздробленность не вызывает невероятного интереса, как всегда не вызывает интереса неаккуратное жонглирование культуремами.

Человеку, видимо, хочется, чтобы об этих текстах поговорили, поэтому я промолчу.

ОБ:

Юля, вот я, любящий стихи с перевыходоподвывертом, дошёл до места, которое, не сомневаюсь, представляется автору чрезвычайно удачным и остроумным:

Когда я работал на литейном заводе им. Энакина Скайуокера
По производству чугунных люков,
Я подходил к каждому готовому изделию и говорил:
Люк, я твой отец...

Однако, должен сказать, что, по моему опыту, для того, чтобы написать такое не обязательно быть не только поэтом, но и вообще русским.

Есть у меня приятель-британец, давно живущий в России. Он наполовину валлиец (по отцу), а по маме — канадец-франкофон (квебекец). И зовут его Люк (Luc — на французский манер), а фамилия у него валлийская. Так вот, когда он представляется — особенно, какой-нибудь приятной девушке и в какой-нибудь неформальной обстановке, он говорит по-русски: «Меня зовут Люк — так же, как такой чугунный круг посреди асфальта». А мне он сказал: «Когда ты говоришь по-английски «меня зовут Олег», ты добавляй: «так же как «Oh, leg» — «ох, нога»». Вот да — правая моя, ломаная-переломанная.


Конкурсная подборка 44. "Плоды времени". Автор - Алекс Трудлер, Беер-Шева (Израиль).

ОБ:

Юля, в первых двух стихах автор предлагает нам разгадывать загадки.

Вторая загадка разгадывается относительно легко. Но только в одном смысле — речь идет о городе Яффо (древней Иоппии), где и Петр воскресил Тавифу, и Иона был выплюнут китом на этот благословенный берег. Яффо это еще и место вечеринок, и пляжного отдыха, и там же находятся черные скалы, к которым была прикована Андромеда. И апостол Пётр, как известно, называл себя «незрелым плодом» или «до срока родившимся», полагая, что Иисус призвал его к себе, когда он еще не созрел до служения апостольского.

Концовка второго стихотворения очень хороша:

будущее собирает незрелый плод.
этого пётр, конечно же, не учёл.

Как там у Высоцкого, про «кто-то высмотрел плод, что неспел, неспел».

Что-там еще зашифровано, как мне кажется.

Первое же — шифровка, которую я разгадать не сумел совсем. Даже подумал поначалу, что Алекс пишет о том, чего уже не знает (ну откуда вдруг Турксиб взялся!)

Потом подумал, что, может быть он этого уже и не знает, но шифрует в этих Ереме и Фоме, в этом Турксибе — в Иеремии прославляющем Г-да и Фоме неверующем — некую (евразийскую, в том числе, нет? оттуда же ведь Турксиб — ах, да еще от Ильфа и Петрова) двойственность России (Бендер и Корейко с Турксиба). Которая ускользает от наблюдателя, потому что «легки повадки лисьи» и того, и другого — и Ерёмы, и Фомы. Там еще слово «отечество» фигурирует два раза. И еще пирамиды фигурируют, и красот река (Волга ли, Днепр ли, Нил ли), от которых, слава В-вышнему, удалось лирическому субъекту изойти.

В третьем же много штампов (но ведь и автор в этом в первой же строке признается). Мне не нравится окончание с цитатой из Гребенщикова (не потому что из БГ, а потому что можно было тут что-то собственное, ударное и полностью контрастирующее со всем стихом впендюрить).

Но в этом третьем стихе есть одно, на мой взгляд, очень правильное высказывание (впрочем, не уверен, понимает ли автор, насколько оно правильное, ибо произнесено оно с очевидной горечью): «человек человеку ... пространство для».

Вот над этим я предложил бы задуматься, потому что человек человеку — именно пространство. А вот для чего это пространство, каким будет это пространство, что в этом пространстве вырастет (помните, я говорил об интерсубъектности?) — каждый решает сам.

Да, мне очень нравится расшифровывать шифровки. Жаль, времени не хватает и не удалось расшифровать то, что закавычено (цитата?) в первом стихе:

"Природы образ зыбок,
ленив её наряд"

ЮМ:

Олег, это будто парафраз стихотворения, которое будто из детства «та-та-ра-та-ра осени, красив её наряд / и та-ра-та-ра-та-та та-та-ра-та летят». Это что-то от 5 до 7 лет прочитанное, не могу вспомнить. Было бы шедевральное стихотворение — активно бы вспоминала, с каким стихотворением оно разговаривает. (Ну вспомнила же я Агнию Барто, читанную в том же возрасте?))

Но — к началу, лучше — к началу:

Чем-то привлекает меня первый текст, небезынтересное чтение. Но есть одно «но»: со строки «Легки повадки лисьи / Ерёмы и Фомы» начинается напряжение, ведь сама «Повесть Ерёмы и Фомы» построена на двойственности, по сути Ерёма и Фома — это один человек, предистория к расщеплению субъекта, как мне кажется. Удивительное и увлекательное «двойничество», присущее русскому характеру, реализованное в произведениях и народной культуры и большой литературы.

А когда доходит до «За пирамиды смысла» — хочется разгуглить саму повесть: вот она.

«В некоем было месте жили были два брата Фома да Ерёма, за един человек, лицем они единаки, а приметами разны:... ». [«Повесть о Фоме и Ерёме» в пер. Д.С. Лихачёв]

Тут и рушатся лисьи повадки, и подборка начинается растворяться, абсолютное доверие в сказанному начинает ставиться под сомнение.

Второй текст очень живой, живущий по своему алгоритму, но забитый нечёткостью и странным креативом: «пётр ВЫСТАВЛЯЕТ ангелов, как истцов / ангелы ВЫСТУПАЮТ, как саранча», «будущее СОБИРАЕТ незрелый плод» и т.д.

Ты вот говоришь, что вспоминается «плод, что неспел, неспел» — удивительные игры разума, хорошо помню эту песню, хорошо помню, как в студенческом театре ставился спектакль по этой песне, особенность этого театра была в языке, на котором мы говорили со зрителем — «жестуна» или русский жестовый язык — все жесты на глаголы с «недо-» — были самыми любимыми. А вот в связи с этим стихотворением не вспомнилось, игры разума, не иначе. Кстати, очень рекомендую спектакли на русском жестовом языке — как минимум, это красиво, как максимум — переполняет счастьем знания речи ясно звучащей, и жизнь играет новыми красками. Даже во время пандемии.

Третий текст и комментировать не хочется, если по-простому, по-человечьи — надоели эти «человек человеку» до смерти. Все умеют писать стихи, все умеют быть более-менее поэтичными, а хочется-то ведь другого. Но мало ли чего читателю хочется).


Конкурсная подборка 45. "Звучи повыше". Автор - Наталья Бабичева, Долгопрудный (Россия).

ЮМ:

Хотела про интересность/неинтересность, а какую подборку ни возьми — что-нибудь да вспомнится и пишешь уже о воспоминаниях, даже о припоминаниях. Добро бы стихи припоминались, а то всё статьи какие-нибудь газетные да фильмы.

К чему я? Олег, как ты относишься к городскому фольклору? Мне кажется, это он. Эти песенки у подъезда, эти милые встречания/расставания, да лучше ведь, чем «Тагииил» кричать у бассейна)

Ой, и «метаморфозы» опять) Овидий, что ли прозвучал где по телевизору?

ОБ:

В данном случае авторская робость полностью отсутствует. Но, чтобы публиковать стихотворение, метрически и ритмически совпадающее с пастернаковским «Свеча горела» , нужны либо наивная наглость, либо способность хоть как-то приблизиться к тому, кто навсегда залил себя в эту форму и тем самым забил эту форму за собой.


Конкурсная подборка 46. "Сам себе город" Автор — Анастасия Ефремова, Рига (Латвия) / Санкт-Петербург (Россия).

ОБ:

В русской традиции было, как минимум, три вечных подростка — Владимир Маяковский, Марина Цветаева и Александр Башлачев. Есть еще Земфира Рамазанова, возродившая эту традицию в текстах своих песен (её же Анастасия цитирует в одном из своих стихов: «хочешь сладких апельсинов»).

Вот цветаевско-подростковое (или земфировское всё же?):

Я слишком живая, слишком непрочная.

Вот маяковское:

Меня слишком много, меня как моря,
Хоть в воздух швыряй, как горстки ракушек.

«Какими Голиафами я зачат — такой большой и такой ненужный»

Вот тут Анастасия вспоминает Башлачева, когда ее лирический субъект, стоя на мосту, задумывается о суициде:

хочется вырасти стать президентом и запретить колокольчики
господи да когда ж закончится когда ж закончится когда ж закон-чит-ся

И последний пример даёт надежду, что субъект вырастет и утратит налёт истеричности, столь ценимый в молодёжной сетевой поэзии уже много лет, и столь мешающий очевидному поэтическому дарованию Анастасии.

ЮМ:

Да что же это такое? То будто конкурс имени МЦ, теперь будто конкурс имени кто там кому кто) Добро бы так, а то ведь всё продолжается выяснение, кто таков «человек человеку». Ох. Там — «вышел замшелый штамп», здесь — «избитый приём», ведь знают же, знают — и всё одно цитация без присваивания. Просто поменять слова — не значит присвоить.

По второму тексту — когда встречаешь странный креатив, вроде «мать русского, мать его, культурного кода» — читать дальше уже заставляешь себя. Какие там заявленные семь-восемь, тут бы один раз одолеть эдакую махину.

Слова звучат сильные, а силы не имеют — такой вот интерес, такое вот личное/общее.


Конкурсная подборка 48. "Всего лишь время"Автор — Анна Арканина, Москва (Россия).

ОБ:

Всем, кто считает, что я любли стихи исключительно с тиграми, цимбалами, слонами и ударной установкой, могу только ответить, что это неправда. Просто неправда. Я искренне люблю тихую лирику, в которой зима и снег, весна и цветы, лето и солнце, осень и падающие листья. Но эта лирика должна быть особенной. Не искренней, не выстраданной, не пейзажной, не философской — она должна быть особенной.

И вот такой особенной я вижу эту подборку:

Птиц беспокойных угольки,
и батареи бок ребристый.

..Я там была, был мир во мне,
чай байховый, сервиз в горошек.

сын-первоклассник из школы вчера идёт
и по пути из курточки вырастает.

Будь что будет, – думает кот, говорит Бог.
Нет времени, понимает собака.
Один песок.

Видимо, один из следующих номеров журнала «ДК» будет составлен преимущественно из подборок, отправленных на этот конкурс. У данной подборки — одна из моих рекомендаций.

ЮМ:

Буду начинать ворчать из-за названий — ну какие-то неинтересные они, обыденные, общие, ничего не говорящие. Стихи говорящие, а названия — нет. И нужно обладать невероятным доверием к автору, чтобы не обращать на это внимания.

У меня нет имён авторов на бумажных версиях, но так получилось, что я увидела эту подборку, успела с кем-то про что-то поспорить в комментариях, и вот что скажу: а хорошо ведь.

Есть, конечно, строки про которые можно поворчать, вроде таких: «время застиранное ветшает», ну зачем, если удаются «Птиц беспокойных угольки» — это счастье, что такое. Первое стихотворение безупречное, ударное. Ещё бы и название к нему классное ...

(лирическое отступление: кстати, а почему сейчас если берут строку в название, так обязательно первую? «Птиц беспокойных угольки ...» — да, точно лучше того названия, что есть. Да любую строку можно взять — тоже показатель, когда любую строку можно взять в название, как свою строку и она будет стремиться, примагничиваться к тексту, а текст будет стремиться к этой строке)

Кстати, об общем и личном. Вот нам хотят рассказать невыразимую историю и берут детали, которые окружают автора, при этом нет ощущения, что это какая-то объективная реальность (три раза ха-ха на эту вашу объективную реальность, нет её). И пусть детали эти припоминаются, и как бы призывают нас припоминать, работают так или иначе на переливах общей и личной памяти, но нет вот этой пошловатости ностальгирующего субъекта. Правда в этом припоминании всегда есть опасность растворения деталей — но разобраться с этим пунктом можно только спустя много времени.

Полный восторг
!!


Конкурсная подборка 49. "Вырванные страницы" Автор — Руслан Рязанцев, Вентспилс (Латвия).

ЮМ:

Будто снова альбомная лирика, снова городской фольклор. Наверное может изучаться фольклористами.

Переживания общие, словарь общий, всё какое-то общее, слишком общая песенка для меня.

Вот стихи и проговариваются «Прошу не молчи...» — а молчит ведь, да? Вряд ли можно у песка допроситься речи, у волн — другое дело. И вот на таком противостоянии говорения-молчания, невозможности речи можно написать и о любви, и о незнакомке, и всём том, что задумывалось, да как-то не сильно реализовалось.

Птицы в голове очень забавные, а пространство вокруг птиц слишком забито общим словарём.

ОБ:

Что вас тянет так друг к другу?
Мои мысли – мои птицы,
Моя жизнь сплошной палет...

С грустью наблюдаю, как качество владения русским языком уходит из русских общин в бывших республиках СССР (в РФ тоже, но в «республиках» катастрофически). Боль моя за русских.


Конкурсная подборка 50. "Сплошные" Автор — Максим Потарин, Сусс (Тунис).

ОБ:

живой процесс пиитской круговерти,
в конечном счете, суета сует.

у нас всё есть, нет повода к унынию,
поймать верблюда можно без лассо,
нальют попить наемные рабыни
и в рот положат лакомый кусок.

Жаль, нет со мной тебя на Татуине,
а соберешься – вышлю адресок.

и я, конечно, взял, поскольку – ready,
как всякий ретрансляторный поэт.

Как мне кажется, так атомная смесь — в одном котле — семидесятых с десятыми.

В плюс автору, что «знал немного по латыни».

Автор способен. Смесь адская. «Ретрансляторный поэт» — не понимаю, что сие такое. Прохожу мимо.

ЮМ:

Забавно, местами совсем хорошо, местами пустовато (ну, для меня).

Будто стихи боятся сами себя, начинаются остроумные придумки, которые предупреждают: «Баста, магии больше не будет, хорошенького понемножку». Вот во втором стихотворении это особенно видно, этот переход от магии к страху, прикрываемому остроумием:

Третий раз прокукарекал петел,
просыпался мокрый Петербург.

[«Сонет с двумя секстинами» М.Потарин]


Конкурсная подборка 51. "Ни горько, ни сладко, а так..." Автор — Марианна Казарян, Саннивейл (США).

ЮМ:

Видится, что это попытка заговорить свою боль. Сожаление о «бесцельно потраченном».

И снова нас встречает тройное выдвижение первой строки, которое эту строку принижает, а не возвышает. Это выдвижение убеждает в том, что дальше будет мелодрама, а должно было быть «томление духа», ну видится, что именно оно пыталось проникнуть в строки, вот в этом «ни горько, ни сладко, а так ...» — разве не «что воля, что неволя — всё одно» (это из сказки).

Подозреваю, что эти стихи очень нравятся людям, это знакомая интонация, знакомые переживания, знакомое пространство и время, в котором реализуются знакомые сюжеты по знакомому сценарию.

Олег, тебе тоже увиделся замах на мелодраму?

ОБ:

Нет, Юля, мне увиделась большая и добрая душа (что не может не нравиться людям) при полном отсутствии поэтической культуры (без опыта чтения высоких стандартов русской поэзии).


Конкурсная подборка 52. "Бывшие панки" Автор — Сергей Славнов, Москва (Россия).

ОБ:

Если мне когда-нибудь понадобится доказательство, что мир действительно существует, я предъявлю вот это, вот именно это — из первого сережиного стиха из этой подборки:

так этот ветер трепал твои белобрысые кудряшки,
когда ты уходила, не прощаясь и не оглядываясь,
пропадая в толпе, в метро, в наплывающих годах.
И это было единственным и неоспоримым доказательством
того, что мир действительно существует.

сорок лет сплошной Новый год, и не ждать весны.
И не достанет резкости зренью, чтобы

память, как чан салата с утра, скребя,
из этих клочьев собрать как-нибудь себя.

на свет звезды по пустыне бредут цари,
и пьяный летит сквозь ночь в облаках Лукашин.

Выжившие поседевшие панки,
наверное, теперь мы что-то знаем о жизни.
И у нас нет никакого другого будущего,
кроме того, которое уже наступило.

Я уверен, что мы подробнее поговорим об этих стихах в следующем туре (было бы ужасно, если бы такая возможность нам не предоставилась.)

Безусловно, подборка — кандидат в журнал «ДК».

Здесь я оставлю тебе возможность поговорить красиво об очень близком мне авторе.

А сам скажу, что, конечно, нет у нас никакого другого будущего, но сомневаюсь, что теперь мы что-то знаем о жизни.

ЮМ:

К этой подборке я подобралась ближе к четырем часам утра. И меня отвлекли... соловьи. Удивительно, ещё апрель толком не наступил, а московские соловьи уже на месте, уже выводят свои удивительные коленца. (А может то были дрозды, орнитолог из меня неважнецкий, но пусть будут соловьи)

Ну и поскольку я верю, что в мире всё рифма — то это стихи, написанные московским соловьём. Когда шум трасс, гудение электропроводов, сигналы автомобилей, скрипы, стуки, трамвайные гудки — всё вбирает в себя этот удивительный голос. И если обычно смешение лексических пластов выглядит странно, нелепо и удивительно, то здесь всё становится уместным, а именно — находит своё место.

«И у нас нет никакого другого будущего,
кроме того, которое уже наступило.»

[«Бывшие панки» С. Славнов]

Здесь не просто личный опыт, основанный на знакомых всем ситуациях; здесь в рамочной ситуации каждый раз создаётся новый опыт, подходящий только этому и больше никакому стихотворению, что всегда отличает хорошее стихотворение и здесь нет деталей, которые заведомо понравятся, заведомо будут узнаны, но и нет деталей, которые обречены быть неузнаваемыми. Это речь, направленная наружу, распахнутая к жизни, к жизни совершенно конкретного субъекта, представимого, обладающего умением мыслить и мысль эта живёт не только снаружи стихотворения, но и в самом стихотворении и обеспечивается крепкой композицией, простым синтаксисом и при этом является мыслью, художественной оформленной.

Эти стихи не боятся рисковать, эти стихи говорят честно. Честность я ценю выше многих других достоинств

Восторг-восторг
!!!


Конкурсная подборка 53. "Круги" Автор — Михаил Эндин, Вюрцбург (Германия).

ЮМ:

Уж не помню кто, но кто-то точно сказал про то, что стихи — реализованная метафора, последовательно или непоследовательно, но стихи нам сообщают что-то через себя, передают, в идеале — что-то невыразимое, что высказать простым пересказом нельзя. Так вот что сообщают нам стихи первого текста — не очень определяемо, при том, что они вполне вписываются и в традицию написания стихов, и в «вот слова, а всё понятно, всё на русском языке» (это А. Твардовский). Я даже могу их представить, что называется, в библиотечке матроса и военного. И даже в ЛИТО на вечере. И всё, к сожалению. Совершенно непонятно, зачем бы первая строфа опиралась на чёрта, вторая на войну, а третья на театр и всё это было бы «Ноябрь». Ну а «он напорист и грозен, и груб, как война» — пошлость, простите меня сердечно.

«на колесе колесоваться прошлым» — настолько из рук вон строка, настолько фальшивит её пафос, что вспоминается разве что сказка «Озма из страны ОЗ» — в ней живут колесуны, у которых руки оканчиваются колёсами и служат средством передвижения. Так вот это «колесоваться прошлым» — не более, чем способ передвижения желания написать стихи в пространстве.

«Провинция» — это чистилище, что ли? Удивительно, насколько могут не нравиться стихи.

Надеюсь, анонимная подборка прозвучит иначе, хотя «оставь надежды ... » — далее — по тексту.

ОБ:

Эта провинция — благословенный регион, где сходятся и пересекаются винная культура (с юга) и пивная культура (с севера):

есть река и много алкоголя,
впрочем, там не пьянствует никто.

Как говорил мой дядя, вернувшийся из Чили после свержения Сальвадора Альенде на чрезвычайном рейсе Аэрофлота: «вот там все пьют вино, но под забором никто не валяется».

Любопытно слово «там», где должно было быть «тут», если речь идет о Вюрцбурге, о «здесь и сейчас».


Конкурсная подборка 55. "Встречи и расставания" Автор — Александр Атвиновский, Оренбург (Россия).

ЮМ:

Как же я хохотала, нет, правда — когда встречаешься с беззащитными текстами, что ещё делать?

Посерьёзнела я, читая третий текст. Первые две строки чудо как хороши, две следующие «ничего так», а потом как-то совсем рыхло. Про дверную цепочку ещё хорошо, ещё мило. И всё. Маловато будет.

А. Ещё вот что. «до горизонта снегом замело» — это же «алло тебе, любимая, алло. / на две страницы снега намело.» (А.Григорьев) — вот так уже решено, необщим выраженьем.

ОБ:

Опосля в рояль насрали — чудно время провели.

Если Вам, молодой человек (обращаюсь к автору), кажется, что это «новая искренность», не сомневайтесь, что в рояль в русской поэзии насрано задолго до Вас. Это я Вам как «бывший панк» (см. выше) говорю.


Конкурсная подборка 56. "Иди" Автор — Марина Шуханкова, Новополоцк (Беларусь).

ОБ:

Довольно скучно, Юля. В «новой искренности» я ценю только эротику. Например, в этой подборке:

Я сижу нагая

ЮМ:

Я не верю этому «бабьему плачу». «Но иди, безоглядно, боязно ... / Затянулась в рубаху поясно ...» — это путь самого наименьшего сопротивления, взять форму, которой можно оплакать воина, не пришедшего с войны, долю (вот ведь слово какое для судьбы есть, а?), землю — и на этой форме взрастить историю про обретение слова неким автором. И это пошлость, простите меня три раза.

Поясню отдельно, почему. Хочется видеть такую форму, такие слова, такое продолжение «народности», но в этом продолжении есть риск спошлить (а значит приспустить форму до невыраженной трагедии, непроявленной, нереализованной или докатиться до того, что метко называли «квасным патриотизмом»). Ныне можно всё, ибо всегда можно прикрыться «о вкусах не спорят» . Но ещё как спорят, ведь объективности не существует и спор лишь только о форме — самообман. Форму нужно держать, форму нужно преодолевать, с формой можно разговаривать, но к форме всегда прилагается содержание как содержимое, ведь и форма является неотъемлемой частью содержимого. Даже в самых «тёмных», самых трудных стихах есть содержание как содержимое, внутреннее ли, внешнее ли. А в идеале — и внутреннее содержание (что там написано внутри) и внешнее содержание (с чем разговаривает произведение, с помощью чего его можно прочесть) — удержать всю эту конструкцию на весу можно с помощью воспитанного вкуса.

«Проснулись утром — и не спаслись ...» — слишком слабая сентенция для трёх точек, которой она заканчивается.

Третье стихотворение выглядит самым живым, не сопровождал бы его ещё отголосок плача из первого стихотворения, а если и сопровождал, то как-нибудь по-другому. (я про пять строф — со второй по шестую, про длинное продолжение лучше промолчу).


Конкурсная подборка 57. "После" Автор — Максим Черняев, Томск (Россия).

ЮМ:

С одной стороны мне нравится, а с другой стороны — не нравится. Нравится, что подборка разнообразная и не нравится — оно же, нравится, что стихи ясные и не нравится — то же самое, нравится выход в первом стихотворении и не нравится то же самое — в двух других.

Нравится умение выдерживать лексику в первом стихотворении, и то же самое не нравится во втором и третьем. Пожалуй, да, самое удачное — первое. Уже немало, при всей банальности «пьющих чай» стихов — хорошо решено.

ОБ:

А! вот опять, «в доме без стёкал». И, естественно, за стёкАлами, театАром и т.д. следует:

«Ветка сирени. Чуть приглушённый свет.»

Вот зачем этот «чуть приглушённый свет», раз приглушённый это уже чуть?

Остановлюсь на этом, пожалуй, и не стану дальше автора обижать.


Конкурсная подборка 58. "Человек и футляр" Автор — Михаил Тенников, Санкт-Петербург (Россия).

ОБ:

иппо-эстет фон Клодт

это – как лисьим мехом доказывать, что не лох
трамвайного хлама. Глядишь – и уже другой

...ну как же, сукин сын! Вода – пустое;

лакомо медлит, словивши Маяк. Зане –
холоден к эллинам. Их абсолютный эрос
не будоражит. Бурдой заполняя термос,

Юля, ты знаешь, что я люблю молодых — и в том числе, молодых питерских — авторов.

Мне представляется, что, при всём отрицании поэтики дедов, поэтика внуков, представленная в виде «новой искренности» и «новой бродскости» — не менее, а может и более деструкивна. Как там было у Гейне, «капуцины и раввины одинаково воняют».

ЮМ:

Когда в стихотворении начинается история про Петербург и еду, я всякий раз напрягаюсь, тем более когда так вскользь, шутя и играюче. Тем более, как объяснение того, что кто-то выпил кофе и не позавтракал, но зато к вечеру наберётся самбукой. В общем, мимо человечности первый текст.

Перечитала раз в двадцатый, наверное — ну а как ещё, когда написаны тексты вроде как стихи, когда все слова вроде как на месте, когда и по Чехову прямо, если зёрнышко положено в первой строфе, то к финалу оно потонет, пусть и в самбуке (эк меня задело это пустовство).

А. Ну и если Бродскому круто удавалось вплетать «зане», «НИИ» и «enter nous» (не прям эти слова, но подобные, из таких лексических пластов) — то это вовсе не значит, что такое же можно делать в 2020 году, да ещё и на его анжамбеманах.

Пожалуй, всё.


Заключение


ЮМ:

Вы будете думать, что я это нарочно, но сегодня вечером я делаю квас. Деревенский белый квас, царь квасов, будоражащий и чуть-чуть хмелящий.

Я достала из холодильника гущу, вылила в миску, подсыпала немного муки и сахара, перемешала аккуратно, с любовью и на всякий случай заказала на Яндекс. Еде пакетик сухих дрожжей — а ну как не поднимется гуща сама.

Теперь три-четыре часа она будет нагреваться и потихоньку «подходить», потом нужно будет подготовить квасную основу: пригоршню ржаной муки размешаю в тёплой воде, заварю кипятком, остужу и наконец запущу в него гущу. А потом укутаю и поставлю вызревать.

Такое вот квасное обозревание у меня вышло. К чему я про это? Да вот как-то так сложилась двадцатка, что квас неминуемо вспоминается.

Примерно так и со стихами — где-то забыли муки всыпать и вода да дрожжи; где-то оставили без гущи; но где-то приготовили-таки напиток, не оставили без «мёда поэзии».

Малый восторг — !

ничего(

Полный восторг — !!

Конкурсная подборка 48. "Всего лишь время". Автор — Анна Арканина, Москва (Россия).

Восторг-восторг — !!!

Конкурсная подборка 52. "Бывшие панки". Автор — Сергей Славнов, Москва (Россия).

P.S. все десять литров кваса удались)


ОБ:

В сухом остатке, что для меня как для человека чести и дела важно, три подборки, которые я рекомендую коллегам в журнал «ДК»:

Конкурсная подборка 48. "Всего лишь время". Автор — Анна Арканина, Москва (Россия).

Конкурсная подборка 52. "Бывшие панки". Автор — Сергей Славнов, Москва (Россия).