* * *

Смотри, под дрожь листвы в садах
опять меняется пространство.
В прохладных августа следах
вода с осенним постоянством

плодит уже не комаров,
летающих давно без цели,
а отражения коров,
плывущих в небе еле-еле

без пастбищ, солнца, пастухов.
Так низко, что цепляют крыши.
Красиво. Вечно. Мало слов.
И чувствуешь как время свыше

снимает кальку со всего,
что незамечено для счастья.
Пора отсутствия тревог
и золотистого ненастья.

* * *

Чихнул пять раз сосед за стенкой,
ругнулся пьяно, вышел в ночь.
Подобно капле эта сценка
с потоком уплывает прочь.

Левей покрашенной высотки,
внизу с пивбаром "Белый слон".
Вверху мгновения как фотки
без предпросмотра ринут вон

из всей полуночи куда-то.
А вечность зимняя скрипит.
Срывается со стрелки дата
и, падая, почти что спит.

* * *

Белый кот на дереве без листьев.
Парк прохладен, сер и без людей.
Был бы снег, упавшему монисту
под рябиной было бы теплей.

Был бы лед, январские глубины
затянуло б в речке до тепла.
Но всегда вот так необъяснимо
кажется, что зримой не была

череда таких себе событий,
годных лишь для записи в тетрадь.
Спутанные косвенные нити
четкими становятся опять.

Ненадолго, ровно до движенья
в черных ветках белого кота.
Вроде и не повод к вдохновенью,
но и грусть совсем уже не та.