Поэт, редактор-составитель альманаха "Письмена". Член правления "Гильдии поэтов Балтии". Живет в Риге (Латвия).

Юрий КАСЯНИЧ (р.1955). Поэт, прозаик, переводчик.
Член союза писателей Латвии, союза Российских писателей, Балтийской гильдии поэтов.
Редактор поэтического альманаха Дней русской культуры в Латвии «Письмена» (2012-16).

* * *

Да, с потолка небес беру подсказки.
Бросаю камни, что на сердце давят,
в свои неполотые огороды.
Не буду ждать у моря непогоды,
из грустных мест, где наша пропадала,
я на своих двоих, в которых – правда,
пойду дорогой, что легла, как скатерть,
чтоб до кудыкиной горы добраться,
где мягкий прошлогодний снег заносит
слова, что как-то я на ветер бросил...
Туда б унес как две зеницы ока
тебя одну и, если канем в Лету,
то лишь вдвоем и поминай как звали!
Пока ж премьеру лебединой песни
отложим... но – в какой короткий ящик!
На волоске, отделавшись испугом,
живем, где платят нам не той монетой,
не называют вещи именами,
где всяк, без дураков, обидит муху,
где днями – из порожнего в пустое,
где стреляные воробьи все так же
дерутся за какие-то коврижки,
где горы золота сулила вечность,
но вилами по глади вод писала...
где солнце как безбожный одуванчик
восходит над кисельною рекою,
где мы живем как белые вороны
и гнем своё – выращивая розы,
на камне камень все же оставляя...

СТЕНА

Зачем ковыляешь проулками прошлого
так часто туда, где дымится окраина,
как чайник, забытый на кухоньке?
крошится
под градом и ветром стена неопрятная;
видна, как исподнее, кладка кирпичная;
за тем кирпичом обучался ты грамоте,
пиликает в памяти детство скрипичное;

теперь же, испачкана новыми граффити,
как снимок тревожащий у рентгенолога,
стена подступает с немыми вопросами –
одержит ли крестик победу над ноликом?
куда так стремятся, как лебеди, простыни
с веревок двора?
                           отчего наказание
приходит не к тем, что его заработали?
не клонится ль стать безразмерной казармою
наш мир толерантный, где пахнет карболкою
от патологической дезинфекции?

заждавшись мессию, а может быть, мастера,
смотрю я на стену с невидимой фрескою,
где брезжит мадонна;
                                соседствуем с масками,
посаженными на цемент лицемерия,
контакты кончаются часто – терактами,
и тень за тобой, как старушка в альцгеймере,
шагает, боясь, что совсем потеряется
в толпе, где юнцы забывают кириллицу;

рыдает, – поняв, что себя прогорланила, –
душа за сараем над ржавыми крыльями
по юности сбитого доброго ангела.

ЗНОЙ

веткой зацветавшего шиповника,
сливочною пеной, белизной
жаркое, пожарное запомнилось
лето, что внесло знобящий зной;

солнце в полдень хохотало зычно,
ночью тлела душная постель,
мы молились ливню – как язычники,
высыхая рыбами в песке

сыпался июль на плечи города
за апаши воспаленных крыш
небо выцветало как цикорий
ты за что караешь и коришь?

стали тени тонкими, как бритвы,
пересох пейзаж и побледнел,
точно губы после долгой битвы,
что считают выживших людей

{jacomment off}