Стихотворения, предложенные в ТОП-10 Международного литературного конкурса "8-й открытый Чемпионат Балтии по русской поэзии - 2019" членом Жюри конкурса. Лучшие 10 стихотворений Чемпионата Балтии будут объявлены Оргкомитетом 6 июня 2019 года.
Внимание!
Имена авторов анонимных конкурсных произведений будут оглашены в Итоговом протоколе конкурса 6 июня 2019 года в 23:59 по Москве.
1 место
Конкурсная подборка 37. Полина Орынянская, Балашиха (Россия). "Шишел-мышел".
Берёза
Скрипят ступеньки сонно, через раз.
В подъезде пахнет жареной картошкой.
Приду, поставлю чайничек на газ.
Гляжу в окно. Вся жизнь – как понарошку.
Вот так спроси: а сколько же мне лет? –
и растеряюсь. Я не знаю толком.
По сумме окружающих примет
я потерялась, как в стогу иголка,
между пятью (берёза во дворе,
пора гулять, на вешалке пальтишко)
и двадцатью (берёза во дворе,
и пачка «Явы» скурена почти что).
А может, тридцатью (в окне зима,
и на берёзе иней и вороны,
у дочки грипп, и ночь темным-темна,
тревожна, бесконечна и бессонна)
и сорока пятью (зима, ликёр,
сын начал бриться – и растут же дети!
У дочери роман. Всё тот же двор,
берёза, двухэтажки, снег и ветер).
А чай остыл. И в доме тишина.
Никто так и не задал мне вопроса.
И в раме запотевшего окна
бела берёза.
2 место
Внутри
они твердят про внутреннее море-
пустыню-бездну-рагнарёк-пномпень,
их эксклюзивный внутренний егорий
пронзает интрозмия каждый день.
а у меня внутри рассветный кочет
кричит во всю ивановскую рань
и золотится пижма вдоль обочин,
и горько пахнет мамина герань
на старом подоконнике.
мурлыка
приходит поглазеть и подружить.
в сиреневом саду многоязыко
судачат трясогузки и чижи.
и облака оттенков перламутра,
как изнутри беззубкин сундучок.
и речка, чище детских снов под утро,
по говорящим камушкам течёт...
и где-то с краю вольного простора
суровым, поседевшим одинцом
сидит в сторожке дедушка егорий
и точит именное копьецо.
3 местоони твердят про внутреннее море-
пустыню-бездну-рагнарёк-пномпень,
их эксклюзивный внутренний егорий
пронзает интрозмия каждый день.
а у меня внутри рассветный кочет
кричит во всю ивановскую рань
и золотится пижма вдоль обочин,
и горько пахнет мамина герань
на старом подоконнике.
мурлыка
приходит поглазеть и подружить.
в сиреневом саду многоязыко
судачат трясогузки и чижи.
и облака оттенков перламутра,
как изнутри беззубкин сундучок.
и речка, чище детских снов под утро,
по говорящим камушкам течёт...
и где-то с краю вольного простора
суровым, поседевшим одинцом
сидит в сторожке дедушка егорий
и точит именное копьецо.
Казелла
С утра собрались алкаши за стеною -
Фашистские песни поют,
Ковры выбивает сестра твоя Зоя -
Наводит в квартире уют.
Урод на уроде, сексот на сексоте,
А там по парижским бистро
Альфредо Казелла изысканный бродит,
На барышень смотрит хитро.
А ты на сараи глядишь ошалело,
Но чувствуешь, там вдалеке
Изысканный бродит Альфредо Казелла
И тросточку вертит в руке.
Сестра твоя Зойка вконец оборзела -
Намазала нос огурцом,
А где-то изысканный бродит Казелла
Альфредо по парку Монсо.
Тоскливо. Из кухни воняет капустой,
Пылища летит от ковра.
Душа твоя нежная жаждет искусства
Изящных бесед до утра,
Но жизнь мимо уха скворцом просвистела,
А там по бульвару Распай
Изысканный бродит Альфредо Казелла
И дразнит тебя. Негодяй.
4 место
Конкурсная подборка 76. Юлия Шокол, Вена (Австрия). "Гомериада".
Крестоносец
и кто-то шёл, разбитый на шаги,
и дождь стоял на мостике - прогиб
и але-оп в текучем позвоночнике.
а человек прошёл,
потом закончился.
и вместе с ним закончилась вода,
такая мокроносая, ни дать
ни взять - простуда и волнение.
ковчег качается
вовне,
во мне ли он?
и в ливневом, огромном и чужом,
себя обжив, изжить, скользнуть ужом,
какая жатва или, может, жажда тут:
напиться и войти сюда отважиться,
чтоб дважды в реку,
свет одно дыхание,
и дождь идёт, измученный, израненный -
уже не дождь,
и пить не просит рот.
и крест не знает,
кто его несёт.
5 - 10 места
Конкурсная подборка 76. Юлия Шокол, Вена (Австрия). "Гомериада".
Гомериада
проиграли в холодно-горячо,
и мороз нас намертво перечёл,
словно список кора...
но где же твоя кора,
древесина, раздетая до нутра?
шпалы-рельсы... сколько себе не вейся,
это тело воды, о братья мои ахейцы-
короеды,
ковчег нам и до утра не съесть,
потому что гомеру явилась благая весть.
так из штаммов вывели мандельштама:
золотистая спинка
и воздуха на прощанье
вороватый профиль мелькнёт - и все,
у судьбы гомерическое лицо.
так елене елеем мазать ладони клёна,
так и мне выкликивать поимённо
к изголовью тех, кому - ни имён уже, ни голов,
а товарищ гомер отвечает «всегда готов»,
потому что троя, как одеколон, троится,
потому что зренье - слепая ночная птица -
накрывает мир, что покорно лежит распят
от груди до самых ахиллесовых пят.
проиграли в холодно-горячо,
и мороз нас намертво перечёл,
словно список кора...
но где же твоя кора,
древесина, раздетая до нутра?
шпалы-рельсы... сколько себе не вейся,
это тело воды, о братья мои ахейцы-
короеды,
ковчег нам и до утра не съесть,
потому что гомеру явилась благая весть.
так из штаммов вывели мандельштама:
золотистая спинка
и воздуха на прощанье
вороватый профиль мелькнёт - и все,
у судьбы гомерическое лицо.
так елене елеем мазать ладони клёна,
так и мне выкликивать поимённо
к изголовью тех, кому - ни имён уже, ни голов,
а товарищ гомер отвечает «всегда готов»,
потому что троя, как одеколон, троится,
потому что зренье - слепая ночная птица -
накрывает мир, что покорно лежит распят
от груди до самых ахиллесовых пят.
Конкурсная подборка 86. Виталий Мамай, Тель-Авив (Израиль). "Semper fidelis".
Молли
"У черта сильный дублинский акцент".
Дж. Джойс
Рыжая Молли худа и нескладна, глаза зеленей долин
древнего Эйре, грудь с кулачок, ладонью накроешь обе.
Рыжая Молли из самых податливых божьих глин.
Это могло стать профессией, но... Оказалось - хобби.
Рыжая Молли училась в школе с портретами римских пап -
длинные юбки, смешки в коридоре, овсянка и катехизис.
"Что ты читаешь, Молли? Йейтса? Это тебе не паб.
Спрячь и будь поскромнее, какие еще стихи здесь?"
Рыжая Молли из Тринити-Колледж знает наперечет
всех, кто умеет слагать сонеты на дублинской пьяной миле.
Рыжая Молли - ангел ночью. С рассветом, конечно, черт.
Будь она человеком, ее бы хоть иногда кормили.
Вечер на Графтон окутал пятничный пряный дух,
саксофонист таращится, дуя немыслимые бемоли.
Старая песня чаще всего лучше новых двух.
В городе ты знаешь только ее. И Молли.
Почти вся жизнь
Вот и прошло Успение.
Все утомились вроде:
бабочки и растения,
бабушка в огороде.
Завтра варить китайку.
Невпроворот всякой всячины.
Левой руке не хозяйка,
ноги едва ходячие.
Помнит – с тарзанки прыгала.
Нынче – с трудом по лестнице.
Кошке устроит выговор,
охнет и перекрестится.
Помнит – бегом по лужам.
Школа, любовь, записки.
Как приходила на службу,
чтобы успеть на исповедь.
Сливы лежат у помянника.
Запах ласкает ноздри.
Чуточку дымом тянет...
Осень, тепло, не поздно...
Кошка глядит неслушная
в небо, где кошки не водятся.
Нужно ей, очень нужно ей,
на руки к Богородице.
* * *
Поговори со мною, Евдокия,
О Якове поговори.
"Я помню как, подрагивая выей,
Жизнь восходила светом от земли,
И сизые клонились ковыли...
Как лопнул купол, как звенела тонко
Над лошадиным крупом тишина.
Как я несла по снегу жеребёнка
И девочку свою не донесла
До срока, до июньского раската,
До той зарницы, вспыхнувшей вдали.
Так в мир приходят иноки, солдаты,
Когда их оставляют журавли.
Над мартовской мерцающей купелью
Прозрачное её светилось темя
И рот чернел на пике задыханья.
И всё-таки владела нами
Жизнь безраздельно. Я дала ей имя."
Всё так и было? Верно, Евдокия?
Она кивает и уходит снова
За белый край, за светлый окоём.
Не проронив о Якове ни слова.
Ни слова не ответив мне о нём.
Конкурсная подборка 293. "Выдохи междометий".
Завтра
Этот шумный Город под небом с подъёмным краном...
Может, здесь – та кухня, где мама читала Сартра?
Первый велик «Школьник»... И красный баллон с пропаном,
и на нём гвоздём нацарапано слово «завтра».
Вот же слово какое! Оно на лету поётся,
на язык ложится радостно-леденцово,
будто солнце тугим птенцом на ладони бьётся.
Пляшет свет его на кафеле изразцовом,
обещая, что завтра станет (вот-вот!) сегодня.
...А на деле, время выплеснув из ушата,
ты уже не будешь правильней и свободней.
И уже не хочется. Хочется – надышаться.
Чтоб сквозняк – в безветрие! Мало, безбожно мало!
Разменяв себя на выдохи междометий,
ты стоишь на людной площади у вокзала
с полной шапкой почти погасшей осенней меди.
Конкурсная подборка 295. "Маленькая жизнь".
Игла
На сосне – скворечник,
а под сосной
вся земля усыпана скорлупой,
из скворечника писк и гам –
выпростались горластые.
Пнул скорлупку, глядь – бессмертья игла,
золотая, раскаленная добела,
забирай и властвуй.
Выпала, видать, игла из яйца,
в темечко уколов птенца,
пискнул он, встрепенулся.
Он теперь один бессмертный птенец,
вырастет из него бессмертный скворец.
Странные такие дела.
Поднял иглу, больно горяча.
Подбрасывал, на ладони качал,
выскользнула из рук игла,
сверкнув под солнцем.
На карачках ползал, искал, не нашел.
потом подумал –
вот и хорошо.
слава богу, не накололся.
За день город весь замело скорлупой –
изумрудной, лиловой и золотой,
за каждой дверью
спьяну, сыту люди орали:
- Христос воскрес!
Икая, орали:
- ххрии сстосс ввоскре
я им не верил.
А под утро запел под окном скворец:
-Просыпайтесь, люди, Христос воскрес!
Ему поверил.