29 Марта, Пятница

Подписывайтесь на канал Stihi.lv на YouTube!

Ольга ВОРОНИНА. ТОП-10 "8-го открытого Чемпионата Балтии по русской поэзии - 2019"

  • PDF

VoroninaСтихотворения, предложенные в ТОП-10 Международного литературного конкурса "8-й открытый Чемпионат Балтии по русской поэзии - 2019" членом Жюри конкурса. Лучшие 10 стихотворений Чемпионата Балтии будут объявлены Оргкомитетом 6 июня 2019 года.



Внимание!
Имена авторов анонимных конкурсных произведений будут оглашены в Итоговом протоколе конкурса 6 июня 2019 года в 23:59 по Москве.
cicera_stihi_lv


1 место

Конкурсная подборка 156. Марина Намис, Москва (Россия). "Время первой рыбы".

* * *

Удержи меня
наверху,
на плаву. Пусть глубины кличут,
пусть, оскалившись, стерегут
в заводь загнанную добычу.
Мимо день пробежит босой,
отсылая судьбу ко дну, и
смоет с рук не морскую соль –
растворённую соль земную.
Голоса залечив волной,
в снах январских обиду спрятав,
удержи тишину со мной
на корме.
По ночи дощатой
вслед теням прокрадись и ты,
чтоб коснуться, узнать неловко,
так взволнованные киты
под водою целуют лодку –
не дыша, не ища слова,
не по разуму, не по вере –
просто плачут, поцеловав,
и выталкивают на берег.


2 место

Конкурсная подборка 252. "Не до смеха".

Мазаика

тут подплывает лодка
и дед мазай
тянет бледную руку
дымит беломор
на руке синие буквы "спасу совсем"
я длинным ухом дрожу и лапой стучу
мазай не страшный
так говорят вокруг
и многие прыгают в лодку задрав штаны
вроде бы ничего такого
надо и мне
но лапа стучит как обухом по ребру
а сзади под белы рученьки и вперед
волна у горла
гребет по волне мазай
и вроде бы ничего такого
надо и мне
но ухо дрожит и лапа стучит сама


3 место

Конкурсная подборка 156. Марина Намис, Москва (Россия). "Время первой рыбы".

* * *

Он пришел пораньше. Он весь поник.
Он и сам почуял, какие дни
накрывают берег. Хотел успеть
дотемна, до бури.
Но уже царапал весну плавник.
Время вышло — время сменило ник.
Он достал Парламент и выдал только:
Ну, что, покурим?

Но опять не выудил ни черта.
В нём плескалась, пенилась пустота.
А тебе меж рёбер за вдохом вдох
жали жабры.
Уплыла в молчание неспроста.
День ушел, отчаявшись на чердак,
полутьма замешкалась, выводя
ночи абрис.

Он налил немного, едва глотнул.
А слова качались песком по дну.
Плыли страхи клином и косяком
на улов, на нерест.
Он устало невод пустой тянул.
Стал таким покладистым — ну и ну -
и смотрел испуганно не в тебя,
дальше — через.

Стал покорен, кроток, как никогда,
весь сплошное эхо, сплошное «да»,
весь сплошное «хочешь» и «ну, давай»,
«мы могли бы».
Но тебя накрыла уже вода,
за окном сиренью цвела беда,
и висело тенью на проводах
Время первой рыбы


4 место

Конкурсная подборка 9. Дмитрий Близнюк, Харьков (Украина). "Бессонный зверь, я вернулся к тебе".

Фотографии островов

ребенок не научился прятать разочарование.
а лес наполняется снегом, как вены холестерином,
наш домик в деревне — ковчег для четверых и всей свиты:
собака, кошка, нутрии, куры, теленок в закутке.
а лес наполняется снегом, как память — белым мокрым пеплом
прожитого, но почему же я ничего не могу разглядеть?
трактор чистит дорогу мощной клешней, фырчит, тарахтит,
его электроглаза без век и ресниц дрожат, как у краба, на спицах.
зачем я приехал сюда — в холодную белизну — писать новый роман?
улитка с ноутбуком. здесь настоящая зима, ее можно потрогать пальцем,
как спящего гризли, — аккуратно выломав лед в закупоренной берлоге:
чувствуешь запах прели и мокрой псины, ягодное дыхание?
бессонный зверь, я вернулся к тебе,
жить с тобой в гудящем тепле, есть жареную картошку,
цедить сироп твоих золотых волос, просто так касаться тебя —
не ради похоти или продолжения рода,
и разбирать по утрам монотонный бубнеж вьюги.
я смотрю на зиму из твоего лица. все мы прячемся
за толщей стекол-одиночеств, смотрим в иллюминаторы,
и зимняя ночь проплывает мимо, и над нами словно круизный лайнер —
там созвездия-миллионеры пьют квазарный сок
и щебечут непонятные фразы на языке черных дыр.
а лес наполняется нашими стеклянными трофеями, статуями,
милым бессмыслием. мельтешат белые хлопья,
но не твои ресницы — осмысленные жнецы с шелком, серпами и сажей.
все эти воспоминания — фотографии островов.
на некоторых есть мы.
но мировая необитаемость сводит с ума, и я уже смотрю на мир
в прошедшем времени, как звезда, испустившая свет,
и свет вернулся к звезде, отраженный от будущей монолитной тьмы.
любимая, мы одни. и лисица кричит в лесу — так издает писк
наш старенький картридж на принтере.
распечатай же зимние вечера, где есть мы, наша семья,
пока зимний лес заполняет меня.
сколько же священной голодной пустоты
(снаружи и внутри),
готовой принять любой осмысленный хлам, звук, лик.


5 - 10 места

Конкурсная подборка 38. Марианна Боровкова, Москва (Россия). "Звезда по имени Анна".

Такие слова

Мама, скоро яблони зацветут,
Ты не думай, что не бывать весне:
Золотые бабочки на свету
Кажутся прозрачнее и нежней!

Мне теперь такие даны слова,
Что и не захочешь, а разглядишь,
Как бежит навстречу тебе трава
С маленьким кузнечиком посреди.

Неба край лазоревый, посмотри,
Ненадолго этот тяжёлый сон.
У меня так много тебя внутри,
Только я не помню твоё лицо.

Ты устала, мама, ты отдохни,
Этот снег не вечен, уйдёт зима.
Веточка надломленная саднит.
Девочка бинтует её сама.



Летняя баллада

И приходит к отцу Июнь, синеглазый мальчик,
Как положено, весь искрящийся и упертый,
Говорит, что на свете есть паруса и мачты,
Перекрестки, меридианы, аэропорты.

Можно топать по теплым шпалам до горизонта,
Можно взять за рога потертый, но крепкий велик.
Это значит, что ни единого нет резона
Оставаться с тобой по эту сторону двери.

И плевать, что подстерегают в потемках ямы,
Что гремят арсеналом молний чужие выси...
Если что-то случится, то эта гибель – моя, мол.
Понимаешь, она от меня одного зависит!

А потом приходит Июль, двухметровый воин,
Через щеку шрам, в золотой бороде косички.
Говорит, что на свете есть подлецы и воры,
И удары исподтишка, и ночные стычки.

И поэтому ты, отец, на меня не сетуй,
Слишком горек теперь мне вкус молока и меда.
Прямо в эту секунду, пока мы ведем беседу,
По жилому кварталу кроют из миномета,

Бронированная махина въезжает в надолб,
Георгины распускаются на могилах...
А случится чего со мной, горевать не надо б,
Только этого я тебе запретить не в силах.

И последним приходит Август, сухой, прожженный,
Преждевременно поседевший, глотнувший лиха,
Говорит, что в саду за домом созрел крыжовник,
Теплой мякотью наливается облепиха.

Можно сесть на скамейку и ничего не делать,
Можно просто прикрыть глаза, улыбаться немо.
Только братьев уже десятую нет неделю,
А кому их спасать от гибели, как не мне, мол?

Не подумай, что я о ком-то из них скучаю.
Мы, конечно, родные, но дело не в этом вовсе...
Он хватает куртку, позвякивает ключами
И уходит, не оглянувшись, из дома в осень.


Конкурсная подборка 285. "На зелёных полях Гутенберга".

Скворечь

стрижино-постижимое твоё
поющее слепое бытиё
гнездуется превыше всех скворешен
превыше звуков из иной скворечи

где волен свет и подневольна тьма
рембрандтовская полутень видна
ложится на безликое пространство
где всё простится нам
и все простятся

где тьма тревожна и стреножен свет
где зелен насекомый твой завет
и травословен
не от марка и матвея
евангелие макового семени

печатал так кузнечик гутенберг
и шрифт его коленчатый горел
в полях живых и на полях тетрадных
непострижим для взгляда


Конкурсная подборка 116. Егор Лемек, Самуй (Таиланд). "Белый кролик и не только".

Белый кролик

Это была глупая американская песенка,
длинная американская песенка,
я запомнил из неё одну строку,
тошнотворно повторяющийся рефрен,
который доводил меня до бешенства,
вот он:
white rabbit jumping in a black forest,
white rabbit jumping in a black forest.

Она пела её в самых неподходящих местах и моментах.
Например, когда мы лежали на пляже:
Обездвиженные, раздавленные июльским солнцем,
и река – мутная, теплая, пахнущая прокисшим молоком и рыбой,
пыталась нашептать что-то сокровенное,
но тут она нависала надо мной, некрасиво улыбалась,
обнажая кроличьи передние зубы,
Я знал, что будет дальше.
Сдавливал её рот ладонью –
часто – сильно и больно,
но белый кролик был живуч,
он прыгал в черном лесу
и мычал, пытаясь укусить меня за руку:
white rabbit jumping in a black forest,
white rabbit jumping in a black forest.

Он был с нами везде: в кино, парке, ментовке,
куда попали, стыдно рассказывать за что,
поэтому, не буду.
Мы вообще часто попадали, так, бывало, попадали
(втроем: я, она и белый кролик)
Но всегда выбирались.
Это было нашим квестом.

Когда я уезжал служить – далеко и надолго,
она мне сказала: ты же не думаешь,
что буду тебя ждать? Не думаешь? Вот и славно,
обещаю тебя не дождаться.
И ушла, напевая:
white rabbit jumping in a black forest,
white rabbit jumping in a black forest.

Ушла напевая, ни разу не оглянулась
и обещанье свое сдержала.
Кстати, я ей за это очень благодарен,
Потому что после не встречал женщин,
которые сдерживают свое слово,
и я больше её никогда не видел.
Знакомый сказал, что вроде
она погибла в автодорожке,
где-то под Ивано-Франковском.
Я ему, конечно, не поверил –
с ней ведь форева white rabbit
с неубиваемым оптимизмом.
Скорее всего, она уехала в Америку
(бредила Америкой)

Если в каком-нибудь техасском баре,
Вы будете сидеть, охуевая от жары,
(потому что у них тоже часто в барах не работают кондишки,
как у нас, даже, наверное, чаще)
и вдруг услышите за спиной
её хрипловатый голос, напевающий:
white rabbit jumping in a black forest,
white rabbit jumping in a black forest.

Передайте привет и скажите,
что в черном лесу
очень не хватает eё белого кролика
с неубиваемым оптимизмом.



* * *

Поговори со мною, Евдокия,
О Якове поговори.
"Я помню как, подрагивая выей,
Жизнь восходила светом от земли,
И сизые клонились ковыли...

Как лопнул купол, как звенела тонко
Над лошадиным крупом тишина.
Как я несла по снегу жеребёнка
И девочку свою не донесла
До срока, до июньского раската,
До той зарницы, вспыхнувшей вдали.
Так в мир приходят иноки, солдаты,
Когда их оставляют журавли.

Над мартовской мерцающей купелью
Прозрачное её светилось темя
И рот чернел на пике задыханья.
И всё-таки владела нами
Жизнь безраздельно. Я дала ей имя."

Всё так и было? Верно, Евдокия?
Она кивает и уходит снова
За белый край, за светлый окоём.
Не проронив о Якове ни слова.
Ни слова не ответив мне о нём.


Конкурсная подборка 86. Виталий Мамай, Тель-Авив (Израиль). "Semper fidelis".

Молли

                         "У черта сильный дублинский акцент".
                          Дж. Джойс

Рыжая Молли худа и нескладна, глаза зеленей долин
древнего Эйре, грудь с кулачок, ладонью накроешь обе.
Рыжая Молли из самых податливых божьих глин.
Это могло стать профессией, но... Оказалось - хобби.
Рыжая Молли училась в школе с портретами римских пап -
длинные юбки, смешки в коридоре, овсянка и катехизис.
"Что ты читаешь, Молли? Йейтса? Это тебе не паб.
Спрячь и будь поскромнее, какие еще стихи здесь?"
Рыжая Молли из Тринити-Колледж знает наперечет
всех, кто умеет слагать сонеты на дублинской пьяной миле.
Рыжая Молли - ангел ночью. С рассветом, конечно, черт.
Будь она человеком, ее бы хоть иногда кормили.
Вечер на Графтон окутал пятничный пряный дух,
саксофонист таращится, дуя немыслимые бемоли.
Старая песня чаще всего лучше новых двух.
В городе ты знаешь только ее. И Молли.




logo_chem_2019._150





cicera_spasibo
.