* * *

С мамой ходили в баню каждое воскресенье.
В бане пахло хлоркой и почему-то дёгтем.
Приходили засветло, очередь, скука и нет спасенья.
Возвращались в темень, завтра в школу, уроки, причём тут "когти"?
Почему это кошки на сердце скребутся?
Это про что? - И зима, зима без предела...

Неужели же это я вижу себя на блюдце
Сказочном, по которому яблочко?
Даже тело
Чистое наше бедным родителям доставалось с боем:
Целый воскресный день выброшен на помойку.
А помойка - от слова "помой-ка"? -
И "та-та-та построим..."
Это в ухо из радио про какую-то вечную сибирскую стройку...

Вырваться, оборвать, улететь бы вместе с этой строчкой куда-то,-
Хотя бы на чистый воздух, - отчаянно и разбойно...
А я топчусь в этом предбаннике,
Будто рот мне забило ватой,
И - уже ни слов никаких, ни печали, ни детской злости,
А только больно.


* * *

На миг
У нас была
Одна душа:
У меня -
Блуждающего огонька,
И у оттиснутого
В миллионных тиражах
Великого поэта.
Я не в числе идолопоклонников,
Не думаю, что он великий.
И более - не считаю ПОЭТОМ,
А чем-то иным:
Может быть,
МИКРОФОНОМ,
Сквозь который
Успела однажды выкрикнуть улица,
Несмотря на помехи...

У "микрофона"
Подтаивают
Студенистые глаза,
А вокруг
Телевизионного, многомиллионного,
Гуттаперчевого рта -
Облачком доброта.

Помню, я размышляла:
"Когда микрофон испорчен..."

Но это не мешало пробиться
Свету.
Сквозь наши дьявольские роли,
Сквозь наши загадочные доли.
Мы говорили, не важно о чём, -
Свет смешался со светом...

И всё же он был Поэтом.


Facebook - 2016

Чекистскую многоходовку
Я распознала, как ни странно.
Нужна особая сноровка,
Чтобы читать их козни-планы.
А я сверчок домашний...
Птица...
(Совсем не данного призыва!).
Ну вот ведь выпала страница
Бодаться в пене негатива.

Мой дальний друг,
Нежданный, странный,
Зато какая радость вместе
Стоять на самом скользком месте
И отражать дурные вести...

Мы "кликнем" в час
И вздрогнем - в третьем,
Ошеломлённые прозреньем,
И на рассвете не заметим,
Как сделались стихотвореньем.