Стихотворения, предложенные в ТОП-10 "Кубка Мира по русской поэзии - 2017" членом Жюри конкурса. Лучшие 10 стихотворений "Кубка Мира" будут объявлены Оргкомитетом 31 декабря 2017 года.
Имена авторов подборок будут объявлены 31 декабря 2017 года в Итоговом протоколе конкурса.
1 место
Конкурсное произведение 233. "Текла река..."
Текла река, зелёная от ила, жара глушила перестук мотыг,
к исходу дня работали вполсилы и ждали наступленья темноты.
Подёнщицы просеивали рыльца шафрановые да толкли анис.
Как будто пылью розовой, покрылся чешуйчатым цветеньем тамариск.
Несло гнильцой от ямы за дубильней, лиловой плотью набухал инжир.
Устойчивый, до одури стабильный, тысячелетний возвышался мир.
В каменоломнях исходили потом, пещеры выедал упорный карст.
Божественного промысла дремота ни сдвигов гор, ни разрушенья царств
не предвещала. Падали кометы, вращалось небо, толковались сны.
Пустыня мерно ширилась, и где-то пути песчинок были учтены.
Грядущее не подавало знака ни голосом, ни кровью на стене.
В венке из васильков и портулака, в узорчато расшитом полотне
к воде спустилась женщина и в реку для омовенья медленно вошла,
лениво переждав рабынь опеку, ей предлагавших мыла и масла,
в волнах присела, пудрою миндальной и смуглым телом влагу золотя,
когда из тростников вблизи купальни в корзине круглой выплыло дитя.
2 место
Конкурсное произведение 204. "Вся надежда"
Вся надежда на август: придёт и остудит жар,
этот жалящий зной остротой в миллионы жал,
это липкое небо, стекающее в закат;
вся надежда на ночи, звенящие от цикад;
свежий северный ветер, срывающий духоту
с пережаренных парков, как будто с невест фату;
на блестящие брызги холодного Кинеля,
на сухие скирды, отдыхающие поля;
вся надежда на запах капустного пирога,
на молочные реки, кисельные берега!
Вся надежда на осень: утешит, угомонит.
Отцветёт и завянет сиреневый аконит.
Будет тыква пузата и яблоки не кислы,
в горле ком, в сердце колко от птичьих "курлы-мурлы".
Вся надежда на ливни, оранжевые листы:
заколдуют - запрячем горячие животы
под футболки и платья, под мягкие свитера.
Остывать будет солнце,
а значит, и мне пора.
Вся надежда на осень: придёт и остудит пыл.
Я и так сомневаюсь немного, что мальчик был.
3 место
Конкурсное произведение 351. "Deus ex machina"
Хор идёт по орхестре, звучит парод.
Вокруг на каменных лавках теснится народ.
Йоханна спешит, но приводит себя в порядок —
комкает фартук, пару пшеничных прядок
дёргает из-под чепца, рвёт воротник.
Выбегает на сцену — испускает пронзительный крик.
— Магда! — дрожит сопрано. — Где ты, сестра?
Рана моя свежа, а боль остра!
Презрев былые обиды, молю — спаси!
Хор отступает назад, гремит стасим.
Нарисованный лес выпускает Магду. Народ
исступлённо бьёт в ладони. Магда поёт,
тает контральто в тягучей, как мёд, ночи:
— Йоханна, сестра, пусть рана кровоточит,
но я уже здесь, я спешу, я тебе помогу!
Простирает Йоханна руки — Магда в снегу.
Бог из машины тянет рычаг — криг-краг! —
невредимая Магда к Йоханне делает шаг.
Простирает Йоханна руки — густой ясенец
тянет цепкие щупальца ввысь по отлогой стене.
Зажигает Магда огонь, но купина
лишь обжигает — и не горит. Стена
позади — криг-краг! — и Магда поёт: — Бегу!
Йоханна, сестра, я спешу, я тебе помогу!
Простирает Йоханна руки — встаёт вода,
не обойти. Звенит сопрано: — Беда!
Йоханна делает шаг назад — криг-краг! —
бог из машины теперь не выйдет никак —
Йоханна стоит на люке. Утонет сестра —
ненависть кровоточит, свежа и остра.
Магда бросается в озеро. Всплеск. Тишина.
Магда плывёт под водой. — Спасена, спасена! —
думает Магда. Вдали затихает эксод —
спектакль окончен. Магда находит брод —
ноги не держат и кружится голова.
Берег. Туман. Трава. Хохочет сова.
...Открывает Магда глаза: — Приснится же чушь!
Приводит себя в порядок, лесную глушь
торопливо пересекает, выходит к шоссе —
сколько машин! — и, на рюкзак присев,
машет встречным. Скрипят тормоза — криг-краг!
Фартук. Прядки. Чепец. Магда делает шаг
назад. Нарисованный лес. На лавках — народ.
Хор идёт по орхестре. Звучит парод.
4 место
Конкурсное произведение 146. "Бежать"
проснёшься...
удивишься: разве жив?..
хандра разлита в чашечках коленных.
стекло от ветра нудно дребезжит,
негромко лифт листает этажи –
страницы в дым прокуренной вселенной.
твой пыльный мир – угрюмый интерьер:
набитый рот обшарпанного шкафа,
засаленные локоны портьер,
в углу скучает старенький торшер,
напоминая сонного жирафа...
придавливая нёбом потолка,
тебя сосёт беззубая тоска...
невыносимо!
надо бы бежать,
глаза прищурив, вырваться из плена,
без лифта проскакать по этажам,
черпнуть коленной чашкой куража,
долой хандру! и осень – по колено!
и наконец, поняв, что всё – не зря,
на набережной слушать крики чаек,
холодными щеками ощущая
шершавые ладони сентября.
...и, уходя, швырнуть на парапет
не начатую пачку сигарет...
5 место
Конкурсное произведение 72. "Они говорят"
Они говорят мне – это не твой малыш,
ты, мол, всё время бредишь, когда не спишь:
август, жара, бессонница, барбитураты.
Но я же помню тёплое тельце в руках,
боль в груди от пульсирующего молока
и торопливо написанную на бирке дату.
У этого, говорят, – ни тела, ни головы,
те, кто увидел – ослепли или мертвы,
и ты на нас смотришь каменными глазами.
Но я же вижу – малыш улыбается мне,
на снимке в центре, с трубкой (привык на войне),
как будто вот-вот шепнёт еле слышно «мама».
Они говорят – у вас, во Флориде, жара,
хотя за окном всего-то девять утра,
не то что в февральском слякотном Иллинойсе.
А там, где он, воздух в пепел сжигает птиц,
и фото в альбом засвечено – ярок блиц,
но ты от него не ослепнешь, не беспокойся.
Ведь ты, говорят, не боишься уже высоты,
у тебя, мол, уже давно на руках винты,
по два на каждой, и номер, как пропуск в Лету,
впечатан чёрным в твой серебристый борт.
Но ты не видишь – тот малыш уже мёртв
с тех пор, как в восемь пятнадцать крикнул этот.
6 - 9 места
Конкурсное произведение 367. "Было страшно и неправильно..."
Было страшно и неправильно,
было так, как не должно –
и последняя испарина,
и лицо как полотно.
Ты-то думал, что короткую
спичку вытянет другой
и судьба с пустой коробкою
на тебя махнёт рукой.
Всё шарады будут, ребусы,
всё подсказочки к концу
да весенние троллейбусы
по Садовому кольцу.
И казалось, что безбрежная
жизнь качается в окне
и не в силах центробежная
сила вынести вовне.
Но она, конечно, вынесла
то, что выдано в кредит,
и сквозь дыры в шторе вымысла
вечность сонная сквозит.
И при каждом дуновении
ледяного ветерка
штора вздрогнет на мгновение –
и колышется слегка.
Конкурсное произведение 174. "Белая пастила"
Белая пастила плавится под рукой,
Лепится горностай – острая голова.
Лапами – перестук, в блюдечке молоко.
Ласковой Тугунье счастья не миновать.
Милый Ахыртека, храбрый Ахыртека...
Нартами озерцо режется пополам.
Срезаны постромки – северная тоска.
Скалится горностай. Горечью пастила.
Лезвия-коготки – алая полоса.
Всполохи в небесах. Вечности мерзлота.
Бисерные унты, камедь на волосах.
В мороке-колесе вертится горностай.
Тихая Тугунье, мёртвая Тугунье...
Праздничная доха проседью ледяной.
Тянется пастила, плавится на огне.
Чёрная Ухтаме плачется за стеной...
Много ли Тугунье, храбрых Ахыртека
Омулем уплывут в звёздную полынью?
Ниточкой пастила тянется сквозь века.
Ластится горностай к маленькой Олынью.
Конкурсное произведение 177. "Надо мной – земля"
Ты меня по имени не зови,
мы с тобой случайные визави –
две беды в простреленной тишине.
...А меня вне города больше нет.
Я дитя его – у него внутри,
и смотрю глазами его витрин
от Базарной площади до пруда.
Я теперь из города – никуда.
От Никольской башенки – до кремля
подо мной – земля,
надо мной – земля.
Я теперь – дыханье крылатых львов,
папиросный дым, перегар дворов,
колокольный звон и колёсный скрип,
я – нектарный флёр златоглавых лип.
У меня в ладонях –
прохлада луж,
у меня в гортани –
сквозняк и сушь.
Ты привык по имени... Ну и что ж!
Отними у памяти, уничтожь,
вырви восемь звуков, сожги, развей,
без любимых слов – забывать быстрей.
Я тебе ни сродница, ни жена,
не тобой наказана-прощена.
Я – вьюнок, примятый твоей ногой,
и трава, и корни, и перегной,
серый мох, крадущий тепло камней...
Ты, когда остынешь, придёшь ко мне.
Конкурсное произведение 335. "Караоке"
Вот подошла к финалу отвязная вечеринка,
где караоке звучало, где навалом жратвы и дринка.
Кто-то громко под стул упал,
кто-то тихо домой ушёл.
Как вдруг караоке сказало,
что я пою хорошо.
В этом доме вообще толерантное караоке.
Так выпьем за культ вещей, ибо люди жестоки.
Кто-то наморщил нос,
кто-то скривил губу,
а один вообще произнёс,
что слышал нас всех в гробу.
Расползлись по квартирам, твари! Я
в тишине пою в караоке.
Хороша, мол, страна Болгария,
где все девушки кареоки.
По дорогам пыльным солдат
тащит свой вещмешок,
а с экрана вновь говорят,
что я пою хорошо.
Это вам не школа, где песню «Взвейтесь кострами»
доводилось мне голосить под портретом в раме.
Выступление хора было обречено,
и вожатый сказал, что я подвела звено.
Меломан недалёкий
решил – я пела назло.
А было бы караоке,
оно бы меня спасло.
Не было караоке, но звуки были повсюду.
Ты поставил пластинку: «Я тебя никогда не забуду.
Я тебя никогда не увижу...» (Ага, размечтался!)
Ты сжимал меня, как пассатижи,
кружил меня в ритме вальса.
Страсть меж нами искрила,
как искусственный шёлк,
но подсознанье не говорило,
что это нехорошо.
Я забыла тебя, а вот музыку или строки
Никогда не забуду, покуда звучит караоке.
Как, уже не звучит? Как раз посреди романса
«Колокольчик» экран погас, агрегат сломался.
«Динь-динь-динь, динь-динь-динь» - дребезжит моё меццо-сопрано,
Разбиваясь о мёртвую стынь экрана.
Видимо, накипело...
Взорвался электрощит.
Я пою а-капела.
Караоке молчит.
10 место член жюри принял решение не присуждать