Имя автора будет оглашено в Итоговом протоколе конкурса.
* * *
Помнишь дом этот, старый-старый?
его старый тенистый двор?
Стороною, под ручку с мамой,
до подъезда я шёл кругом.
Весь запущенный, но красивый,
знак «Убежище» на стене...
Арка сталинского ампира
дальний путь открывала мне.
А вернулся я - старый-старый,
благородный, печальный дом,
незнакомый совсем, тот самый,
детства дальнего окоём.
Те же липы, немного старше,
пропускают сквозь сито свет,
просто люди уходят дальше,
а дома - совершенно нет.
Только жизни другой эпоха
отпечаталась и на мне,
словно память чужая плохо,
но припомнилась в странном сне,
словно я - посторонний мальчик,
и закончилась лишь война,
и вот мой незнакомый мячик
принимает вон та стена.
Да, теперь здесь одни машины,
иномарки сплошные сплошь.
Раньше люди иные жили,
и теперь здесь иные, что ж...
И до них дойдёт, без сомненья,
этот тридцать какой-то год,
и почудится на мгновенье,
что тревоги сигнал ревёт.
Помнишь дом этот, старый-старый?
его старый тенистый двор?
По бордюру, под ручку с мамой,
до подъезда я шёл кругом.
И поныне его эпоха,
не иная, сейчас во мне,
и я помню, когда мне плохо,
знак «Убежище» на стене.
* * *
человек возвращается -
старый, известный прием.
человек запирается
в старый родительский дом.
словно старых обоев
сдирает из памяти слой.
словно пыль протирает,
гоняет из шкафчика моль.
словно в вечность глядит
он в глубины его глубины:
вот игрушки мои,
вот штанишки и куртки мои.
вот тетрадки мои,
вот раскраски, в них я рисовал,
но раскрасил не всё:
вот лица черно-белый овал,
вот подшивки газет,
все прочитаны, в памяти все,
в них сплошной винегрет
из забытых, пустых новостей,
сколько хлама хранит
наша память, не можешь забыть,
может, выбросить всё?
но не в силах то время избыть.
переломной эпохи
осколков острее края,
все невзгоды её
и моя проживала семья.
понимаем глаза:
вот родная до боли кровать,
книги, полки мои,
вот сервант -
из сервиза не брать! -
это для красоты,
из прекрасного, знаешь, не пьют,
просто время скользит
вдоль по граням лучами минут,
просто в дальнюю дверь
тёплой лампы дотянется свет,
и такого, поверь,
нынче света не делают, нет.
и пора уходить,
и пора прекратить вспоминать,
здесь вещей старых быт,
их сюда привезли, чтобы спать,
не тревожь ты их сон,
не буди с ними память свою,
а ещё есть балкон...
я на воздух пойду, постою.
постою, помолчу,
кем я был,
и кем ныне я стал,
вот, раскраску возьму,
дораскрашивать дочке отдам.
* * *
среди серых домов,
что типичны для наших окраин,
понимаешь одно:
мир вокруг совершенно бескраен,
бесконечен и пуст,
словно тема в пустом разговоре.
вон, смотри, дальний куст,
а за ним - бесконечное поле,
из него, в сотый раз,
ошалевший от наших просторов,
залетит ветерок,
и от дома замечется к дому.
одинаковы все,
где же выход? никак не отыщет,
как в предутреннем сне,
только рыщет, да ищет, да свищет,
продувает насквозь
он от горла до самых до пяток,
или, лучше сказать,
от костей до пальто и перчаток.
что видит вокруг?
сплошь окурки одни да осколки,
дело собственных рук.
чем ещё наследили потомки
всяких гордых славян
и не гордых почти угро-финнов?
вон, смотрите, один
там стоит,
вон и рот он разинул.
что он видит вверху?
только небо, да, серое небо,
вечный выход для всех
ветерков и людей, где б ты не был.
ветерок улетит,
человеку придётся остаться,
он земле к той привык,
и ему на неё возвращаться.
он посмотрит вокруг,
детский садик, и дети гуляют,
да, не плохо и тут,
вот собаки окрестные лают,
вот бездомных котов
в час положенный бабушка кормит,
в общем, всё как везде,
и везде тебя чудо находит,
наступает весна,
золотая, иной не бывает,
на пустом пустыре
мать-и-мачеха вдруг расцветает.
Сделать это можно:
- путем перечисления средств
на карту VISA Сбербанка РФ
номер карты: 4276 3801 8778 3381
на имя: ГУНЬКОВСКИЙ АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ
Узнать подробнее можно - здесь
