"Доктор уважает чаяния авторов, но оставляет за собой право интерпретации произведений, вне зависимости от того, какие мысли мечтали вложить туда поэты..."

"Коротко о себе.

Я - ноунейм. ФИО - абсолютно никому ничего не скажут в поэтических, да и просто в литературных кругах.
Просто читатель-любитель хорошей, неординарной поэзии.
Мужского пола.

С уважением, Доктор.".



О конкурсном произведении 45. "Карась"

Согласимся, для начала, что карась этот – не карась вовсе. Это некий индивид (назвать его личностью – язык не поворачивается) отмежевывающийся от проступков человечества (от человеческих поступков) . Индивид стенает перед лицом Господа, а скорее – в ожидании некоего судилища, на котором его душе определят место раю или в аду. Карася выдернули из уютной, серой повседневности, из его «футляра» в котором он прятался от жизненных реалий.

Карасю страшно и больно, естественно ему мнятся всяческие лески и шлеи, с помощью которых его захомутали – и это еще вполне терпимо (говорят, что к некоторым приходит страшная дама с косой).

«господи я карась зрачки у меня круглы
я уходил на дно ты вынул меня из мглы
я колебался в иле меркнущей чешуей
и улетел за леской за ледяной шлеей»

Наш карась в шоке, с округлившимися от страха глазами, но в преисподнюю очень не хочется, и он начинает действовать, применяя те средства, на которые только и способен индивид всю жизнь прятавшийся в тине у дна: он начинает отмежевываться от родственников и закладывать соседей:

«господи я карась жабры мои красны
бой затонувших звонниц к северу от шексны
я проплывал сквозь воды глядя на облака
где оставляли люди бога без языка
тина моя рутина серый небесный снег
что же наворотил он этот твой человек»

Мол, я-то карась. Вот и жабры в наличии. А виноваты человеки, которые из тины высунулись и все изгадили.

Он «стучит» с тем большим упоением, с которым понимает – все отговорки шиты белыми нитками. Ведь его могут спросить: а где был ты? А что ты сделал, дабы не вырывали богу язык? Не превращали храмы в торжища? Ты, карась, что-нибудь пытался хотя бы?
Но у этих карасей ответ один: «тина моя рутина» - я есть «никто» и звать меня «никак». Я раб твой, и не вправе мыслить – только гнуть до хруста спину, которую в твоей власти сломать:

«рыбья моя хребтина хрустнет такая страсть
я говорю спасибо господи я карась»

Фиг с ним, если карась был бы один такой. Но их много. И у них есть своя идеология.
Эти караси, с удовольствием расскажут вам о ваших недостатках. Научат жить в тине, и не отсвечивать чешуёй. Сочинят поэмы о «все плохо» и «все пропало». И, втихую, сделают еще множество полезных дел, параллельно собирая на всех и вся компромат – а вдруг пригодится. Они никогда не бывают виноватыми, умеют, используя витиеватые выражения, пафосно говорить «ниочем». Знают ингредиенты философского камня в поэзии. А разве нет?

Это были цветочки, а теперь перейдем к ягодкам.

По сути своей, произведение это - нытьё, из породы рифмованных. Оно не ставит никаких задач перед собой и читателем. Не открывает америк. Не предлагает решений. Не полемизирует, не борется с оппонентами. Не воспевает красоту природы или красоту чувств. Оно ноет.

Ноет, надо признать, довольно успешно, в плане поэтических техник. Но это единственное достижение. Так как образный ряд - не то, что банален - просто квинтэссенция, выжимка из подобных произведений лирико-мистической направленности. Начало этому образному ряду лежит в истории кормления народа хлебами и рыбами, очевидно, а окончание - еще долго будет дописываться поэтами, считающими придонных карасей - новым словом в литературе.

Читать в N-ный раз о философской природе рыб, округлости глаз и блеске чешуи - да сколько же терпения у людей, судящих конкурсы?

Вслушиваться в исторические жалобы, страдания о нравственности и уповать к милости Всевышнего - оставляя за скобками личную ответственность - безусловно, можно бесконечно. Если ощущаешь свою принадлежность к отряду карасевых.
Может в этом все дело?

*

С уважением,               

                   Доктор.