08 Октября, Вторник

Подписывайтесь на канал Stihi.lv на YouTube!

Александр КУЛИКОВ. ТОП-10 "Чемпионата Балтии по русской поэзии - 2016"

  • PDF

KulikovСтихотворения, предложенные в ТОП-10 "5-го открытого Чемпионата Балтии по русской поэзии - 2016" членом Жюри конкурса.  Лучшие 10 стихотворений Чемпионата Балтии будут объявлены Оргкомитетом 6 июня 2016 года.



1 место

Анонимная подборка 264

По земле...


Над рекой, что течёт по вчерашней золе,
колокольные звоны сливаются в гул.
И нельзя – по воде! И бредёшь по земле.
Мнёшь траву, оставляешь следы на снегу.

На разбитый просёлок ложится верста,
и почти невозможно не сбиться с пути.
Ты другому – никто, и себе – не чета,
хоть к чему прикипи, хоть к кому прирасти.

– Ты опять: «Чья вина?». –
Да ведь столько вины!
(И вино на губах – тоже чья-то вина?)
Вот, допустим, не ты убежал из страны,
но зато от тебя убежала страна...
или взялся за гуж, но не тянешь ярмо,
или словом играешь, а сам – не поэт...
Даже, если душой налетел на клеймо,
всё равно не отмечен, а только задет.

И себя, как ребёнка упавшего, жаль? –
Да плевать, чья вина, чьё вино на столе!
В небе – искры...
Бикфордовы струны дрожат...

И идёшь по воде.
И нельзя – по земле.



2 место

Анонимная подборка 264

Кукольник

1.

Он – обычный кукольник. Вот задача. – Весь задел: полено, топор, верстак. И очаг нарисованный, как иначе? Там, где делают кукол, всегда – очаг. Ты попробуй, вложи в эту куклу душу под её привычное: «Давит-жмёт-не-подходит-больно!». – Устанешь слушать! Он всего лишь кукольник... (кукловод?). Он рисует им лица – всю ночь. А толку? – Всё равно не увидишь лица в толпе. Куклы падают, падают... – вниз и только. Говорят: «Гравитация...» – и т.п. И его чихвостят: «Не достучаться! Весь – в себе. Законченный интроверт!». – Чтоб самим им вовремя догадаться, что возможно падать не вниз, а вверх!

2.

Ты – просто кукла. Что там уготовано? – Не сто́ит знать. (Всё будет хорошо). Живёшь с улыбкой, наспех нарисованной, с неловко зашнурованной душой. А Кукольник молчит. – На что надеется? Пусть хоть какая злобствует пурга, он только отмахнётся: «Перемелется...», согреется, присев у очага, заварит чай, польёт свои растения... А ты уснёшь под сенью потолка, чтоб стать икринкой в солнечном сплетении. И пусть в тебя впадают облака! С гвоздя сорвёшься, будто прыгнешь с пагоды, пронзая огорошенную тишь. Бывает так – летишь, как будто падаешь... А падаешь, и кажется – летишь...



3 место

Анонимная подборка 264

Замысел

Стрекочут стрелки, и шаги пылят.
Задуматься: «А что же там – в основе?»,
пересчитать по осени цыплят,
осокой слов пораниться до крови,
сказать: «Люблю!», дрожа на простыне,
поймать – не журавля, хотя б – синицу...

Ты – замысел, который просто НЕ...
пока ещё, который может сбыться.

И дождь тебя смывает со стекла.
И музыку из треснувшего блюдца
под утро цедит сонная пчела.
И мир хорош – настолько, чтоб вернуться.



4 место

Игорь Гонохов, Москва (Россия)

* * *

Не удивляюсь, когда замечаю
ливень зимой, но горячего чаю
я наливаю. И признаки грусти
мякнут печенькой – размякнут – отпустят.

Мякнет печенькой больное и чёрствое
в чае отпаривай, с чаем навёрстывай.
Скачешь до смерти по жизни лошадкою –
выпей с конфетками крепкого, сладкого.

Даже в лесу, в монастырской обители
в праздник устраивали чаепитие.
Отче Кондратий, не плачьте – все грешные,
лучше берите вот эти, с орешками.

А в воскресенье, я тоже – Наташке:
вынь-ка, жена, разноцветные чашки.
Приостановим печали телегу.
Снега... взгляни, сколько выпало снега...


5 место

Лана Степанова, Вангажи (Латвия)

Мцыри

В детстве свет был ярче, пространство шире
(десять лет, двенадцать? не в этом суть),
а стихи с ореховым словом «мцыри»
не давали мне по ночам уснуть.
Это слово звуком околдовало:
разгрызёшь скорлупку – услышишь хруст.

Я брала фонарик под одеяло,
и опять Арагва текла в Куру,
вылетал огонь из небесной топки,
устремлялся в бой с человеком барс,
за водой шла девушка узкой тропкой,
на излом героя брала судьба.

У весов две чаши, и обе с грузом.
Что важней, весомее – как понять?
На одной – молитвы, покой и узы,
на другой – три вольных, счастливых дня...

Мне тогда казалось, что я смогла бы
сделать выбор в пользу блаженных дней.
А сейчас и воля, и страсть ослабли,
и всё чаще хочется, всё сильней
от тревог и гроз схорониться в келье,
запереть замок, потерять ключи...

Подержала слово на языке я,
а оно, как грецкий орех, горчит.



6 - 10 места

Вадим Заварухин, Челябинск (Россия)

* * *

Когда приходит тишина
ночного города и мира,
теряет контуры квартира
и растворяется стена.

Томится пауза. Из тьмы,
из онемевшего начала
игольно, крошечно, песчано
вступают звуки и шумы.

Прошел под окнами трамвай,
в буфете чашки задрожали,
и крыши медленно съезжали
под низкий гул бетонных свай.

За облаками в Абакан
бежит состав по-тараканьи:
звенела ложечка в стакане,
и в подстаканнике стакан.

И, как по нотам, им в ответ
сверчки, кузнечики, цикады,
ночного юга пиццикато
и треск змеиных кастаньет.

На перевалах темных вод
резвится битых склянок стая,
синкопы шалые вплетая
в волны размеренный гавот.

Такое тутти-ассорти,
что из зудения и хруста
произведение искусства
вот-вот должно произойти.

Но, всходит белая заря,
и звуки стихли, растерялись,
как будто канули в Солярис
всего земного декабря.


Елена Фельдман, Шауляй (Литва)

Из дневника

1.

Ну, вот и все. Не страх, а жалость
Поземкой выбелила путь.
Минуты три еще осталось –
Судьбой дарованная малость,
Чтоб календарь перевернуть,
Проверить ставни и щеколды,
Погладить чайник остромордый,
Засохший выбросить букет
И подобрать один опалый,
Кленовый, желтый, пятипалый,
Непроштампованный билет.
Ни направления, ни даты...
Куда спешить нам, провожатый?
Пускай еще повьется нить.
Давай присядем на дорожку:
Еще секунду, каплю, крошку! –
Все недожитое дожить.

2.

Когда б Творец на Пасху разрешил
Двум све́там обменяться новостями,
Я б написала Кате, Саше, маме –
Ну, и тебе, мой ангел. Меж могил

Я и сама смеяться не могла,
А карточка почтовая все стерпит:
Улыбки, сплетни, даже штемпель смерти –
Совсем как наш, вот только без числа.

Здесь хорошо. Туманы по ночам
И чопорные аисты на крыше.
Поднимешь взгляд от Диккенса – и слышишь,
Как стряхивает лишний воск свеча.

Но ты навстречу мне не торопись;
Живи покамест громко, жарко, жадно,
Бросайся в каждый омут безоглядно
И ласточкой мисхорскою кружись.

Ведь ты, мой друг, не любишь тишины,
А здесь ее бездонные озера,
И чудище стозевно и озорно
Без устали обходит наши сны.

Бывает, обернешься невзначай –
Ничто, врасплох застигнутое взглядом,
То притворится крымским променадом,
То застучит дождем. Таков-то рай!

Нет, не спеши. Но адрес – запиши
(Не вымарает ли усталый цензор?)
И сохрани в столе.
Прощаюсь; вензель;
И вместо марки – лоскуток души.



Ника Батхан, Феодосия (Крым)

Палеолитика

На полуострове, покрытом пылью и бранью,
Маленький мамонт сопротивляется вымиранью.
Ищет сухие травки, скрипит камнями,
Ходит на водопитие дни за днями.
Хобот поднявши к солнцу, трубит восходы,
Прячется когда люди идут с охоты.
Смотрит на можжевеловые коренья,
Смотрит на рыб, меняющих точку зренья
Вместе с течением, желтым или соленым.
Думает - не присниться ли папильоном
Где-то в Китае... мамонтами не снятся.
Время приходит сбросить клыки и сняться
С ветреной яйлы ниже, на побережье -
Там и враги и бури гуляют реже.
Можно под пальмой пыжиться по-слоновьи,
Можно искать пещеру, приют, зимовье.
Гнаться за яблоком, дергать с кустов лещину.
Люди проходят, кинув плащи на плечи.
Мамонт, ребята, это фигура речи
Монти Грааль, опция недеянья.
Я надеваю бурое одеянье.
Намасте, осень, тминова и корична!
Важно сопротивляться. Любовь вторична.
Важно дышать навстречу. Дышать, как будто
Бродишь по яйле, красной листвой укутан...



Елена Копытова, Рига (Латвия)

"Как у людей"

Там, где тянутся к свету лучи частокола,
где закат домотканый, пропахший дымком,
в городке – с серебристым горнистом у школы,
с каланчой-старожилкой, с застывшей рекой –

обретаешься – сам себе фельдшер и знахарь.
Мало неба с овчинку! Но вот же... прирос!
Ломкий лёд под ногами, как колотый сахар.
Чёрно-белая графика голых берёз.

У лотка – мужики.
– Подходи! Будешь третьим? –
Отмахнёшься, исчезнешь, как блик на воде,
отзеркалив атаку лихих «междометий»...
но вернёшься,
и будь оно, «как у людей».

– За живых!
...а потом – за Серёгу и Саню...
(за других, кто успел не случиться седым).
-----------------------------------
Поднимается в небо над рубленой баней
«дым отечества» – горький берёзовый дым.

...смыть три шкуры, содрать доморощенный «глянец»!
Выбив веником душу, пустить её вскачь!
На широком столе – самовар-самозванец
с генеральской осанкой
и мутный первач.

За окошком с «распятьем» – метельная песня,
храм пшеничноголовый да снег – полотном.
Здесь, однажды сгорев, непременно воскреснешь
в оживающей почве проросшим зерном.


Юрий Семецкий, Москва (Россия)

Ложь

Вот вы говорите, мол, деньги, карьера, власть.
А я смотрю на неё и думаю: может, её украсть?
Спрятать от глаз посторонних в каком-нибудь горном ауле,
где люди безмолвны, где звёзды и горы уснули
столетья назад.
Лишь ветры стремительны там, лишь буанзу глазаст,
и носится вместе с ветрами по склонам,
и смотрит в долину, чей контур изломан.
Он страж этих мест.
Он страшен, свиреп,
и он понадёжнее нравственных скреп.

Я ей приносил бы цветы по утрам и смотрел
на полные губы, на робкий румянец, что мил, но не зрел,
на веки дрожащие, на прядку волос на щеке...
Так смотрит лишь сука с мольбой о пропавшем щенке,
не видя пискли,
на верных друзей, на людей, что его унесли,
и тлеет пустая надежда во взгляде,
и взгляд говорит осуждающе: я, де,
служила добру,
желала добра...
Эта любовь не сука, эта любовь хандра.

Вот вы говорите, что любовь — это просто вид
расстояния между «да» и падением андрогенов в крови
до минимального уровня, уровня непонимания.
Но любовь — это не врозь, не мания,
любовь — это там,
где превращается в плазму метан,
где скрепы духовные неосмотрительно хрупки...

Ведь ты же хотела привязать меня к своей юбке,
так что же теперь
ты гложешь меня,
это стихотворение обвиня-
я во лжи?


10_TOP_Kulikovv1
10_TOP_Kulikovv2





logo100gif



















.