Наши обозреватели Вадим Герман (В.Г.) и Владимир Гутковский (В.М.Г.) практически завершают свой непосильнейший труд...
Владимир ГУТКОВСКИЙ и Вадим ГЕРМАН
АНАЛИЗ-ПРОГНОЗ. 1\8 ФИНАЛА
Вступление от В.М.Г.
Хочу выразить, надеюсь, не только от себя благодарность и уважение своему коллеге Вадиму Герману. В авральной рабочей обстановке перед Новым годом ему приходится урывать у сна ночные часы, чтобы поработать над обзором. Кто знает, может быть, именно поэтому они у него получаются такие, что всегда вызывают живую редакцию у читателей.
Вступление от В.Г.
К сожалению, «внешние обстоятельства» не позволяют мне написать большие отзывы к текстам 1/8 Кубка. Что же, постараюсь описать свои ощущения от представленных текстов более емко, сказав главное из того, что хотелось бы сказать…
1 пара
Обозревает Владим Гутковский
Конкурсное произведение 25. "Рельсы-рельсы"
Конкурсное произведение 118. "Крест"
Тексты
Узел в памяти был, как железнодорожный...
Остывала земля, пересыхал, что ручей, вокзал,
окруженный таксистами, желтой кленовой дрожью.
Оброненный в жизнь котенок под креслами замерзал.
Город L, известный тем, что в него отправляли в ссылку
литераторов и др. убогих. Болоньевое пальто,
под которое мама прячет шерстнатого и обнимает сильно,
мы не так много можем, мама, но пригреем самого серого из котов.
На другом узле – солнце давит на землянику
между шпалами узкоколейки, обрезанной в тупике.
Там сторожка, в которую ходят разбитые проводницы,
а потом вылетают, как лимонницы, налегке.
Колоски под горячей насыпью качаются и смеются,
собираю ягоды, наклоняюсь к красным запекшимся головам,
прихожу домой, высыпаю добычу в блюдца,
за окном государство трещит по швам.
А потом был снег. Нет, не так. Снега еще в помине...
Снова рыжее, да. В корзинах грибы несут.
Наклоняется лес, как пламя в чужом камине.
Мы кота, прожившего (три-пять-девять), закапываем в лесу.
А потом понеслось: земля-лопаты, земля-лопаты,
у земли и железа горький и кисловатый вкус.
Узлы в памяти проседают – ни бросить, ни раскопать их,
всем досталось, тебе и мне, от горечи по куску.
Но смотри – вот вокзал. И тела жирафьи – тугие краны.
Вот зима. С белых начнем страниц.
И мы едем-едем на полках в чужие страны
посмотреть на башни, на горы, на высохших проводниц.
Вот сторожки. Кино. Пружинят виолончели.
Поцелуй, как море, волнами поцелуй.
Вот Юпитер. Вот Венера от Боттичелли.
Вот пропели на венчании «аллилуйя»...
После узел-зима. Перелески – как вмерзшие в лед составы.
Бросить землю. Там мама. Просто выпустить из горсти.
Минус 35. Холод ввязывается в суставы.
На оградку денег не получается наскрести.
Паутина на окнах в прошлое. Рельсы-шпалы.
Рельсы-рельсы. Поедемте в город L.
Проводницы поезд взяли да и проспали.
Машинист дорогу выучить не сумел.
О чем, стыкуя кипарис и певг,
подумал, человек из Иудеи,
пока фуганок пел,
верстак кипел...
Отдать заказ и не коснуться денег,
забыть,
смолистых не считать стволов,
порезанных на брус и на консоли.
...вот кровь на пальцах, как же это
кровь,
чужая словно, вышла прежде боли.
А для подножья взять пьянящий кедр,
как жало гвоздь чернеет на подножье,
и шкурить, шкурить каждый сантиметр,
не для цены, а так,
во славу божью.
Однако же, какая духота,
томится человек из Иудеи.
Мерещится дорога и вода,
и голый певг, до заболони — тенью,
не ведающей места на земле,
родившейся, должно быть, прежде тела...
такой ни воплотиться, ни истлеть,
а будто чьим-то саваном задела.
И поспешает прочь
от мастерской
испуганный прообразом, идеей,
чужой и настигающей судьбой
достойный человек из Иудеи,
ремесленник, отец
и добрый сын,
поборник правоты в житейском споре.
И на ходу выкидывает клин,
откол сосны, уже пустивший корень.
Мои оценки на предварительном этапе
Мне текст не показался сложным. Его достаточно последовательная и логичная сумбурность временами завораживает, иногда отталкивает. Но не отпускает.
Большое полотно, где каждый найдет места, и которые не утомительно долго разглядывать, и от которых хочется из-за чувства неловкости быстрее отвести взгляд.
…текст, в целом и в основном, глянулся….
К тому же милые моему сердцу словесные конструкции: «Снега еще в помине...».
И четко обоснованный финал: «Машинист дорогу выучить не сумел…».
Но больше чем один плюсик не поставлю…»
И поставил один плюс.
Мощный текст. Объемный и всеобъемлющий.
Его главный персонаж «достойный человек из Иудеи, ремесленник, отец и добрый сын» творит и делает свое дело «во славу божью». Именно так, как бы к этому не относиться.
Может, эта цитата «…вот кровь на пальцах, как же это кровь, чужая словно, вышла прежде боли…» хоть что-то прояснит?
Или то, что герой всего лишь «поборник правоты в житейском споре…»? Достаточно ли этого или слишком мало? Ответить однозначно не берусь.
А как художественное высказывание отмечаю этот текст двумя плюсами…»
Отметил.
Что можно добавить…
Первоначальное впечатление подверждается. Хотя и не в полном объеме. Текст своеобразное узелковое письмо. Но хотелось бы чтобы и каждый смысловой «узел» текста был вывязан более тщательно поэтически. И между собой они были более логично увязаны. Та «последовательная и логичная сумбурность» текста, о которой уже упоминалось ранее, после повторного прочтения стала чуть меньше завораживать и чуть больше отталкивать. Но по-прежнему не отпускать.
Некоторые придирки. Образ «проводниц», сопутствующих жизни ЛГ, выглядит как-то чересчур разбросанным и не всегда обоснованным. Но вот вызвавшие некоторое недоумение строчки «Там сторожка, в которую ходят разбитые проводницы, а потом вылетают, как лимонницы, налегке…» лично я понимаю так. Вот вынесли они что-то с рейса (что даже не представляю) и потом складируют в сторожке. И выпархивают облегченные.
Что о жизни сказать (ЛГ)? Она оказалась длинной и непростой. Но стихотворение об этом в целом сложилось.
Давайте не станем придумывать за ЛГ (и оценивать) морально-этические проблемы, стоящие перед ним. И будем рассматривать данный текст именно как художественное высказывание. В таком качестве он более чем достаточен. В контексте этого КМ.
И, проходя, через все времена «Однако же, какая духота, томится человек из Иудеи…». И мы понимаем его. Пусть вопросы, на которые нам приходится отвечать, куда менее принципиальны.
А, может быть, и нет. И они вполне соизмеримы с теми извечными, стоящими перед каждым человеком везде и всегда. И потому так и не удается (и не удастся) отбросить от себя тот «…откол сосны, уже пустивший корень…». И выкорчевать этот корень тоже не получится.
Слово против слова
«Оброненный в жизнь котенок…»
«…мы не так много можем, мама, но пригреем самого серого из котов…»
«…прихожу домой, высыпаю добычу в блюдца,
за окном государство трещит по швам…»
«Мы кота, прожившего (три-пять-девять), закапываем в лесу…»
«…всем досталось, тебе и мне, от горечи по куску…»
«На оградку денег не получается наскрести…»
«Машинист дорогу выучить не сумел…»
«О чем, стыкуя кипарис и певг,
подумал, человек из Иудеи…»
«Отдать заказ и не коснуться денег…»
«…кровь,
чужая словно, вышла прежде боли…»
«…шкурить каждый сантиметр,
не для цены, а так,
во славу божью…»
«Мерещится дорога и вода…»
«…такой ни воплотиться, ни истлеть…»
«…И поспешает прочь
от мастерской
испуганный прообразом, идеей,
чужой и настигающей судьбой
достойный человек из Иудеи…»
«…И на ходу выкидывает клин…»
"Рельсы-рельсы" звучат достаточно выразительно, но по сравнению с "Крестом" менее значительно.
Мои предпочтения
Несмотря ни на что а, может, и благодаря всему, "Крест" выглядит более масштабным, интересно замысленным и тщательно отделанным. Примерно так же, как и тот крест, о котором идет в этом тексте.
Думаю, что с ним мы и встретимся в следующем этапе.
2 пара
Обозревает Владим Гутковский
Конкурсное произведение 91."Рюген"
Конкурсное произведение 232. "Скрипачка"
Тексты
Отпустить врага. Не грустить о друге.
Отослать открытку себе в июль.
Просто бросить всё, укатить на Рюген –
это будет лучше любых пилюль.
Просто слишком часто и слишком остро
сквозь пергамент сердца растут слова.
На земле, где каждый другому – остров,
иногда спасают лишь острова,
где пейзаж суровой печалью вышит,
где границы смазаны вдалеке.
Море так шумит, что никто не слышит,
на каком ты молишься языке,
на каком наречии ждёшь ответа,
ищешь знака, слабость переборов.
Исцеляя душу холодным светом,
понимаешь: понят. Без всяких слов.
И глотаешь воздух жемчужно-серый,
перейдя на точки и на тире.
А слова, срываясь, плывут на север,
застывая змейками в янтаре.
Т. Л.
Когда-то у Лины были огромные залы,
бесспорный талант и волшебная скрипка Амати.
Едва ли кто понял, зачем она вдруг сказала:
«Пожалуйста, хватит!»
Едва ли кто слышал, прозрачный финал профукав,
как мир под смычком незаметно, но явно треснул:
так много фальшивых улыбок, друзей и звуков –
что больше неинтересно.
Амати вернулась в родную свою Кремону.
В письме прилетело: «Grazie, Violina!» –
у мастера Пьетро, прослывшего неугомонным,
играют четыре сына,
и – вроде – второй обещает стать знаменитым...
а Лина теперь выступает на перекрёстке.
Смешной пятачок, дождям и ветрам открытый,
отныне –её подмостки.
Она поднимает руки в привычном жесте
(пусть нет инструмента больше – волненье то же).
Невидимый взгляду, нервный смычок трепещет,
и струны внутри всё тоньше.
Случайный прохожий думает по ошибке:
«Такая худая – хоть пару монет на ужин...»
Но Лина ворчит, не глядя: «Опять фальшивки!» –
швыряет их прямо в лужу.
Умы в магистрате задумчиво репы чешут:
– И что нам с ней делать – никак не сообразим мы!
– У каждого города собственный сумасшедший.
Скрипачка – отличный символ!
Проходят недели, годы, идут туристы.
И лишь горожане сердито несутся мимо:
«На что тут смотреть? Хотя бы одета чисто...
Нелепая пантомима!»
Но вдруг раздаётся, небесного пенья краше:
«Ну,мама! Постой! Неужели не слышишь – Моцарт!..»
И скрипка летит, захлёбывается в пассаже –
и, наконец, смеётся.
Мои оценки на предварительном этапе.
«Очень достойно. Конечно, можно процитировать этот текст от начала до конца, как это сделал коллега. Но комментарии у меня в большинстве случаев будут выдержаны совсем в другой стилистике.
Будут, если текст попадет в 32. На что надеюсь. Не менее чем два плюса…».
Так и случилось. И даже до одной восьмой он добрался.
«Текст, прельщающий своей глубиной. Или ее видимостью? В любом случае он заслуживает более подробного разговора и скрупулезного анализа…».
Два плюса от меня заслужил.
Что можно добавить…
На этом этапе впечатления от текстов, которым я ранее высоко оценивал, несколько смазываются. Не в этом случае. Ну, может, самую малость. И то за счет зачина, первых двух строчек. «Отпустить врага. Не грустить о друге. Отослать открытку себе в июль…»
А далее все разворачивается выразительно и компактно. В географических подробностях стиха «…где границы смазаны вдалеке…» я ориентируюсь не слишком хорошо, но это ничуть не мешает мне осваиваться и чувствовать себя вполне комфортно в его поэтическом пространстве. Где личные ощущения ЛГ выражены в полной мере и вместе с тем они не замыкаются в своей скорлупе, не ограничиваются частным и локальным. И ненавязчиво, неброско, но последовательно выходят на высокие поэтические обобщения.
Совсем другая история. По форме. Вроде все расхристанно, разбросанно и как бы демонстративно напоказ. Но на самом деле эти тексты довольно близки. По внутреннему ощущению их лирических героев. Просто за плечами у первого из них за плечами большая жизнь. А она умного и чувствующего человека неизбежно «умудряет». А второй (вторая) полностью погружены в период «бури и натиска». «…мир под смычком незаметно, но явно треснул…» Что для человека-творца, пожалуй, и неизбежно. «У каждого города собственный сумасшедший…»
Я не хочу сказать, что со временем этот ЛГ успокоится и перейдет в состояние уравновешенного благополучия. Скорее всего, нет. Это просто разные ипостаси человеской души. Равно необходимые и хорошо дополняющие друг друга.
И близки они именно в этом смысле. Для меня близки. И дороги.
Кстати, совсем не воспринимаю этот текст, как рассказ об очередном городском сумасшедшем. Прибивающим душу к брусчатке.
Слово против слова.
«…укатить на Рюген –
это будет лучше любых пилюль…»
«На земле, где каждый другому – остров,
иногда спасают лишь острова…»
«Море так шумит, что никто не слышит,
на каком ты молишься языке…»
«Исцеляя душу холодным светом,
понимаешь: понят. Без всяких слов…»
«А слова, срываясь, плывут на север…»
«Когда-то у Лины были огромные залы…»
«…она вдруг сказала:
«Пожалуйста, хватит!»…»
«… мир под смычком незаметно, но явно треснул…»
«…больше неинтересно…»
«Лина теперь выступает на перекрёстке…»
«Она поднимает руки в привычном жесте
(пусть нет инструмента больше – волненье то же)…»
«…и струны внутри всё тоньше…»
«Скрипачка – отличный символ!...»
«И лишь горожане…
«На что тут смотреть? Хотя бы одета чисто...
Нелепая пантомима!»…»
«…«Ну,мама! Постой! Неужели не слышишь – Моцарт!..»
И скрипка летит…
и, наконец, смеётся…»
Мои предпочтения.
Они разделились поровну и полностью уравнялись на весах. Тотелька в тютельку. Но тут на одну чашу этих весов сел комарик, и она пошла вниз.
Я имею в виду, что один из этих текстов в ТОПах членов БЖ не был пока еще ни разу и никак отмечен. Его и поддержу. "Рюген".
3 пара
Конкурсное произведение 34. "Алтари"
Конкурсное произведение 34. "Артефакт"
Конкурсное произведение 34. "Алтари"
Обозревает Владим Гутковский
Текст.
Жизнь остаётся записью в дневнике –
Если ты вёл дневник, разгильдяй и лодырь.
Жизнь остаётся оттиском на песке.
Лижут песок, на берег вползая, годы
И намывают – только бери, бери! –
Осени ранней тёплые янтари.
Глянешь сквозь них на солнышко, а потом
Слушай кукушку: дурочка врёт неплохо...
Жизнь остаётся между страниц листом –
Красным кленовым или дубовым (охра).
Сами страницы, господи, посмотри –
Чёрные ветки, белые январи.
Что же, ещё поживём, и не год, тьфу-тьфу, –
Ныне и присно и (не вопрос) вовеки...
Жизнь остаётся курткой в твоём шкафу.
Пара монет в карманах, билеты, чеки.
Чушь, понимаю. Глупость? – не говори.
Мелочи... Мелочи? – Боже мой, алтари...
Моя оценка на предварительном этапе
"Алтари"«Ну, не знаю. Текст не показался таким уж глубоким. Или ярким. Усредненная раздумчивость без выдающихся поэтических достоинств. …Всегда интересно находить в тексте обобщающие самохарактеристики. Вот и в этом есть замечательное наблюдение «Слушай кукушку: дурочка врёт неплохо...». Иногда. Большей частью плохо.
Это не применительно к данному стихотворению…».
Поставил плюс.
Что можно добавить…
Первое впечатление подтвердилось и даже усугубились. Представление, что формообразующая структура текста «янтари – январи - алтари» полностью совпадает и с его смысловым содержанием. И во многом исчерпывает его. Ничего страшного в этом нет. Как я когда-то говорил, если вы ставите перед собой задачу создать совершенную форму, то независимо и помимо вашего желания она будет самостоятельно наполняться и достаточно высоким смыслом.
Что мы имеем в данном случае? На мой взгляд, подобная связь по ходу стихотворения становится все слабее и слабее. В первой строфе словоупотребление «янтари» выразительно и хорошо поэтически замотивировано. Во второй строфе «январи» выглядят уже более принуждено. И финальные «алтари» вообще возникают ниоткуда и уходят в никуда. Но, может быть, это и хорошо.
Отзвуки откровений
Хочу пояснить. Стихотворение может быть прекрасно исполнено и выглядеть как самостоятельное произведение искусства. И даже как некое откровение. Но кроме общего впечатления есть и отдельные моменты, которые память оставляет за собой и от этого права уже не откажется. Это случается не всегда и далеко не с каждым текстом. Каким бы значительным он не был в целом.
С другой стороны даже в стихах не во всем совершенных можно найти фрагменты, которые я и назвал «отзвуками откровений».
По сути, то же самое, что я раньше обозначал как «реперные точки». В данном случае к таковым могу отнести разве что:
«Жизнь остаётся оттиском на песке.
Лижут песок, на берег вползая, годы…»
«Осени ранней тёплые янтари…»
«Слушай кукушку: дурочка врёт неплохо...»
«Сами страницы, господи, посмотри –
Чёрные ветки, белые январи…»
«Жизнь остаётся курткой в твоём шкафу…»
«Мелочи... Мелочи?...»
Мои предпочтения.
Ну, не знаю. Что тот солдат, что этот. И оба на «А».
Но по личным соображениям все-таки "Артефакт"
Конкурсное произведение 60. "Артефакт"
Обозревает Вадим Герман
Люблю сказки. Они предлагают подумать над, в общем-то простыми, очевидными вещами, которые мы в обыденной жизни не замечаем, слишком они очевидны. И написаны они, все больше, народным языком, не «высоким штилем», а, бывает, так «зацепят», что не представляешь, как с этой очевидной мыслью жить дальше…
Пошел Ваня, не царевич, но и не дурак, обычный человек, во чисто поле, и нашел там камень – не бел-горюч, наоборот, черный, как ночь, без надписей, обычный камень. Но это для других людей он – обычный. Для героя он – «то ли хрен-разберёшь, то ли чёрт-те-чё», для героя он – греет… Артефакт для личного пользования. И то ли Ваня ему предназначен, то ли он – Ване, но только в его руках он греет, для других – просто булыжник, без малейшей волшебной силы, проку и толку. Что с ним делать? А что можно сделать, скажем, с собственной жизнью, со своей судьбой? Проверить на прочность, попробовать сломать, разбить, залить самогоном. Но судьба, она такая штука – что тебе предназначено, то и будет; жизнь, как говорил классик, может изменить только тот, кто её дал… Пусть будет, пусть греет… Что это за штука такая, которая предназначена только тебе, и другим для неё нет дела? Что согреет только тебя, а для других безразлична? Что нельзя продать, обменять, но останется с тобой и после смерти? Быть может, Ваня нашел свою судьбу? «Жизнь – внутри у него, а снаружи – смерть»… У Стругацких есть такой персонаж, Агасфер Лукич, собирающий, выменивающий на земные блага прекрасные человеческие души, красивейшие жемчужины, которые, к сожалению, есть далеко не у каждого… Герою этой сказки такой вот искуситель не встретился, так и остался он, со своим артефактом, навечно, в жизни и после смерти. А что это такое – душа, судьба, совесть, это пусть решает каждый для себя. На то она и сказка – каждый должен увидеть свое…
Мои симпатии, в этой паре, на стороне стихотворения «Артефакт», зацепило, заставило задуматься и погрустить…
Мой выбор – 45/55 в пользу текста "Артефакт"
4 пара
Обозревает Вадим Герман
Конкурсное произведение 140. "Голос за предпоследним кадром"
Люблю такие роскошные тексты. Их приятно посмаковать, проговорить, чтобы полностью ощутить сложные рифмы, звуки, чтобы представить себе картинку. А картинка очень даже интересная, это именно тот последний кадр, финал фильма. Какой вариант лучше, ближе – выбирать зрителю, ибо прочитавший – уже зритель. Для меня, с самого начала, этот текст напомнил мой давнишний «должок» - так и не закончил, не опубликовал мои мысли к стихотворению «Чаепитие». Какая-то неуловимая связь между этими стихотворениями есть, вы не находите?
Есть связь и с другими стихотворениями других авторов, при желании здесь можно найти отголоски других времен и других поэтов: « но Боже мой, какая трата» - «Но Боже мой, какая мука…» Впрочем, не хочу лишать читателей удовольствия находить в тексте знакомое. Это стихотворение вписано в культурный пласт того знакомого и подобного, что составляет русское стихосложение, тем и интересно. Мой поклон и мои аплодисменты автору.
Конкурсное произведение 236. "Играй, Янис!"
Второй текст, "Играй, Янис!", также, очень… авторский, хотя вот, автора опознать я так и не смог. Интересное дело, ностальгия в этом стихотворении – какая-то …задорная, что ли… С одной стороны, автор призывает: не слова о «Стране» - именно, с большой буквы, и следует этому призыву; с другой, несмотря на то, что Янис – «на другом берегу обнажившейся раны», он остается добрым другом и добрым соседом. Печали в этом стихотворении нет, есть легкая грусть по тем временам, когда мы все жили вместе, в одном большом доме, но автор понимает и принимает изменения, которые произошли. Не могу отнести это стихотворение к ностальгическим, скорее, здесь мысль «как молоды мы были», при этом очень важно и чувство близости к бывшим соседям по «коммунальной квартире»…
Некоторые комментаторы увидели здесь «баррикады», я же, напротив, увидел сердечность и протянутую руку. Мне близка позиция автора, мне приятно было увидеть в стихотворении то, что я увидел. Спасибо, автор, кто бы Вы не были.
Для меня, на этом этапе конкурса, было очень важно, буду ли я перечитывать данный текст, приятно ли мне будет вернуться к нему. "Играй, Янис!" дал мне позитивный настрой, он созвучен моим мыслям, но к первому стихотворению я вернусь еще, мне будет приятно его перечитать, ощутить эмоции, которые он дает.
Мой выбор в пользу текста "Голос за предпоследним кадром" 55/45
В.М.Г.: соглашусь с Вадимом.
5 пара
Конкурсное произведение 148. "Красный лес"
Конкурсное произведение 192. "Точки зрения"
Конкурсное произведение 148. "Красный лес"
Обозревает Владим Гутковский
Текст.
ты живешь во мне.
и каждое утро подходишь к глазам
изнутри моей головы, точно к французским окнам -
чистое литое стекло разлито до самых пят,
и ты потягиваешься на цыпочках и смотришь
на едва шевелящийся зеленью водопад
нового дня,
оставаясь собою.
смотришь на знакомо незнакомый мир after-dinosaurs,
на просыпающийся в сиреневых камушках город...
я подарил тебе яркую каплю бессмертия,
впустил тебя хищной неясытью
в красный лес своего сердца...
когда-то
я целовал тебя, всасывал сладкий дымок
из глиняных рожков твоей груди,
поглощал солоноватую суть
полупрозрачных ключиц и шеи,
приминал пальцами муаровое свечение
на лопатках;
я осязал твое сознание -
точно пушистый одуванчик в руке, -
и оставалось только нежно подуть тебе в глаза,
чтобы ты распушилась по спальне,
медленно закружилась тысячей и одной
ласковой лебяжьей иглой...
а потом мы засыпали, хрестоматийно обнявшись;
иногда я вздрагивал в полусне, точно холодильник,
и ты нежно гладила меня по загривку.
наша жилистая от множества проводов квартира
нуждалась в ремонте, словно бедный факир -
в новой корзине для змей-танцовщиц.
и не было у нас ни золотых рыб, ни синего моря -
лишь монументальный вид из окна
наподобие... (удалено модератором)
я был ребенком внутри корабля,
а ты была моим таинственным морем.
я боролся с дневным светом - лучами твоей свечи.
никто из нас не хотел уступать,
никто не хотел сдаваться,
проигрывать обжигающей темноте,
разрастающейся между нами.
я шептал «выкл»,
но твоя любовь мягко сияла.
ты исподволь становилась частью меня,
победоносно вкладывалась в мой мозг,
как лезвие - в перочинный нож.
как ребро, переросшее Адама...
любимая,
я стал заложником полезных привычек,
меня с годами поражает вселенский голод:
все, кого я запоминаю, становятся мною.
вот так мы находим продолжение души
в бесценном камушке, найденном на берегу моря,
в женщине, идее, дереве на горе,
в теореме, триреме, тереме,
в деревенской глуши, в дебрях науки,
в бессмертных, мерцающих садах искусства,
в крохотной теплой ладошке внука...
держи меня, соломинка, держи...
Моя оценка на предварительном этапе.
«Кроме названия понравилось практически все. Хотя и этот образ обыгрывается в тексте.
Непрерывное струение любви от начала до завершения…
Поддержу как верлибрист верлибриста. А даже два плюса не жалко…».
Два плюса и поставил.
Что можно добавить…
А этот текст я назвал бы «раскованным и роскошным». Как видите, настоящая поэзия легко может обойтись и без рифм. Не видите? Такое.
Здесь можно упиваться почти каждым оборотом. И пьянеть, не пьянея, от этого разлета лирической фантазии. «…ты живешь во мне… и каждое утро подходишь к глазам…». Как я люблю такое высокое поэтическое косноязычие!
Попробую подтвердить свое восприятие этого текста цитатами из следующего раздела.
Отзвуки откровений.
«…я подарил тебе яркую каплю бессмертия,
впустил тебя хищной неясытью
в красный лес своего сердца...»
«…я целовал тебя, всасывал сладкий дымок
из глиняных рожков твоей груди…»
«…я осязал твое сознание -
точно пушистый одуванчик в руке…»
«…наша жилистая от множества проводов квартира
нуждалась в ремонте, словно бедный факир -
в новой корзине для змей-танцовщиц…»
«…наподобие... (удалено модератором)…»
«…я боролся с дневным светом - лучами твоей свечи.
никто из нас не хотел уступать…»
«…я шептал «выкл»,
но твоя любовь мягко сияла…»
«…как ребро, переросшее Адама...»
«…я стал заложником полезных привычек…»
«…все, кого я запоминаю, становятся мною…»
«…мы находим продолжение души
………………………
в женщине, идее, дереве на горе,
в теореме, триреме, тереме,
…………………………………………………….
в крохотной теплой ладошке внука...»
«…держи меня, соломинка, держи...»
Мои предпочтения.
Достойные соперники. И такие разные во всем. Что еще больше затрудняет выбор.
Но буду последовательным и продолжу курс на поддержку верлибристического способа поэтического мышления - "Красный лес" .
Конкурсное произведение 192. "Точки зрения"
Обозревает Вадим Герман
Автор очень хочет, чтобы читатель с ним поспорил – и относительно записи текста, и относительно мысли, которую он закладывает в текст. Мне близка позиция диалога с читателем, мне нравится, что стихотворение заставляет думать.
«Вот попробуйте бросить на ветер пару
слов – прорастут, не сгинут. Но уже не ваши»
У меня сложилось ощущение, что автор намеренно выводит читателя из состояния комфорта, плавного течения мысли, хотя, как это парадоксально не прозвучит, мысль логична и последовательна. Даже то, что слово «ветер» в стихотворении применяется восемь раз, я думаю, сознательный прием. Ветер – как что-то изменчивое, как что-то нематериальное, ветер – движение, ветер - мысль и действие. Меня, по крайней мере, это стихотворение выбило из плавно-текущего чтения текстов, выбило из какого-то линейного восприятия…Как результат – стихотворение запомнилось, приобрело собственное лицо и голос, я, волей или неволей, стал обдумывать, «обкатывать» заложенный в него смысл, а это значит, стал на позицию автора. Могу сказать спасибо за это ощущение, я рад, что мне это стихотворение встретилось мне на этом Кубке.
Вот здесь мои симпатии разделились поровну – эмоциональность и образность первого стихотворения и глубина, парадоксальность мысли и исполнения второго.
Что же, выбор все равно, за жюри, я же не могу определить, какой текст мне понравился больше. 50/50
6 пара
Конкурсное произведение 298. "Аюттайя"
Конкурсное произведение 62. "Пеон третий"
Конкурсное произведение 298. "Аюттайя"
Обозревает Владим Гутковский
Текст.
Гору накрыло небо – хрустальный панцирь, вырос под небом город – и стал великим. Будды сжимали лотосы в тонких пальцах, Будды хранили мир в узкоглазых ликах. Пламя пришло внезапно и отовсюду, пламя плясало ярким священным цветом. Отсвет огня ложился на плечи Буддам, Будды не отворачивались от света.
Город лежал в руинах пяти столетий, люди ступали в обуви на пороги, верили: боги счастливы, если где-то свергнуты с пьедесталов чужие боги. Город лежал открытой смертельной раной, пачкая кровью складки своей постели. Люди входили в боль закопчённых храмов. Буддам в глаза, наверное, не смотрели.
Камень одним ударом не переломишь – камень, рождённый миром в его начале. Люди рубили яростно и наотмашь, Будды сжимали лотосы и молчали. Если безумью в мире дано свершиться, то и дела во славу его свершатся. Люди рубили по узкоглазым лицам, по головам, плечам, по цветам и пальцам...
Город лежит под небом семи столетий, город под пеплом выжил в эпоху мрака. Тот, кто смотрел в глаза неизбежной смерти, смотрит на мир без жалобы и без страха. Будды сидят на стёртых седых ступенях, в трещинках мелких камень шероховатый. Будды хранят Вселенную, как умеют – сотни безруких и безголовых статуй.
Моя оценка на предварительном этапе.
«Вместе с предыдущим воспринимаю как диптих, прекрасно демонстрирующий поэтические возможности автора… Вызвало менее интенсивный душевный отклик…».
Отмечено двумя плюсами.
Что могу добавить…
Если бы нужно было охарактеризовать этот текст одним словом, то я бы употребил определение «величественный». И одновременно «бесстрастный». «Будды хранили мир в узкоглазых ликах…». Автору удалось настолько сжиться со своей поэтической идей (и вжиться в нее), что и само стихотворение стало таким своеобразным Буддой. Который глядит в сгущающийся мрак и сквозь него. Через славное прошлое и ужасное настоящее прозревает будущее, к которому подобрать эпитеты просто невозможно. Да его это и не занимает. «Будды сжимали лотосы и молчали…». Даже безрукий и безголовый Будда не перестает им быть. И, может, становится Буддой в еще большей степени. Об этом «"Аюттайя"».
Отзвуки откровений
В данном тексте форма в целом органично образована из составляющих ее элементов и не распадается на них. Выделил бы следующие образы. Очень скупо.
«Будды не отворачивались от света…»
«…люди ступали в обуви на пороги…»
«Если безумью в мире дано свершиться, то и дела во славу его свершатся…»
«Тот, кто смотрел в глаза неизбежной смерти, смотрит на мир без жалобы и без страха…»
«Будды хранят Вселенную, как умеют – сотни безруких и безголовых статуй…»
Конкурсное произведение 62. "Пеон третий"
Обозревает Вадим Герман
Стихотворение показалось очень важным для меня. С одной стороны, устойчивый образ ухода, облетевших листьев, прощание с близкими, с другой, мысли, которые возникают от этого прощания. Теряя тех, кто рядом, мы теряем частичку самого себя. Другая грань солипсизма – если все на свете находится только в моем воображении, в моем восприятии мира, то, прощаясь с частью этого мира, я прощаюсь с частью себя. Очень емко и точно высказанная мысль. При этом, образ упавших листьев это не только образ потери, это еще образ собственной осени, собственного угасания. Однако, автор пошел чуть дальше: если жизнь самого героя так прочно завязана с существованием окружающих его людей (и вещей), то не является ли герой – «сном разума», « если я на самом деле существую в отражённом свете тех, кому я дорог»? Зеркала, выставленные друг напротив друга, неразрывная связь между ними…
Мне очень понравилось это стихотворение, здесь, пожалуй, я тоже разделю свои симпатии поровну, 50/50
Мои предпочтения (В.М.Г.)
Я, безусловно, за «"Аюттайя"».
7 пара
Обозревает Вадим Герман
Конкурсное произведение 230. "Под токованье птицам отдан сад"
Конкурсное произведение 37. "Шиповник"
"Под токованье птицам отдан сад"
На мой вкус, одно из лучших стихотворений этого Кубка. Уже не первый раз сталкиваюсь с таким явлением – пытаясь анализировать текст, разложить его на составляющие, и не получается разъять музыку на звуки. Все очарование, все приятие этого текста – в самой музыке строк, в самом «теле» стихотворения. Текст достаточно объемный, но прочитался на одном дыхании, на одном вдохе, на чудесной гармонии звука и образа. Есть в нем аллюзии – на Мандельштама. Заболоцкого, Кабанова, но на них, если честно, я не обратил никакого внимания ни при первом, ни при последующих прочтениях. Все показалось своим, только что рожденным. Кажется, и мой уважаемый коллега столкнулся с тем, что сказать о тексте хочется много, объяснить, отчего стихотворение произвело такое впечатление, но при попытке описать данный текст, невольно переходишь к цитированию. Вот такая магия….
Если первый текст этой пары растет от малого, от сада, «отданного под токование», от сада, предназначенного для любовной песни, расширяется под весь мир, то мир закуклен, сжат до малого, до собственного мира «для личного пользования». Здесь свои порядки, здесь не действуют правила большого мира, здесь все – очень личное, частное. И цифры, которыми щедро делиться автор, на самом деле, очень личные. Мне кажется, их не стоит «расшифровывать». Они есть и это данность. Уютный, маленький, печальный мир «только для своих». Только для тех, кому это близко и понятно. Стихотворение ценно как раз не фактами, не смыслом и мыслью, но эмоцией, которую этот текст выражает. Звенящая струна, звук, отблеск.
При всей моей симпатии к «Шиповнику», из этой пары выберу, все же, "Под токованье птицам отдан сад", 60/40
В.М.Г: А я все-таки предпочту тот же текст, что и коллега.
8 пара
Конкурсное произведение 21. "Энск"
Конкурсное произведение 50. "Не навсегда"
Конкурсное произведение 21. "Энск"
Обозревает Вадим Герман
Как я уже говорил, очень четко и выпукло нарисованная картина прошлого героев стихотворения, места, где был дом. И очень четко в стихотворении показано, что не изменения контуров стран, не разная судьба народов, прежде населявших большую страну, является препятствием к путешествию в прошлую жизнь, самое главное и основное – это время. Такие же пацаны крутят ручку парома, тот же скрип уключин, только вот, дом врос в землю, «кренится липовый палисад»…Можно здесь остаться «на год», можно сделать вид, что вернулся, только вот, время утекло, как песок между пальцев, как песок в часах…И песчинки, кажется, все быстрей и быстрей падают вниз, на дно, и уже почти все здесь, и уже почти все время. Отпущенное героям, закончилось…
Приятное стихотворение, грустное стихотворение… Возможно, я слишком пристрастен, но попало оно в пару к тексту, уже любимому мною.
Поэтому, выбираю, несмотря на мнение и вкусы жюри, стихотворение "Не навсегда", 40/60
Конкурсное произведение 50. "Не навсегда"
Обозревает Владим Гутковский
Текст.
Она верит:
Летать – это очень просто, главное – окрылиться.
Какое дело пространству, что ты не птица?
Время вон тоже не птица, а летит, летит же!
Марк небесный свод тушует немного ниже:
всё безопасней в тенётах его качаться...
– Марк, а ты мог бы нарисовать счастье,
дерзкое, бесшабашное!?
Над замыслом покумекав,
мог бы, говорит Марк, и рисует летящего человека.
Она смеётся:
Держи меня за руку, как за нитку воздушный шарик!
Здесь всюду небо, и ветер шершавый шарит,
а солнце к закату стынет и будто вянет...
И мы парим – над розовыми церквями,
зелёными кронами, домиками, скрипачами!
Она вздыхает:
Марк, а ты мог бы нарисовать отчаяние,
лёгкое, как воздух, пронзительное, как булыжник - в реку?
Мог бы, говорит Марк, и рисует
летящего
человека...
Она плачет:
Марк, но ведь летать – это счастье, да?!!!
Да, говорит Марк. Если не навсегда...
Моя оценка на предварительном этапе.
«…Есть ли смысл после… сшибки мнений в комментариях еще и из себя выжимать нечто глубокомысленное. Просто констатирую».
Отметил двумя плюсами.
Что можно добавить…
Как я уже где-то писал в комментариях, к этому тексту отношусь сдержанно. У меня следующая иерархия. Что нового я узнаю из стихотворения о мире, о человеке, о поэзии. Именно в таком нисходящем порядке. Здесь, на мой взгляд, стоит обратить внимание в первую очередь на поэтическую составляющую. Текст выглядит гармоничным, сбалансированным, умелым. Но темперамента, мне кажется, ему не хватает. Предсказуемый диалог с ожидаемыми вопросами про «дерзкое, бесшабашное» счастье и не слишком оригинальными ответами, над которыми приходится еще предварительно покумекать. Пейзаж и то выглядит живее: «…всюду небо, и ветер шершавый шарит, а солнце к закату стынет и будто вянет...».
И финал тоже не стал откровением. Для меня, разумеется.
Отзвуки откровений.
Ну, разве что следующие фрагменты.
«Летать – это очень просто, главное – окрылиться…»
«Время вон тоже не птица, а летит…»
«Марк небесный свод тушует…»
«…а ты мог бы нарисовать счастье…»
«…мог бы, говорит Марк, и рисует летящего человека…»
«Держи меня за руку, как за нитку воздушный шарик!...»
«И мы парим – над розовыми церквями,
зелёными кронами, домиками, скрипачами!...»
«…нарисовать отчаяние,
лёгкое, как воздух, пронзительное, как булыжник - в реку…»
«…и рисует
летящего
человека...»
«…но ведь летать – это счастье, да?!!!
Да, говорит Марк. Если не навсегда...»
Мои предпочтения.
С одной стороны "Не навсегда" более чем уверенно выступили на предыдущем этапе. С другой стороны, судя по опубликованным ТОПам, пока судьи особого расположения этому тексту не выказывают.
Не стану за него рвать на груди рубаху, но, думаю, дальше пройдет он.
Послесловие от В.Г.
Пора уже немного отдохнуть от марафона, побыть немного зрителем, прийти в себя в эмоциональном плане – читая такое большое количество стихотворений и раздумывая над ними, невольно «выгораешь». Думаю, пауза не затянется. Есть еще тексты в этой конкурсной части, которые хотелось бы обсудить с читателями. Так что, не прощаюсь, надеюсь, что читатели портала будут заглядывать на нашу страничку…Ваш – В.Г.
Послесловие от В.М.Г.
Обязательную часть работы (согласно контракту и джентльменскому слову) мы выполнили.
Теперь только заметки, наброски, эссейки в свободном режиме.
Вадим, конечно, не удержится и еще исполнит мелодию «После свистка».
Я же, наверное, еще что-нибудь напишу к полуфиналу.
В любом случае до встречи!
Ваш и вам В.М.Г.
Обсудить обзор на Фейсбук
