Живет в Киеве (Украина). Визитная карточка участника.
МХ-69
Что народу забитому – блажь, выпендрёж и спесь,
то для Вовки вполне подпадает под «даждь нам днесь».
Столько тачек – это такая необходимость?
Ах, ну да... Не свезёшь же картошку и репу в одной.
А ты ж ко всему ещё пастор? Дык пробуди нас,
дремучих невежд, исхаркавших овсюжную новь.
Кому кукурузный початок без соли – спасение,
кому вообще – поступление в кран воды,
а эти – избранные. Давайте! Беситесь семьями,
список насущного пополняя от козьей балды.
Я тоже молился. Потому что был тютей.
И нынче молюсь. Чтоб педаль тебе вылилась ртутью.
Тётя Катя, картинно хвастаясь, что худая,
животу моему гайдамацкий даёт щелбан
и лезет с вопросом: «Чего ж тебе не хватает?»,
нарываясь услышать: «Траурных дольче габанн».
Пирожок жуёт. Предлагает и мне. Вонючий –
фиг поймёшь, сколько он в целлофане недель пропрел.
А тут ещё тётя Лена с прокладкой в онуче
летит обвинить меня в слабой плотности дел.
Вовка! Больше не хочешь армейского пирожка?
Мотоциклами брезговать стал? Ну давай, пока.
Знал бы Бог твой глухой, отчего пресловутый драйв
не назвали каким-нибудь свипом... ну ладно, бойлом –
он бы максимум тетеревами заполнил рай;
я бы даже за пёрышко не был пойман.
В тексте самой известной молитвы значится хлеб.
Каждый день я пешком его маме несу к шести.
Поменялись бы судьбами – в этом чугунном котле б
ты чуть иначе видел порядок насущности.
В общем, красочней ври, будто климат Техаса суров,
и намаливай сто одинаковых свитеров.
МХ-73
Утекает сквозь пальцы июнь,
влиться в Лыбедь немножечко труся.
Ты под полночь сменил караул –
сразу плов и солянка пошли.
Как довольный тропический вьюн,
льнёшь к плечам, говоришь мне: «Добрюся!» –
я печальку по ходу сглотнул,
словно слабый экстракт конопли.
Ты стихов не писал, но попал
этим тёплым словечком в десятку.
Да, дружочек: таким я рождён –
и таким отлечу в облака.
Божий кодекс – такой самопал,
что в ушах разрастаются складки.
В натюрморте из двух шестерён
нам и так виден хвостик сурка.
Этот статус по жизни неся,
я все чувства отвесил Димону.
Вроде преданность – не колбаса,
а тебе только плёнку припас.
Нам отныне блуждать в трёх осях
без скафандров по бору с тимолом,
и меняй – не меняй адреса,
твой багор зацепил нужный паз.
От него были сопли и мёд,
но «добрюся» с твоим копирайтом –
это порция веры в мечту
среди морга былых мизансцен.
Верный путь резко вверх повернёт –
ты педали, смотри, не пинай там.
Продолжай познавать мерзлоту,
дендрологию, демос и дзен.
МХ-80
Раньше не дрыхнуть хотелось, а ездить
рощами без посторонних мощей.
Всё! Наступила эпоха возмездья.
Ноги запутались в пьяном плюще.
Радио парит новости.
Соседское, разумеется.
Кто б ещё так творить мне мешал? Утюг?
А нынче сознанье ноет всё
при битве со свежей мельницей:
не получается возненавидеть сепаратюг.
Осень моя, от реальности неотделима,
как и весна, наступает на ядра чилима.
В возрасте этом надежда одна:
две биомассы друг друга в муку перемелют,
ртов останется меньше, чем карамели –
ну, и машинка, считайте, приручена.
Выжившим – и безглазому, и беспалому –
я помогу. Так и быть! Знай наших!
Что? Сам не справлюсь? Боялся коньков? А Каспарову
нужно ли начинать было с шашек?
Фотки старые смотрю: был такой пацан –
щёчки без припухлостей, глазки без пунца!
Лазил, лазил по дворам отдалённых мест
Киева и области, знаки взглядом жаля,
а потом сломал крыло – и распался трест
сюртука в горошек и красного рояля.
Радио парит, парит... Выключателя нет.
Провод в сердцах срезаешь – а оно всё равно:
«Сегодня в районе Широкино пожилой логопед
милостыню просил от Нивок до Люблино.
Завтра нейтронная бомба положит военный парад
в Гаване...» – и тут приёмник с размаху летит в абажур.
Куба-то тут при чём? От киевских упырят
я думал, машинок завтра сотню освобожу.
И был бы без всяких флагов торжественный трап,
а так – приятных полётов под собственный храп!
