Стихотворения, предложенные в ТОП-10  "4-го открытого Чемпионата Балтии по русской поэзии - 2015" членом Жюри конкурса.  Лучшие 10 стихотворений Чемпионата Балтии будут объявлены Оргкомитетом 6 июня 2015 года.

1 место

Вадим Гройсман, Петах-Тиква (Израиль)

* * *

Из летней духоты, кружась навеселе,
Прохладный ветерок в ночные окна дунул.
Мне стало радостно, как будто я себе
Другую родину придумал.

Там времени не жаль: распахана тюрьма,
И старость бедная сияет, как награда.
Дороги-лесенки и белые дома
Среди плюща и винограда.

Расшевелился ад, ползут его дымы
На тесный город, высеченный в кубе.
На лестнице миров, в горах чужой земли
Трубят псалом на древней тубе.

Из городских ворот мы выйдем налегке,
Забудем, как мучительно мечтали
Запечатлеть на камне и стекле
Сиюминутные печали.

Я прошлому не брат и смерти не слуга,
Все ратники мои умылись и воскресли.
Всё громче на невидимых лугах
Гудят пчелиные оркестры.

2 место

Вадим Гройсман, Петах-Тиква (Израиль)

Зима

Кому не обещаны слава и честь,
Тот может под все одеяла залезть,
Придвинуть печурку к постели.
Кого не окликнула вечность, тот есть,
Живёт в угасающем теле.

Нельзя утверждать, что ему повезло, –
Он должен работать за свет и тепло,
Свой домик тащить неохотно.
Бывает, и двинуть рукой тяжело,
И слово припомнить дремотно.

А ночью такая случается дрожь,
Как будто непрошеной вечности ждёшь, –
И стёкла трясутся, и губы.
Так лупит по крыше безжалостный дождь,
Так воют сиротские трубы!

А серым в косую линеечку днём
Гуляет зима на просторе земном,
Хозяйствует голубь костлявый,
Но лучше питаться ячменным зерном,
Чем колотым сахаром славы.

Ты прав безымянной своей правотой:
Земля наливается чёрной водой,
Туманно и сыро в округе,
И жизнью, как будто тяжёлой рудой,
Полны твои слабые руки.

3 место

Вадим Гройсман, Петах-Тиква (Израиль)

Pale fire

Прекрасна планета, поднявшая ночь
На мачты своих небоскрёбов,
Блестящий снаряд, разметающий прочь
Скопления белых микробов.

И звёзды прекрасны. Но первый мой тост,
Но это вино ледяное –
За бледный огонь в человеческий рост,
Что нас окружает стеною.

Как полные луны, круглы фонари,
Повёрнуты к свету деревья,
И всё угасает, лишь вечно горит
Огонь, пожирающий время.

4 место

Иван Клиновой, Красноярск (Россия)

* * *

Здесь и кончается ветер. Пойдём в обход.
Вспомни хорошее: скажем, цветы и сказки.
Впрочем, анютины глазки предать огласке
Значит лишь напороться на окорот.

Это для нас дорОгой роскошен ветер,
А для иных – раскрошен. И вот итог:
Всё, от чего мне хочется быть на свете,
Есть у тебя под сердцем и между ног.

Пепел Освенцима, небо Аустерлица –
Мне одинаково гадко об этом жить.
Хочется взять и чем-нибудь застрелиться:
Бац – и на ноль помножены миражи.

Так что давай не плакать, мол, сбились с вальса,
Ноги в руках мешают и прочий хнык...
На учкудук надейся, а сам – кирдык.
Пепел анютиных глазок не достучался –

Вот и закончился ветер. В обход, и впредь
Только хорошее: карандаши, раскраски...
Вычеркнуть маракасы из этой сказки
Значит лишь согласиться и умереть.

5 место

Елена Наильевна, Самара (Россия)

Я в тебя заплываю

в вечность, в запой короткого перерыва
кажется мне: я рыба твоя
я рыба
маленькая, смешная, раскраска "хаки"
прячусь в тебе от склоки любой и драки

ты меня укрываешь спокойным гротом
даже не спросишь: кто там меня и что там
да и какая разница, если дышим
вместе, но выдох-вдох никому не слышен
сонной улиткой дремлет приход рассвета
как замедлять для нас ты умеешь это
длишь и качаешь в зарослях ламинарий
и всякий раз немного другой сценарий

может быть, я такого и не достойна
я же мелка, хрупка, а в тебе просторно
столько внутри негаданной глубины, и
хаки-окрас меняешь мне на цветные
полосы, пирамиды, круги и пятна
как ты всё это делаешь так приятно

в вечность, в запой короткого перерыва
снова я рыба, милый
я - рыба
рыба
жабры, плавник, другой, чешуя бликует
замер и ждёшь, наверное, вот такую
рыбной болезнью корчусь, заболеваю
бульк
получилось
я в тебя заплываю

6 место

Константин Комаров, Екатеринбург (Россия)

* * *

Смешно работать под прикрытьем
под одеяловым нытьём,
но слово, ставшее событьем,
перестаёт быть забытьём.

И загораются зарницы
в ночи дырявой и сплошной,
в неё вдвигая свет зернистый,
как будто ящик выдвижной.

Но целит речь уже в висок и
пытается хоть как-нибудь
высказыванием высоким
от низкой правды ускользнуть.

И крошится души облатка,
пока сама она, легка,
не возвращается обратно
за кучевые облака.

И вновь, вертлявый, словно нерпа,
в воде, глубокой, как нора,
язык не достигает неба,
упёршись в нёбо до утра.

7 место

Иван Клиновой, Красноярск (Россия)

* * *

Выдохни, мальчик, тебя не зовут играть.
Все бор-машинки давно в гаражи зашиты,
Все кулаки разжаты и спрятаны под кровать.
Ты сам себе запретитель и разрешитель.

Вот на коленке недавно заживший шрам,
Сделанный острым камнем, чтоб стать похожим
На тех, от кого достанется по шарам
За шрам и чернила, закопанные под кожу.

Но ты повзрослеешь раньше, чем все они,
И вкус у победы не будет таким уж сладким.
Так выдохни, мальчик, от зеркала отвернись
И кубиков дай деревянной своей лошадке.

8 место

Алена Закаблуковская, Иркутск (Россия)

Болиголов

Что там, на дне колодца? Кажется невода…
Потусторонне солнце ходит туда-сюда.
Плесень ползёт по срубу, розов речной бадан.
И прилипают губы к губам.
Как мы малы, неловки, держимся за края
соединив головки. Мерно кружит земля,
Полем уводит близких, кажется на закат…
В донном оконном диске лаковый звездопад.
А за спиной, как шрамы, метки следов в песке,
Где твой отец и мама порознь идут к реке.
Следом мои торопко. Мама бежит в прибой –
Папу уносит лодка. Постой!
Кружится день над осью старого журавля.
Знать бы какою костью ты прорастёшь в меня,
Мальчик белоголовый. Болиголова цвет
выпить, промолвить слово.
И не смотреть.

9 место

Михаил Озмитель, Бишкек (Киргизия)

Воробышек

ах, слова эти, как воробьи в луже.
солнышко расплескали. клювик открытый.
бабулька на скамейке знай перебирает спицы -
вяжет, птичке рада, что свяжет - не знает:
то ли пинетки внучке, то ли петлю зятю.
губами шевелит считает не ошибиться б.
- а Нюрку-то сдали в дурку, - ей говорит соседка.
всё знает соседка, да только вязать не умеет, -
в детдоме не научили, а чему научили - не скажет.
давно это было. вот и мелет мельничка мелет
словечки, как воробышки. крылышки. с крыш каплет.
Митилены царь молол на мельничке этой.
вот и солнышко расплескалось, Пасха скоро,
вот и верба готова к Вербному воскресенью.
радость будет. Христос в Иерусалим на осляти,
а мы вербой ему помаваем - на смерть Он едет
- а Нюрка кому мешала? - Никому не мешала,
зато квартиру её, - увидишь, - сынок её спустит.
вот и мелет мельничка, воробышек притомился.
притомился воробышек на солнышке пригрелся.
радость-то какая! на смерть Он едет.
в луже искупался, на столбик забрался
вор'он не видно. тепло ему хорошо, не знает,
что Питтак молол на мельничке этой,
ему бы в Митилену - зёрнышек поклевал бы,
ведь Нюрку забрали в дурку, и никто воробья не накормит,
никто его, сироту, не окликнет, не приголубит,
ключевой водой не напоит, не пожалеет.
ничего не знает воробей, только солнце,
что тельце его скудное греет
ах, как спицы мелькают, Христос уже близко.
пора вербу срезать, встречать Его будем,
пора вербу срезать, на смерть Он едет,
и клубок в кошёлке, как живой, копошится, -
так быстры бабулькины спицы.

10 место

Дмитрий Ревский, Москва (Россия)

Свет

А свет был слаб, как щенячий писк.
Давно не квадрат и совсем не диск –
дыра, но за ней - уже нет темноты,
где долгие стены обшаривал ты,
стирая ладони в простом и пустом,
роняя иголки в оплавленный стог,
ища на коленях, шурша, словно крот –
с мечтою о белом – средь чёрных пород…

А свет был неярок, но искренне бел -
средь сумерек, мороков, теней, зыбей,
он ждал, что к нему приближаешься ты,
он сжался в границах скалистой плиты…
Но частью надежды и частью пути
он был - и мерцал… И дышал впереди…

Не спрашивай, как появляется «мы»…
Нас что-то находит в ладонях у тьмы.

Средь всех твоих комнат, в которых вчера
твой внутренний свет без меня умирал.