Живет в Беер-Шева (Израиль).
УЗЕЛКОВОЕ ПИСЬМО
по прогнозам
а по прогнозам, завтра опять война,
небо намажут тоненько на горбушку,
чтобы, набравшись беленькой дочерна,
прятать воспоминания под подушку.
к старости превратился запас рублей
в сладкий больничный привкус лекарств и пота,
и (за глаза) прощальное - "не болей" -
кажется продолжением анекдота.
ангелы точат - к чёрту! - карандаши,
правят проекты завтрашнего салюта,
прошлое выгибается: "не спеши",
капая в настоящее по минутам.
милостыню подайте - хоть парой слов!
я не прошу богатства и долголетья,
кто их поймёт - непуганых докторов...
а по прогнозам, завтра уже не светит.
гордей
за пределы метёт, заливает округу погодой,
целлюлитное небо свисает узлами дождей.
разрубает узлы по ему лишь известному коду
аритмичный подагрик - гордей.
череду голосов провожая подкожною дрожью,
он бредёт вдоль толпы по одной из нехоженых троп.
под лучами весны он от холода скуки скукожен
и меняет количество стоп.
грязь марает лицо - это время садится в карету.
тяжело? тяжело! не укрыться. ни в лес. не свернуть.
время тянет вперёд по руке, по удару, по метру -
вот ещё! вот немного! чуть-чуть!
половина знакомых застряла на сломанной строчке,
половина друзей провалилась под ноги чужим,
но прямая кривой не всегда выходила короче,
и не слаще отечества дым.
черновой вариант получился похожим на правду -
и свеча догорела, и ногу от марша свело.
но не ропщет гордей и на людях картинно картавит,
продвигаясь за новым узлом.
в фабричном дыму
облако жило в фабричном дыму,
не разделяя позиции спора
(о прототипe утопшей муму)
между степаном и рыжим трезором.
кляксой на своде маячила синь,
перья почистив, курлыкали птицы
голосом вздорных залётных богинь:
"дайте нам воздухом опохмелиться!"
а на углу семафорил каштан,
ветки на свет пятернёй растопырив,
чтобы не думал прохожий степан
о нестабильности в доме и в мире.
словно ковчег, плыл газетный листок,
ветром сдуваем куда-то на север
вслед за слонами. фабричный гудок
был по-весеннему нагл и распевен.
вверх виновато смотрело из луж
облако чёрными брызгами капель:
"как же ты, братец-степан, неуклюж!" -
и поправляло бумажный корабль.
