«Чемпионат 2014 г. по составу представленных стихотворений оказался, пожалуй, самым сильным из тех, в которых я принимал участие в качестве обозревателя…». О конкурсных подборках Сергея СМИРНОВА, Александры СНЕГ и Алины СЕРЕГИНОЙ.

Перебираю наброски будущих обзоров, что-то откидываю, что-то перечитываю заново. Когда нет суеты и спешки, когда «быстрее, выше, сильнее…» остается для олимпийцев  второго тура, как-то острее и беззащитнее выглядят тексты   выделенных мною стихотворных  подборок. Что сказать? Все они разные, да и главное в них – это  непохожесть, индивидуальность авторского стиля, отсутствие той «гладкописи», которой  заполнены сайты современной поэзии. И как замечательно, что они различные!

Но как-то нужно группировать свои заметки для продолжения разговора о поэзии. Возьмем за основу один внешний, случайный фактор, и один – пожалуй, основной: постараемся соединить в  этом обзоре совсем непохожие друг на друга стихи.

СМИРНОВ Сергей, Кингисепп (Россия). "На игле".

Когда-то я читал, что сочинение стихов – это тоже, в некотором роде, зависимость, чем-то сходная с наркотической. Однажды «подсев», очень трудно вырваться, да и сам процесс творчества( и отхода от творчества) сопровождается болезненными ощущениями в области самоуважения. То, что поэт при этом тратит свое здоровье (кстати - не на близких, а только на потенциально близких по духу), тоже весьма сходно с осуждаемой обществом наркоманией. Алкоголизм, конечно,  вряд ли лучше, но это – скорее ближе к песенному жанру.

Быть может, оттого я не удивился названию подборки Сергея Смирнова. Надо сказать, что Сергей - один из моих любимых авторов-логиков, у него построение стихотворения, образы и изменение образов в стихотворении очень логичны, по-мужски логичны.  Ружье, висящее на стене, стреляет всегда, причем в тот момент, когда это необходимо по замыслу автора пьесы; некоторая свобода в оформлении стихов, некоторая неточность рифм компенсируется  стальной, литой  необходимостью: слово должно  находиться именно на этом месте и на этом месте должно находиться именно это слово. Его стихи легко разбирать – они, как хорошо смазанный, работающий механизм – последовательны и поступательны. Вот, я уже и не знаю, хвалю я подборку Сергея или ругаю за предсказуемость.  Так, в первом стихотворении – «Памяти музыкального центра "ВЕГА-119"», если алмазная игла – то, обязательно, найдутся на неё  ангелы, если дорожки – то  только те, неведомые, с невиданными зверушками… Ностальгия –  полновесная, советская; виниловые диски – хорошо, Си-Ди – плохо, не живо,  они не настоящее, как поддельные китайские новогодние игрушки, от которых, как водится, радости нет… Очень понравился образ черных дыр – виниловых дисков, который, опять таки, согласно своему местоположению в окончании стихотворения, непременно должен был быть каким-либо образом завязан с первой строфой… Он и завязан -  то,  «большое и темное», как горе от сломанной иглы, наверное, и есть тень от черной дыры, «где прошлое плотно спрессовано». Вы знаете, наверное, я все-таки хвалю первое стихотворение Хоть что-то в нашей жизни должно быть основательным и постоянным. Как качество, как тоска о прошлом.

Но вот – о чем второе стихотворение этой подборки? «Вечерами он лепит горбатого»… Кто сказал, что   « куклу вуду»   нужно обязательно шить? Кто определил, что её нужно обязательно проткнуть иголками, чтобы хозяин, живой человек, которого изображает кукла, мучился? А если, тот, кто создает куклу, этого гомункулюса, этого горбатого, никому не нужного, мрачного уродца, и есть – прототип аватара? Что, если это себя он предлагает  миру – берите даром, за здорово живешь? И. когда не находит никого, кому был бы интересен, хоронит – на том кладбище, где захоронены забытые, никому не нужные люди, куклы? И каждый вечер – лепит  заново,  с надеждой – отдать в добрые руки, пристроить, найти кого-нибудь, кому – нужен?  Ведь  горб его – возможно, сожженные крылья, а, быть может, нераскрывшийся  парашют, с которым этот человечек(человечек ли?)  сброшен с небес? Оттого и «злое клеймо прокажённого», отброшенного, ненужного ангела – или демиурга, или - человека… Страшное стихотворение, страшная, бесконечная история…

Третья игла -  игла для татуировки, наколки. Купола, профиль Сталина, профиль любимой – то, что существенно, то, в чем жизнь и смысл жизни, накалывали себе на тело. Ближе к сердцу, если это  очень важно. Я не беру в расчет сегодня модные украшательства, хотя , признаться, с искренним интересом жду то время, когда можно будет увидеть разукрашенных тату бабушек на городском пляже. Главное в татуировки из третьего стихотворения – это желание его героя – быть в мире и быть миром, ощущать причастность ко всему миру, ко всей планете. Говорят, космонавты уже не могут видеть землю прежним взглядом, после того острого ощущения хрупкости и опасной зыбкости нашего мира, который им предстал. Оттого ли, но мне показались очень интересными строки последнего катрена: герой Сергея,  «виртуоз приключений, крутых путешествий мастак», то есть, исследователь себя, своей души, своего внутреннего «я»,  спрашивает:

«если мир в человеке,

каков человек на миру?»

Какой-то захватывающий, даже не буддийский, конфуцианский вопрос… И, отчего-то прочиталось: «человек на ветру»…Может быть, оттого, что в мире сейчас – ветер, сквозняк и все зыбко и страшно? В любом случае, отнесу эту подборку к образцам философской, раздумчивой лирики, быть может, не к самым ярким образцам на Чемпионате, но очень крепким и достойным.

СНЕГ Александра, С-Петербург (Россия). "Островитянка".

 

Эта подборка на Чемпионате была для меня, если не откровением, то находкой. Я услышал ранее незнакомый, слегка сбивчивый,  интереснейший голос, пошел на него и …поверил Александре. Вот первое стихотворение:

«Запонка».

«Но однажды чашка падает со стола

И с ухмылкой молнии ночь вторгается грозовая..»

Ух ты, какой образ! И – действительно – грозовая ночь, усмешка молнии…Похоже, теперь, при каждой грозе я буду вспоминать эту кривую ухмылку. А что чашка? Да, тревожный образ, говорящий, что все разбито, не склеишь…

«Сердце в оспинах, запертое на карантин

Права голоса лишено.

"Я решил, прости.

Ты ведь чувствуешь, что-то не клеится, как ни бейся?.."

И опять – сердце в оспинах, спрятанное в карантин – какой шикарный образ! Тут – и былые сердечные раны, и сжатые в кулак эмоции, и – переход руля к разуму, не к чувству… И – вы посмотрите, как сыграла чашка первой строфы! «-то не клеится, как ни бейся…» Каков изящный каламбур! И – намек на подмену   прошлого -  будущим, разума – чувствами; фраза- перевертыш, как перевертыш – ситуация, в которую попали герои.

«Бесконечного одиночества рельсы, рельсы

Убегают в её ямочку на груди.»

Образ, конечно, тот еще образ…Красиво, эротично, да…Оценил, но показалось несколько спорным …но привлекательно, чувственно даже…

«И она кивает (кажется - это бред,

Ведь они касались друг друга так много лет,

Посчитай витки!..)»

- замечательно! Года – витки вокруг солнца…очень …романтично, и точно ведь!

«Из трещинок на коре

Вытекает живица. Листья кружатся в вальсе.

Сколько ты корнями наживо не сплетайся

В мире всё не навечно, конечно, нет.»

Так, а это откуда? Сплетенье корней, два дерева…  Не было этого образа обозначено в стихотворении…  Нет, был! Ох, вот откуда рельсы растут!

«Как больно, милая, как странно…» - вот оно. «Трясясь в прокуренном вагоне , ….  Всей кровью прорастайте в них…» (с)   и опять – идея-перевертыш: здесь уже – про добровольную разлуку, антитеза разлуке случайной, трагичной…

«И они какое-то время ещё летят,

Но потом кончаются силы, искра, заряд»

Как две звезды, как две кометы? Вокруг солнца, а падать – на землю? И, этот образ, как  дополнение  к  тем виткам, которые вокруг солнца.

«И приходит зима - небритый старик-маляр,

И закрашивает дома и планы слепяще-белым.»

Небритый -  колючий, все правильно… А если  есть расхожий стихотворный штамп : «зимой начинаем жить, как с чистого листа», то кто-то должен сделать этот лист чистым, белым… Но зима – не живописец, тот, наоборот, делает из чистого листа яркую картину, тут опять образ-оборотень, образ--перевертыш, зима не художник, маляр… Вот это да!

«Просто жизнь открывает большой чемоданный рот,

И в него отправляется (страшно) : за годом год,»

А  вы знаете, это еще одна очень точная и (для меня) личная деталь: Раскрытый рот чемодана, отъезд, печаль, страх неотвратимости и невозвратимости  расставания.

«Наконец всё сложено, съёжено, не суще...»

Несущественно, неважно, или – не существует? Обрыв слова или – обрыв, да  в холодную воду? Или, наоборот – время замерло, спрессовалось, изменило свой бег? Ведь, в такие минуты у времени меняются свойства, бывает такое в жизни, ох, бывает, сам застывал во мгновениях, как в вязкой смоле,  да так, чтобы в ушах  громом: то ли шаг секундных стрелок, толи  грохот ударов сердца… что сказать, это жизнь…

А что  дальше в стихотворении Александры? А дальше еще одна трансформация, уже в сказку.

«И они в себя приходят, как после кори,

Растеряв все навыки и слова.

Отступают войска - тяжёлые времена,

Не забыто главное - тайные имена,

Так когда-то уже начиналось - был он, она...»

Кто сказал, что любовь – болезнь? Кто-то мудрый и грустный. А у нас любовь – выздоровление, мы  очнулись, как после бреда, после сна, после обморока, мы начали жить заново – растеряв все навыки и слова, и теперь придется все  заново,  заново давать имена, всему вокруг, кроме любимого и любимой. Так уже начиналось, так уже было – были  только он и она….

«И "навечно", конечно, есть.

Впереди - весна.»

Все-таки, сказка,…Все-таки, только там – весна навечно,  любовь  бесконечна и прощанья  только на миг. На тот самый миг, на который « с любимыми не расставайтесь…»

………………………….

…………………………

«Человек лежит в темноте что густа и волгла,

Как изнанка земли, или зимних небес язык.

Человек не кричит, не плачет, не воет волком

Человеку давно так плохо, что он привык.»

А вот от этого стихотворения -  мороз по коже, видимо, все-таки очень влияет  на прочтение образов  стихотворения больное, недавнее, личное…

«И текут под веки сюжеты от Сальвадора,

Или Босха, (и как вмещает их голова?)

У него наяву - завявшие помидоры,

И погибшие в первых заморозках слова.» 

Дали, плавно перетекающий в Босха…Очень похоже. Температура, бред, темнота, липкая паутина, которая медленно вращается вокруг тебя, постепенно превращаясь в толстые морские канаты, которые обволакивают, сдавливая ужасом и вдруг, внезапно, тают, как Бастинда от воды;  то ли от испарины на лбу, то ли просто – от рассвета…

Но – «завявшие помидоры», «погибшие в первых заморозках слова» ?  «Прошла любовь…»(с) Прошла или – не начиналась? Или, начавшись, отступила, от первых морозов, от недостатка слов? Отступила в вековечное начало, туда, где темнота, густая и влажная, туда, куда брошено зерно – в землю, в изнанку бытия, в то темное, что есть начало  и конец, страх и надежда. Тогда – это больше, чем болезнь, тогда это – бытие. А слова – вначале было слово. А, быть может, это слово  и есть – начало всего, или, скажем иначе,  все, вся вселенная – это и есть Слово?

«Очень жалко птенцов. Неужто никто не выжил?

Ну-ка я похожу с фонарем, поищу еще.»

Сравнение слов с птенцами, с еще не ставшими птицами, тронуло и где-то, глубоко в душе, отозвалось согласием с таким образом – «крылатое слово»…»   «Поищу с фонарем» - человека  ли ищем?

И вот, развязка:

«А потом в груди где только что бил набатом

Прошлогодний гром, и молнии жгли до искр,

На остывшей почве находится вдруг... крылатый

Теплый, полуживой, из вымерших тварей, из

Тех времен когда еще было - звучало- слово.

Человек подставляет ладони, не верит сам

В то, что это возможно - рождение, вспышка, снова

Голубая весна, любимые голоса.

А пичуга уже вьет гнездышко в изголовье,

С хрустом вечные льды зимы исчезают с карт...»

Голос автора  слегка дрожит, Александра захлебывается, теряет слова и звуки – вся в радостном предвкушении, в надежде, в мечте. И вот оно – окончание стихотворения и начало – нового дня, жизни, весны, вселенной:

«Человек размыкает губы, плюется кровью

Начинает петь.

И на голос приходит март.»

………………………

……………………….

Третье стихотворение цикла обычно делается самым ударным, чтобы читателю запомнилось, врезалось в память – ведь сильнее, ярче запоминается окончание фразы. Александра, но мой взгляд, пошла на некоторое упрощение, снижение громкости. Третье – стихотворение  с раздумчивой, чуть усталой, нет, скорее опустошенной интонацией. Замечательно  начало стихотворения:

«Апостол Михаил - ладонь его - апостроф,

Вновь говорит что суд пока не про меня.»

Яркий, живой образ, который легко представить – страж ворот с вытянутой вперед, отталкивающей ладонью: стоп. Ты еще не готова…

«Пустыня впереди, и взгляд искать устал

Хоть камешек, хоть знак, хоть след от лунохода» -

Тоже, очень хорошо, очень образно – ощущение одиночества,  заброшенности(«на лунный диск») – переданы великолепно…

Тот же голос, с пропуском (неважных?) слов, та же некоторая торопливость в середине стихотворения, но все же, по напору, по блеску, по образности оно явно уступает первым двум стихотворениям подборки. Общий образ – островитянки прочитывается и как намек на Пенелопу (с островом – Итакой), и как прямой отсыл на Эльзу,  с рубашками из крапивы, такую же одинокую, ждущую и верящую. И в тот же момент, последние строки стихотворения ставят черту, границу между образами этих героинь и сегодняшней героиней.  Но эта, сегодняшняя, совсем не островитянка, вместе с прошлой наивностью и верой в сказки отбрасывает что-то важное и нужное, то, ради чего ей, наверное, и был дан второй шанс. Печальное стихо.  По своей ценности, по моему впечатлению, все же несколько нивелировано с традиционными «женскими плачами» о загубленном вчера и о себе, любимой, потерянной, изменившийся. Для такого сильного автора, как мне кажется, это –шаг назад.

СЕРЕГИНА Алина, Томилино (Россия). "В защиту Муз".

А вот в этом случае  ситуация обратная. Первое стихотворение едва не загубило мой интерес ко всей подборке, пространно и банально  рассказывая о взаимоотношениях Поэта и Музы (да, именно так, с большой буквы!) И при этом ирония, если и есть, то старательно скрыта за книжными листами, чернильницей, гитарой  и прочими романтичными бреднями. После таких текстов мой мысленный совет автору обычно таков: «Купи себе кошку, назови Муза и мучай хоть 12 часов в сутки!»…

Но вот от второго стихотворения я растаял…

Шоколадка

Сегодня так: уже нельзя обратно!

Куда теперь, раз села у огня?

Ты стягиваешь фантик аккуратно

С подтаявшей от нежности меня –

Снаружи – яркой, под обёрткой – сладкой,

Но лучше не выбрасывал фольгу б!

Я буду самой горькой шоколадкой,

Касавшейся твоих горячих губ…

Глазами этой бездны не измеришь,

Словами не ответишь на искус!

Я знаю: ты и сам себе не веришь,

И осторожно пробуешь на вкус.

Я тоже не могла себе представить,

Что стану вдохновением творца,

И буду таять, таять, таять, таять

До срока – да, но – нет, не до конца!

Целуй меня, пока я отвечаю,

И верь в меня, покуда я не лгу…

Пока могу, горчу, не огорчая,

А после – просто спрячусь под фольгу.

Удивительно приятное, очень эротичное(но без пошлости) стихо, с чудесными образами, не только точными, но и глубокими. Просто удивительно, как это стихотворение еще не разошлось массовым тиражом по разного рода сайтам знакомств и просто сайтам, женским «дневникам»  и всему тому, что заменяет сейчас девичьи «песенники» тридцати-соракалетней давности. Ну, или альбомы дам века девятнадцатого. Говорю это без малейшей иронии, абсолютно серьезно – текст очень достойный, хорошо и красиво сделан, со вкусом иронией и позитивом,  и я был бы рад видеть такие образцы среди массовых текстов.

Третье стихотворение продолжило приятное знакомство с Алиной. Очень хорошее, основанное  на игре слов стихотворение лукаво улыбается своему читателю, и, некоторые намеки позволяют отнести его  также, к хорошей любовной лирике. Да, то, что эта лирика  приправлена иронией, улыбкой, рвущимся из горла счастьем – это просто замечательно. Честное слово, набила оскомину исповедальная любовная муть, похожая, как  стали похожи все несчастные семьи в нашем мире. Это счастливые, которые  являют собой  исключение из правил, стали разными, непохожими. Это счастье стало редкостью, ценнейшим и редчайшим даром, и  в своей уникальности стало интересно.

Второе и третье стихотворение Алины – также, приятное исключение из «глубин женского страдания», они радостны, солнечны, игривы и блестящи.

Снимаю перед автором шляпу и с улыбкой буду ждать появления её на Кубке, этой осенью.

Продолжение следует…

 

______________________

 

Читать еще:

"После свистка". Встреча первая. "О конкурсных подборках Олега ПАРШЕВА, Светланы ДИЛЬДИНОЙ и Вадима СМОЛЯКА".