Так что, простите мой пошлый каламбурчик, пойдём налево в последний раз! :)
Станислав СТРУЦИНСКИЙ
«Так что заткнись и хватит ферделяться...»
Философия жызни
Я, честно говоря, вообще не вижу особого смысла в философской лирике. Считаю, что поэзия и философия — вещи малосовместимые. Как молоко и огурцы. И вообще — только портятся друг о друга.
То сплетает фантомы потерянных звезд,
словно косы, в улыбку-качели — автор решил сделать всем красиво!
Тебя не тронут зла бураны,
Что дед успел твой впрок распять
— распять бураны — это сильно, что уж.
Умолк арфист и смех мятежной музы,
И маятника внутренний пульсаж
— пульсирующий маятник — это наверняка составная часть перпетуума мобиле.
Из Вавилона каменных палат
Раскаянье течёт струёю тонкой
— периодически виясь дымком и сыплясь кирпичиками.
Ты мои опускала ресницы
И ковала из слез зеркала
— иркутские лиргероини настолько суровы, что плачут жидким металлом!
За спиной рикошет крыльев
Что летит за тобой стаей
— а до этого выстрел крыльев летел, видимо.
Поэты о поэзии
Я, наконец, нашёл идеальное сравнение: чуть менее, чем любой поэт, пишущий о поэзии, уподобляется известной своей известностью балерине, певшей под фонограмму песню про «я на пуантах стою и вижу душу свою». Так же смешно, претенциозно и жалко.
А небо плевалось стихами в окно,
И гордо меняло позы
— ненененене, это стопудово был чувак из дома напротив. Небо далеко не столь жестоко!
Анатомия и физиология
Я слышал много теорий об особом видении поэта. В частности, что взгляд его обращён не то внутрь, не то вообще в нечто малопостижимое узким непоэтическим умишком и, как любят писать молодые талантливые авторы, трансцендентальное (Кстати, сколько ни гуглю значение этого ужасного слова — через полчаса всенепременно забываю). По мне, лучше бы поэты чаще смотрели в зеркало и анатомический атлас.
И сердце билось вслух стуча
— у некоторых людей оно, видимо, стучит про себя.
Поднимаю твоих слёз осколок
— это, видимо, были слёзы вышеозначенной иркутской железной девы.
Когда б не зерна звуков в узелках
Расклеванные гулкими сердцами,
Когда бы эти руки не мерцали
Неверным отраженьем фитилька
— радиация, однако.
Нет – может быть – летели над травой,
ее не приминая? На восток
разбросив ноги, точно птичий хвост,
а головой на запад устремясь
— это ж сколько должно быть ног, чтобы их так, хм, разбросить?
Все фибры дребезжат. Сознанье в крене.
Ни грамма нет, а нужен опохмел
— по этим стихам я представляю, что фибры — это такие как бы фигуральные жабры.
Скрип – в дверях свеча, чепец.
Глянет строго и сердито
— чепец с глазами? Я бы испугался.
Грудного молока кодированность сладкая
— ГМО!
Гнётся зрачок упругий
— а также мнётся.
это твой телефон за полушку,
как нога на погоду, визжит
— так-таки в голос и визжит. Нога.
Так приятно и без волос
И без глаз, пропуская дни,
За спиною руки держать
Не по прихоти глупой своей
— лиргерой знает толк в извращениях!
Нам не спрятать размокшие уши
— так нечего было размачивать!
Косит лазоревым зрачком
Алёнин глаз, как на иконе
— зрачок — это слабое место поэтов!
Природа и пейзажи
Что-то сдаётся мне, что поэтам попросту надо поумерить свою пресловутую неотмирность. Потому что — как в принципе можно адекватно описать окружающий мир, нарочито держась от него в стороне?
Снежные шапки стянули с себя холмы
— кто на ком стоял? (с)
лишь загрубевшая короста
коры
на почерневшем пне
— лишь масляная плёнка масла на белом кухонном столе. Я так сам скоро стану поэтом :)
ласточка беззвучно свистнет
— в беззвучно мяукающую кошку верю — видел. В беззвучно свистящую ласточку — нет.
Порою осенней украсит багрянец,
Оранжевый в косы вплетёт ей румянец
— полагаю, кожу со щёк полосками обдерёт и вплетёт.
Любовная любовь
Меня живо интересует — всегда ли поэты выбирают возлюбленных по себе? То есть, таких специальных людей, которым безразлично качество посвящаемого — лишь бы посвятили хоть строчечку? Хотя, наверное, по литературно подкованным возлюбленным правильные поэты страдают издалека.
Я тебя рисую белой кистью
Красками вселенской глубины
На холсте из первых клейких листьев,
Сотканным мгновеньем тишины!
И лазурной прорисую кистью
Нотами заветного ручья
На холсте тысячелетних истин,
Свитым между искорок огня.
Изумрудной кистью от Галактик
— изумрудные брови нервно курят в углу.
Я целовал её ноги в разлёте
— (сочувственно) брыкается?
А знаешь? я тебя люблю,
Хотя совсем тебя не знаю,
Нефритовую тишину
В твоих глазах. И близость к раю
— а я предпочитаю сапфировый ор!
Я буду жать тебя, веками сон внимая
— пока все соки не выжму!
А я проснулся от того, что слышал шепот
Жемчужных губ, моей дурманящей жены
— полагаю, это не жена, а какой-нибудь специальный порошочек. Жемчужного цвета, ага.
Он – Дон Жуан, и это знают все,
Даже бегущие за ним собаки
— стесняюсь представить, что лиргерой делает с собаками.
Мне мало тебя докурить или выпить
— я тебя убью и съем.
И, зацепившись платьем,
Размазаться в кровати,
Почти что голяком
— суперлиргероиня: женщина-клякса!
Вера и религия
Вообще, сколько я наблюдаю за людьми, столько думаю, что к сим тонким материям нужно допускать далеко не всех. Чтобы крышу не срывало. Поэты, как бы они ни вставали в позу, ничем не лучше нормальных людей в этом плане.
Отдаю за молитву саксонца
— равноценный ли это обмен?
Твоя духовность граничит с Божим гневом,
Твоя святыня – с безбожной чехардой,
Твоя возвышенность – с растлительной гиеной
— а вот и достойная пара Дон-Жуану с собаками.
*
Вот и прочитаны заново все подборки — 481 штука, о ужос! Возможно, я что-нибудь пропустил. Хотя я очень старался не пропускать. Некоторые штуки, вроде пресловутых слетающих шляп, в последних обзорах я уже специально не упоминал — а то объём, чего доброго, получился бы слишком большим.
Время дать слово серьёзным критикам.
А молодые талантливые авторы пусть не надеются, что моих сил не хватит на следующий конкурс!
Станислав Струцинский
Читать еще:
Станислав Струцинский. "Во славу мира, сущего вокруг..."
Станислав Струцинский. «И полный рот разваренной перловки - и не сглотнуть, и выплюнуть неловко...»
Станислав Струцинский. «И каждый раз даюсь я диву, читая книги вновь и вновь»