Живет в Железнодорожном, Московской обл. (Россия). О себе: "Работал врачом".

В одни руки

а не приблизишься к богу ты даже на штык,
сколько ни ройся в себе, ни геройся, ни лаяй –
чудище смотрит в себя, словно в бездну язык,
словно в елену – с креста, но из уст менелая.

дразнится, не истекая ни кровью ни льдом,
тянется ввысь, обреченно, как шпагу глотая,
в сторону вишну плевком орошая содом,
шанс обретая.

*

человечище с виду матёр,
но забава его проста:
тащит в урочище (будь то шатёр,
будь то свежее пепелище)
всё, что плохо висит – с креста,
или там – заратустра втёр,
запоминает места,
и новых не ищет –
типа растёт над собой до поры
распирающий обезьяну
недобог? прометей?.. и адепт их борьбы
за неё без изъяна.

*

нам бог послал способность удивляться.
я не просил – волненья, то да сё –
а вот послал! – представленные к яйцам,
мы распинаемся, влияем и пасём...

и разбираем до последней буквы,
в балду играя, самое начало –
границу между выпуклым и впуклым,
дабы от удивленья полегчало.

*

входят два психиатра в одну и ту же,
не слишком быструю, но щекотливую реку.
смотрят в глаза друг другу – весьма пастушьи,
делятся тем, что отпущено человеку.

и соглашаются – речка была что надо.
каждый шлепок отзывался – не фрейд, так зигмунд.
и если судить по мимо проплывшим гонадам –
консенсус достигнут.


Симулякры

человек не похож на цветок
даже если глаза васильковые
даже если смотреть сквозь леток
хоботок в исступленьи высовывая

ещё чуть - и он встанет с колен
поцелует и выронит сорри
человек - не цветок, он вполне
был на них иллюзорен.

*

нам иногда пошлёт судьба посредством взгляда
со стороны два маяка – и станет ясно
как в божий день, что до сих пор несло куда-то
за девушкой с веслом во всяко-разном
её предназначеньи с видом сзади...
а помнится – в лицо читал Саади
и целовал – туда же, бросив вёсла –
пока не послан...

*

ну, вот и пободался за счастье под образами...
он выслушал так, будто часто сбывая истому ту,
снова руку отдёрнул дающую, с её неземными глазами
и всем симулякром, сопутствующим этому омуту.

будто сам не поймёт – наградил или душу вынул,
и смотрит не сквозь, а на то, как легко позади меня
её карта разыгранная укладывается в картину,
наивно подписанную его подходящим именем.

*

Выбивая из чашки ягоды от компота,
к сорока семи набил на носу горбинку –
насмерть стоят полувековые шпангоуты
с профилями доколумбовских инков.

И, постигая слабость свою чувствительными местами,
всех обойдёшь блудниц – ба! знакомые лица –
но ни одной не отыщется родом из Месопотамии,
чтобы разлиться.


Онтогенез

приоткрываешь книгу как сарай,
где пыль веков и оттиски на пыли.
и на чужом горбу въезжаешь в рай,
и бога трогаешь, пока он не замылен.

пока из морока им собранных вещей
не выйдет некто вроде совладельца,
не с титульной страницы – из мощей
очередного кровяного тельца,

стоящего на месте том пустом,
где гибнет мир (из текстуальных выгод),
и он глядит в тебя – не первый том –
ведёт, и не указывает выход.

но станет в ряд и этот визави
с хранителями хлама на крови.