Об авторе. 33 года. Живет в Казани (Россия). "Родился в г. Тольятти. Окончил Академию труда и социальных отношений (юридический факультет). Его стихи неоднократно публиковались в региональных и московских журналах. Представлен поэтическими подборками в Интернет-изданиях России, Финляндии, США.
В 2010 г. стихотворные подборки Эдуарда Учарова вошли в шорт-лист Международного поэтического конкурса «Согласование Времён» (Франкфурт на Майне, Германия), Международного поэтического конкурса «Возрождение Руси» (Москва, проект «Хронос», публикация в «Литературной России»), а также московским литературным журналом «Контрабанда» Эдуард Учаров выдвинут на соискание независимой поэтической премии «П». Призёр литературного конкурса за 2010 г. журнала «Лексикон» (Чикаго). Победитель международного поэтического конкурса «Размышление о природе» (Газета «Провинциальный интеллигент», Карелия) 2011. Финалист 2011 г Международного литературного конкурса «Эмигрантская Лира» (Льеж, Бельгия). Шорт-лист Международного поэтического конкурса «Славянские Традиции 2011» (Крым). Шорт-лист Поэтических чтений Гриновского фестиваля "Алые паруса-2011" (Одесса)".
Вода О.М.
Если тёмный огонь отразится в ступенях воды
и как медленный конь истоптавший воронеж до дыр
захрапит на сарай перекинувшись к крышам домов
значит грешник за рай навсегда умирать не готов.
значит крестик сдавил изнурённую впалую грудь
значит в отклике вил не мятеж а призывы на труд
и горит огонёк у Матрён и задумчивых Кать
что взбирались на трон дабы семя мужское схаркать
значит встанет герой королевич степей и мотыг
за крестьянство горой продлевая столыпинский стык
на фонарных столбах на голгофах на детских плечах
кому в лоб кому в пах раздавая земную печать
потечёт от лампад долгожданный невольничий свет
от злодеев и падл заискрится знакомый завет
и пройдётся шатун по сибирским когтям-городам
разменявший версту на слова что я вам не отдам
потому что во лжи искривляет огонь времена
потому что ожив память наша к бесчинствам смирна
и с обугленных уст у продлённого в вечность одра
алчный Молоха хруст омывает прямая вода
Спас ибо
Глубоко ли до берега, отче?
Далеко – отвечает мне эхо…
Да и сам понимаю я, в общем,
что ещё до себя не доехал,
не дополз, но добрался до ручки,
до пера в раскалённые рёбра,
и перо то – не с ангельской кручи,
а с проклятого гордого нёба,
что рожает чванливые мысли
и всевластием сердце взгревает:
шутовского величия мысы
слово в слово выводит кривая…
В это кардио больше ни грамма
не принять мне, живым или мёртвым,
ни сияния божьего храма,
ни проклятия ханжеской морды,
ведь сожжённое сердце не плачет,
только пеплом на голову сыплет –
запорошит глаза, и тем паче,
всё потонет в смирительной зыби.
Вот тогда лишь, писака и врака,
не поэт кровоточащий ибо,
ото лжи уберёгшись и мрака,
немоте прокричу я спасибо.
Небо
В кашемировом небе на вырост
облака на резинке ношу,
и весны неслучайную сырость
по щекам иногда развожу.
Чтобы в детстве, костром обожжённом,
вдруг, запахнув ночною росой,
проглянуло бы под капюшоном
удивленье озона грозой.
И на Млечном Пути без ошибки
мама с папой увидеть смогли
голубые, как вечность, прожилки
зарифмованной сыном Земли.
