Об авторе. 45 лет. Живет в Москве (Россия). "Родился в Москве, окончил МГУ им. Ломоносова. Переводчик, поэт, исследователь".
* * *
что остается
всего ничего
старой газетой сгорело
горькое очарованье твое
улица в белом
что обещают
рябое стекло
маятник ход электрички
слева свинцовою заволокло
в тамбуре спички
это движенье
и этот размах
и ощущенье полета
будто уносит тебя на руках
с песнею кто то
чушь молодую нелепо нести
магнитофонные ленты
что там поют
это вальс иваси
в джинсах студенты
майская встреча с большою водой
запахи дыма и почвы
ты остаешься одна молодой
теперь уже точно
* * *
цокот и свист где ольшанник глухой и канава
таксидермист поправляет былую панаму
и говорит что при брежневе лучше бы жил
как и где он служил
азией желтой в поту и хамсине мотался
темный от звездочки след на панаме остался
как прилетал вертолет и пылил солончак
если бы не собчак
свора политиков та же звериная свора
взять бы из всех как собак придушить у забора
мясо корейцам отдать плохо им голодать
шкуру можно продать
а между тем прилетая в свой дом на багамах
своры политиков в пробковых ходят панамах
денег и девок забрав и припасов съестных
от своих крепостных
взял бы их всех кто подолгу морочил и мучил
да смастерил из элиты гороховых чучел
и продавал у шоссе под ореховый свист
таксидермист
ДРУЖЕСКОЕ ПОСЛАНИЕ БАХЫТУ КЕНЖЕЕВУ
Осины рыжеют в осеннюю пору и близок обещанный снег.
И ходит Кенжеев с японским прибором, и просится он на ночлег.
Зане его Петя встречает в парадном, калоши пытается снять, -
соседские дети в колготках нарядных глядят с осужденьем опять.
Ах, если бы знали, товарищи дети, кто вышел из лифта уже, -
они бы не стали (за них я в ответе!) на общем галдеть этаже.
Смотрели бы в темень ночную любовно, к стеклу прилепились бы лбом,
забывши про телек. И все поголовно - читали стихи перед сном.
Стал Твиттер несносен, ай-поды не в теме - неделю уже без конца:
поэзия, осень, Московское время ребячии греет сердца.
Вот девушка, книжку подпольно отксерив, легла со стихами в постель -
как с плюшевым мишкой, как в эс-э-эс-сере, где юность прошла как метель.
В осенней России рыжеют осины, квадратные мокнут дома, -
но всякий рассеянный юный мужчина Кенжеева прячет тома.
Огонь листопада раздвинет границы, нешкольный посыпется мел.
А что еще надо? Немного напиться и видеть, как мир подобрел.
